С момента того разговора на поляне минуло несколько недель, он понимал, что волки и ведьмы все еще находятся в середине пути.
Созданный суд для решения, урегулирования проблем, в который вошли и люди, и волки, и ведьмы, работал бесперебойно, многое еще находилось под вопросом, но главное было решено: каждый, кто творил зло намеренно, должен был понести наказание.
Эта вынужденная мера показала, что все находятся в равных условиях, и все нужно будет начать сначала.
Джеймс сбавил скорость – он уже достиг черты города, еще немного – и доедет до своего дома. Проезжая мимо разрушенной усадьбы, в которой прежде жил, он зажмурился, вспоминая Еву, долгие часы разговоров, пока они были еще маленькими, о своем уродстве, которое хотели скрыть от всего мира. Волчица больше никогда не увидит этот новый мир, в котором все сейчас учатся жить по новым правилам, и осознание этого больно кололо сердце.
Но жизнь продолжалась, она заставляла действовать, рваться вперед, прогрызать зубами выход наружу.
Тот разговор, который был начат на поляне, имел продолжение.
Джеймсу пришлось проехать по остальным стаям, разговаривая с альфами, пытаясь достучаться до каждого волка, объясняя, почему ведьмы больше не будут враждовать с ними, отчего больше не нужно искать и ловить ведьм, в чьих венах бурлят излишки магии.
Бьянка пошла по тому же пути – она беседовала с каждой ведьмой, показывая, откуда появилось это страшное заклятье, объясняя, что никто не должен был пострадать, кроме того, кто предал ведьму. Ее кровь говорила сама за себя, ее имя встречали не с улыбками, а с угрозами, но ведьма продолжала идти вперед.
Добравшись до своего нового дома, он медленно вышел из машины, открыл дверь.
Теперь над домами альф больше не было защитного магического поля, но никто и не собирался входить в его дом без спроса – своя шкура была дороже.
Он по привычке отметил всполохи магии совсем рядом – где-то в соседнем доме ведьма разволновалась и по ее венам быстрее побежала магия вместе с кровью. Но теперь это уже не было его работой. Отныне и навсегда ведьмы сами следили за своими товарками, учили их пользоваться даром природы, управлять собой, держать себя в руках.
Ведьмы, поняв, что никто не будет больше лишать их собственной магии, расслабились, и многие начали монетизировать свой дар – кое-где уже продавались магические шатры для домов от незваных посетителей, однако Джеймсу они были без надобности.
Он и без того знал, кто и когда хочет прийти к нему.
Как и сейчас.
— Альфа, — бета склонил голову в приветствии.
Джеймс сел в кресло, вытянул свои длинные ноги, посмотрел на волка, который являлся его правой рукой.
— Только вернулся из стаи Северных волков.
Альфа стаи внимательно глянул на оборотня.
— Их предложение не меняется.
— Нет, я же сказал, — Джеймс взвыл. Сжал кулаки сильнее. — Плевать на их решение.
— Нельзя игнорировать их предложение, — бета стаи заволновался. Впервые Джеймс видел, как побледнело лицо мужчины. — Их стая слишком сильна.
— Плевать на них, я все решу сам. Вернее, я все уже решил сам.
— Но Джеймс…
Браун зарычал, шерсть проступила сквозь кожу, клыки процарапали нижнюю губу.
Бета покачал головой.
— Северные волки уже отправили сюда свою волчицу. И с ней нужно будет заключить брак. Она должна будет родить первого за стол лет волчонка без вливания магии ведьм, естественным путем. Все волки согласны с этим предложением. Это будет служить началом, символом нового мира.
— Пошел ты, — Джеймс оттолкнулся от кресла и буквально взлетел по лестнице на второй этаж.
Быстрым шагом прошел до своей спальни, в которой все еще витал слабый запах Бьянки, врубил на полную мощность кран с водой в ванной комнате.
Ополоснув лицо в ледяной воде, он уставился в зеркало, где среди брызг отразилась его перекошенная физиономия.
Чертовы волки.
Чертовы ведьмы.
Чёртова жизнь.
Отец был прав: все жертвы Джеймса могут оказаться бесполезными. Все, если рядом с ним не будет его собственной добычи, его Бьянки.
И прямо сейчас мир бросал ему вызов: что ты сделаешь? Как ты поступишь?
Он отер лицо ладонью.
Спустился вниз, где его дожидался верный бета.
— Готовьте свадебную церемонию.
— Джеймс…
Браун рявкнул:
— Готовьте, я сказал. Я все сделаю так, как нужно.
-35-
Все эти несколько недель проходили словно в бреду. Разговор на поляне получился. Но получился…ненадолго.
Потому что то тут, то там снова и снова возникали стычки между оборотнями и ведьмами, и тогда уже приходилось вмешиваться всем остальным членам стаи или ковена – тем, кто принял и понял новую реальность.
Однако сильного вреда ведьмы не могли принести волкам, а волки держали себя в лапах – их сознание пока еще контролировал Джеймс. Ума не приложу, откуда он черпал столько сил и возможностей, но ему удавалось повлиять на каждого волка в стае.
А после, когда в стае нашего района был наведен порядок, он отправился к оборотням в другие города – везде объяснял, показывал, проводил длительные беседы с альфами.
Ведьмы сразу почувствовали на себе плюсы от того, что произошло.
Никто больше не охотился на нас. Никто больше не покушался на магию, которая могла вспыхнуть в руках, и ведьмочки перестали ее скрывать, боясь, что придут охотники и отправят в полицейское управление. И потому вспышки магии переживались спокойно.
Совсем скоро ведьм, обладающих магией, стало больше – все эти годы страх сковывал сознание, не давая магии течь по венам, расти и развиваться, а когда этот заслон пропал, она обрадованно заструилась по венам.
И ведьмы приняли ее с благодарностью.
Конечно, тем, кто был лишен магии, вернуть ее не удалось.
Однако новорожденные ведьмы уже росли в новых условиях.
И в пансионатах для ведьм в срочном порядке ввели новые предметы – по управлению своей магией. Преподаватели – опытные ведьмы из ковена, которые прежде искали ведьм для того, чтобы излить магию в землю для усиления черного заклятья, показывали, как сделать так, чтобы не было пустых выбросов, как нужно приручить магию. То есть, как принять свою сущность, свою суть.
Некоторые ведьмы оказались в тюрьме – после длительных судов по вопросу присвоения чужой магии их вина была доказана. Я видела их глаза – это были глаза фанатиков, убийц. Они творили зло даже не потому, что считали, что так будет лучше для остальных. А потому, что хотели это делать. Хотели творить зло.
