— Я понимаю.
На крыле субмарины, в самом верху размещались воронка лазерного передатчика и убирающаяся вовнутрь приемная тарелочная антенна, — это крыло, похожее на плавник акулы, несло на себе еще и маленький мостик, радиомачту, радиолокатор, перископы и шноркель для захвата воздуха. Им надо было выбраться наверх пораньше, чтобы отслеживающий комплекс сумел поймать серию сигналов от вереницы российских спутников связи, и еще надо было дать прийти в себя лазеру — лишь «прогревшись» на воздухе, он сможет работать как следует. Конечно, риск, но нарушение секретности, совершенно необходимой такому кораблю, каков «Погодин», все же оправдывалось теми огромными выгодами от быстрого действия лазерного канала связи. Наличие этой установки означало, что, где бы ни был «Илья Погодин», в какую бы страну мира ни послали его шпионить, можно было передать сообщение в Москву и незамедлительно получить подтверждение приема.
Вытянутая, как у сатира, физиономия Эмиля Жукова помрачнела, он вдруг забеспокоился, и это потому, что понял: предстоит выбор, и выбор для служаки крайне неприятный. Надо будет отказать в повиновении начальству, это обязательно, — но какому? То ли собственному капитану, то ли вышестоящим в Москве?
— Прошу прощения, капитан, но мы в разведывательном походе. Если мы поднимемся на поверхность, мы разоблачим себя и сорвем задание.
Оттопырив палец, Горов провел ногтем под выделенной особой расцветкой строчкой на панели, высвечивающей электронную таблицу. В строке этой указывалась текущая широта местоположения подлодки.
— Мы — на севере дальнем, да еще каком дальнем. Кругом бушует шторм. Кто нас тут увидит? Мы всплывем, выйдем на связь, дождемся ответа, погрузимся, и все будет шито-крыто.
— Возможно. Но у нас приказ блюсти радиомолчание.
Горов торжественно кивнул, как бы говоря, что, разумеется, это тоже его мучает. О да, ему далеко не безразлична ужасающая ответственность, которую он берет на себя, решаясь на нечто подобное.
— Когда мой сын был при смерти, мы нарушили радиомолчание.
— Тогда стоял вопрос о жизни и смерти.
— Сейчас тоже речь идет о жизни и смерти. Людям гибель грозит. Бесспорно, приказ есть приказ, а приказ гласит: строжайше соблюдать радионевидимость. Но с другой стороны, как известно, капитан вправе, если сложатся чрезвычайные обстоятельства, нарушить, под свою ответственность, даже приказ Министерства.
Насупившись так, что глубокие морщины прорезали длинное лицо, словно глубокие раны, Жуков сказал:
— Не уверен, что составители уставов, говоря о чрезвычайных обстоятельствах и настоятельной необходимости, имели в виду ситуацию, подобную данной.
— Ну, я-то считаю, что термины эти вполне применимы в нашем случае, — ответил спокойно Горов, то ли отражая — не слишком ловко — атаку, то ли, напротив, бросая — не слишком напористо — вызов.
— Когда все это кончится, вам придется отвечать перед Надзорным управлением флота, если не перед трибуналом, — предупредил Жуков. — Задание у нас — разведывательное, следовательно, разведслужбы пожелают задать вам несколько вопросов.
— Надо думать.
— А там штат наполовину укомплектован бывшими из КГБ.
— Возможно.
— Это как нельзя более точно.
— Я к этому готов, — сказал Горов.
— К расследованию Надзорного управления. А как насчет допроса в разведке?
— Я готов и к тому, и к другому.
— Знаете, что это такое...
— Да уж. Соберусь с силами. Постараюсь быть покруче. Мало разве меня выносливости учили? И Россия-матушка, и флот. — Горов видел, что они в своей выводимой на два голоса мелодии подбираются к самым высоким нотам, к верхней — шестнадцатой — линейке нотной грамоты. Вот-вот прозвучит крешендо.
— Да и моя голова может с плеч скатиться, — тупо проговорил Жуков, подвигая распечатку к Горову.
— Головы будут целы, уверяю вас.
Первый помощник вовсе не был уверен в этом. Его озабоченность нарастала.
— Не все же они там дураки, в Министерстве, — сказал ему Горов.
Жуков только плечами повел.
— Когда они бросят на обе чаши весов возможные варианты, — доверительно продолжил Горов, — разрешение они нам дадут. То самое, которое я у них попрошу. Ясно, что Россия, отправив нас на Север и поручив нам выполнение задания по спасению жизней человеческих, больше выиграет, чем проиграет. В конце концов, что уж такого особенного в нашем походе? Заурядная серия радионаблюдений, вот и все.
Эмиль Жуков все еще испытывал колебания.
Поднявшись со стула и скатав распечатку в трубку, Горов приказал:
— Соберите команду в боевом отсеке, лейтенант. Через пять минут подойду.
— Есть ли в том необходимость?
Если не предполагалось выполнение каких-то особенно сложных или опасных маневров, все операции по подъему или погружению выполняла вахта. Дежурные моряки прекрасно справлялись с подобными заданиями.
— Коль уж мы собрались на свой страх и риск и под свою ответственность преступить правила и распоряжения Министерства, следует позаботиться хотя бы о всех надлежащих предосторожностях, — сказал Горов.
Мгновение они пристально смотрели друг другу в глаза, пытаясь проникнуть в мысли друг друга. Взгляд первого помощника был много проницательнее, чем обычно.
Наконец Жуков, не сводя глаз с капитана, поднялся.
«Решился, — подумал Горов. — Надеюсь, что его решение — правильное».
Вытянувшийся в струнку Жуков помешкал... Потом отдал честь.
— Слушаюсь, капитан. Через пять минут все будут в сборе.
— Мы поднимемся сразу же после погружения на лодку и помещения на хранение универсальной выносной антенны.
— Слушаюсь.
Горов почувствовал, что в душе его развязываются сотни тугих, мучавших его до сих пор узелков. Никак победа.
— Действуйте, лейтенант. Вперед!
Жуков вышел из рубки.
Поднимаясь по винтовой лестнице с ограждением, что вела прочь из рубки управления, Горов думал про маленького Нику и знал, что все делает правильно. Ради умершего сына своего, в честь навеки потерянного малыша — а совсем не из-за выгод, которые якобы получит или не получит Россия, — он выручит попавших в беду людей. Ради чего им умирать во льдах? На этот раз есть силы, власть и возможности потягаться со смертью, и так просто он ей не уступит.
15 ч. 46 мин.
Как только второй взрывпакет удалось извлечь изо льда, Роджер, Брайан, Клод, Лин и Фишер поспешили к следующей запечатанной скважине.
Харри задержался за спиной Пита Джонсона, готовящегося разрядить вторую бомбу. Они стояли бок о бок, в спины дул беспощадный ветер. Смертоносный цилиндр лежал у ног — упаковка зловещего вида: сто пятьдесят два сантиметра в длину, пятьдесят два миллиметра в диаметре, весь черный, только боковая поверхность пугает огромными желтыми буквами: опасно!
