— Быть такого не может. Как это так — потеряли? — отозвался Харри.
— Разве что сам захотел потеряться, — непонятно на что намекнул Джордж Лин.
Харри это предположение поставило в тупик:
— С чего это вдруг он пожелал бы оторваться от компании?
Явно не тронутый всеобщей обеспокоенностью, Джордж Лин решил, что настало самое время позаботиться о своем носе. Покончив с тщательно выполненной процедурой, китаец, деликатно соразмеряя свои движения, сложил носовой платок и старательно упрятал его в карман на куртке, а затем застегнул «молнию». Лишь после этого он соизволил обратить внимание на нетерпеливое любопытство Харри.
— В газетах столько про него писали: Испания... Африка... и повсюду он рисковал своей жизнью ни за грош, забавы ради.
— Ну так что?
— Суицидальные тенденции, — произнес Лин так, словно сказал нечто само собой разумеющееся и очевидное.
Недоумение Харри не только не рассеялось, но и дополнилось приступом легкой ярости.
— Ты хочешь сказать, что он помирать собрался и затем отстал от остальных?
Лин только плечами повел.
Харри даже и думать ни о чем подобном не желал.
— Господи помилуй! Но Джордж, Брайан не такой. Что ты мелешь?
— Он мог оступиться, — сказал Пит.
— Упал и покалечился.
Клод Жобер развил это предположение:
— Упал, головой ударился, крикнуть не сумел, а мы так спешили сюда, что ничего неладного не заметили.
Харри все еще отказывался верить в сам факт пропажи человека.
— Такое бывает, — настаивал Пит.
С сомнением в голосе Харри сказал, не став спорить:
— Наверно. Ладно, нормально, значит, мы выходим и ищем. Мы с тобой, Пит. На двух снегоходах.
Роджер выступил вперед.
— Я с вами.
— Довольно будет двоих, — отмахнулся было Харри, торопливо возвращая свои очки на глаза.
— Я настаиваю, — не успокаивался Брескин. — Видишь ли, меня это все особенно касается. Весь сегодняшний день этот Брайан вел себя на льду просто по-геройски. Не задумываясь полез в пропасть, когда надо было вытащить свалившегося с утеса Джорджа. Сам я дважды бы подумал, прежде чем пойти на такое дело. А он — ничего. Просто взял и пошел. И я знаю: попади я в беду, он точно так же, не колеблясь, кинется на выручку. Это для меня ясно, как божий день. Потому тебе придется считаться с моей волей, хочешь ты того, или нет.
Харри просто не мог вспомнить другого такого случая, когда бы Роджер Брескин произносил речи, да еще такие длинные. Ну, что ж, красноречие помогло.
— Ладно, давай.
* * *
Кок корабельного камбуза был самым драгоценным сокровищем подлодки «Илья Погодин». Его отец работал шеф-поваром в ресторане гостиницы «Националь», и от своего отца здешний кок перенял колдовское искусство кулинарии, творя с пищей такие чудеса, что новозаветный рассказ о насыщении многих тысяч людей пятью хлебцами и несколькими рыбками казался повестью о заурядном и ничем не примечательном трюке. Стол «Ильи Погодина» славился на весь подводный флот.
Кок как раз принялся готовить рыбную селянку
[14]
— такова, решил он, будет первая перемена вечернего стола. Белая рыба. Лук. Лавровый лист. Яичные белки. Аромат, шедший из камбуза, уже заполнил центр дальней связи, а теперь дошел и до рубки управления.
На пороге Горова повстречал чуть ли не бросившийся к нему Сергей Беляев, вахтенный офицер, руководивший погружением.
— Капитан, помогите вразумить Леонида. — Тут он показал на молодого матроса, того самого, что следил за световыми индикаторами аварийной сигнализации на борту.
Горову некогда было разговаривать, но и дать знать Беляеву, что его капитан встревожен, тоже было нельзя.
— Что стряслось-то?
Беляев скорчил уморительную рожу.
— Леонид пойдет за стол в первую смену, а я буду есть — только в пятую.
— Ясно.
— Я посулил ему, если он только согласится поменяться со мной очередями, познакомить его с роскошной белокурой женщиной, как только мы придем в Калининград. Баба, доложу я вам, совершенно замечательная. Клянусь. Груди, что твои арбузы. Хоть на пьедестал ее ставь, вместо гранитной статуи. А вот Леонид, несчастный дурак, не хочет махнуться со мной.
Горов сказал и улыбнулся:
— Ну, а кто захочет? Какая женщина сравнится с обедом, который готовят для нас? Да и надо еще поискать простака, который поверит, что женщина, если она и в самом деле роскошная и белокурая и груди, как арбузы, может иметь что-то общее с Сергеем Беляевым!
В кубрике раздался громкий хохот, отозвавшийся раскатами эха под низкими сводами помещения. Широко улыбаясь, Беляев сказал:
— Лучше бы я ему рублишек рваных посулил.
— Это куда больше по делу, — согласился Горов. — А еще лучше американские доллары, если есть. — Он пошел к диаграммному столику, сел за него, устроившись на свободном стуле, и потянул за сложенную перед Эмилем Жуковым распечатку. Это была радиограмма, лишь пару минут назад доставленная, после обработки в кодере и компьютере дальней связи.
— Вот и опять есть что почитать, — негромко сказал Горов.
Жуков отодвинул в сторону свои обновляемые данные и поправил очки в тонкой оправе, сползшие было на его длинный нос. Потом развернул лист:
РАДИОГРАММА
МИНИСТЕРСТВО ВОЕННО-МОРСКОГО ФЛОТА
ВРЕМЯ: 19 4 00 МИН МСК
ОТПРАВИТЕЛЬ: ДЕЖУРНЫЙ ОФИЦЕР
ПОЛУЧАТЕЛЬ: КАПИТАН Н. ГОРОВ
ПРЕДМЕТ: ВАШЕ ПОСЛЕДНЕЕ СООБЩЕНИЕ ЗА НОМЕРОМ 34-Д
СЛЕДУЕТ ТЕКСТ:
ВАШ ЗАПРОС РАССМАТРИВАЕТСЯ АДМИРАЛТЕЙСТВЕ ТЧК ПРЕДОСТАВЛЯЕТСЯ УСЛОВНОЕ РАЗРЕШЕНИЕ ТЧК ПРОИЗВЕДИТЕ НАДЛЕЖАЩИЕ ИЗМЕНЕНИЯ КУРСЕ ТЧК ПОДТВЕРЖДЕНИЕ РАЗРЕШЕНИЯ ЛИБО ЕГО ОТМЕНА БУДЕТ ПЕРЕДАНА ВАМ 17 Ч 00 МИН ВАШЕГО ЧАСОВОГО ПОЯСА ТЧК Жуков устремил на Горова напряженный взгляд.
— Что это? — спросил он.
Горов понизил голос, но попытался не подавать виду, что беседа у них тайная. Незачем было команде или мимо проходящему матросу догадываться, что начальство секретничает.
— Как что? По-моему, вы прочитали текст. И все поняли. Это — подлог, Эмиль, фальшивка.
Первый помощник не знал, что и думать. И слов для ответа тоже не было.
Горов склонился к нему.
— Это — ваша защита.
— А зачем мне защищаться?
Горов перехватил распечатку из рук своего первого помощника и аккуратно расправил листок. Затем спрятал его в нагрудный карман.
