-Зря ты его всё-таки недооцениваешь, - ненавязчиво заметила сестра.
-А чего там оценивать? Типичный, тупоголовый вояка.
-Ну, знаешь… Про таких, как ты тоже говорят: «Типичный, тупоголовый новый русский».
-А я и есть такой. Девять классов образования да фазанка это подтверждают, – невозмутимо отозвался я.
-Ой, всё понятно, - отмахнулась сестра.
-Чего тебе понятно?
-Того, Сержик, что тебя действительно коллективно за*бали, раз ты уже в самоуничижение ударился, - ласково пояснила Зойка, вызывая у меня улыбку. – Ладно, хорош болтать, смотри на дорогу. Ждём тебя, будем размораживать.
Я кивнул и отключился. Путь до сестры был не близкий, но вид из окна стоил каждой потраченной на дорогу минуты. В своё время я тоже облизывался на этот участок, но Зойка попросила его уступить в честь рождения племянницы. Естественно, отказать я не смог, оторвал от сердца, но до сих пор жаба давит, хотя себе купил участок намного круче: на горе с видом на реку, но вот душа почему-то лежит именно к этому затерянному в сосновом лесу царству у небольшого озерца.
Вот и сейчас въехал на территорию Зойкиной вотчины, и закайфовал. Сосновый лес на закате просто сияет, излучая невероятное спокойствие. Изумительная красота, неописуемая. Чувство, будто в сказку попал, и вот-вот откуда-нибудь из-за куста выскочит какое-нибудь чудное создание. И создание выскочило…
Как только я припарковался у дома и вышел из машины, на меня тут же налетела туша под сто килограмм и с рыком радости повалив на подъездную дорожку, принялась облизывать, вызывая искреннюю радость.
-Жора, угомонись, - отбивался я, хохоча и пытаясь встать. Но если Жора радовался, то ему было пофиг на любые уговоры.
-Вот сучёныш! Столько месяцев его кормлю, а он хоть бы раз меня так встречал, – раздался голос зятя, я довольно улыбнулся и обнял своего любимца, приходя в себя после столь неожиданного нападения. Жора тоже потихонечку успокоился и довольно заурчал, позволяя мне, наконец, подняться.
-Лев – это тебе не шкура продажная, Жека, - отряхнувшись, протянул я зятю руку для приветствия.
-А пума разве лев? – с сомнением взглянула на Жору подошедшая Зойка. Я обнял сестру и поцеловал.
-Здорово, мать, а кто? – насмешливо уточнил Шутерман.
-Ну, не знаю, котик, наверное, - протянула она, вызывая у нас с Женькой хохот.
«Котик» меж тем начал носиться по территории, окончательно ошалев от радости. Мы с улыбкой наблюдали за ним, завороженные красотой и грацией горного льва.
Это чудо природы мне подогнали два года назад на день рождение - выпендрился один дурень, но меня впечатлило, хотя поначалу я не знал, что с этим презентом делать. Ларка требовала, чтобы отправил его в зоопарк, кричала об опасности и непредсказуемости дикого зверя, и в общем-то была права, но я смотрел в огромные, голубые глаза маленького львёнка, и понимал, что не смогу обречь его на существование в клетке. И ничуть не жалею о своём решении.
После того, как нанял специалиста, разбирающегося в психологии и дрессировке пум, воспитание и уход за Жорой перестали казаться чем-то заоблачным, и жизнь наполнилась новыми впечатлениями. Жорка был смышленым малышом, ласковым и добрым. Детей обожал, но меня почему-то выбрал своей главной зазнобой. Наверное, что-то чувствовал понятное лишь ему. С Ларкой же у него отношения не сложились, но до недавнего времени им удавалось сохранять вежливый нейтралитет, пока у жены и дочери не случился скандал.
Не знаю, что там конкретно произошло, меня не было дома, но Жора оценил ситуацию, как опасную для Ольки и стал её защищать. Конечно же, он не кидался и вообще не проявлял каких - либо признаков агрессии, кроме рыка, но Ларе этого хватило, чтобы перепугаться до усрачки и в ультимативной форме потребовать избавиться от зверя. Дети предлагали компромиссы, но жена была непреклонна, и я не мог проигнорировать её требование, так как это всё же не шутки, но и отдать Жору в зоопарк или какому-то чужому человеку тоже не мог. Он стал для меня родным, я его полюбил всей душой, поэтому ситуация очень сильно напрягала. Но Зойка быстро положила конец моим метаниям, предложив помощь.
Это был самый оптимальный вариант: только сестре я мог доверить своего питомца, зная, что Жора всегда будет накормлен, обласкан, и что в любое время его можно будет навестить.
Первые месяцы мы с Олькой и Дениской ездили чуть ли не каждый день, а потом сократили свои визиты до одного раза в неделю, но несмотря на то, что уже прошло полгода я так и не привык к Жоркиному отсутствию. Поэтому каждой встрече радовался не меньше Жоры, в который раз убеждаясь, что если уж я привязывался, то привязывался намертво, будь то человек, животное или просто вещь.
Исключение составляли лишь женщины, с которыми я спал. Вот на них почему-то моей привязанности надолго не хватало. Я, конечно, влюблялся, горел, хотел, уважал, симпатизировал, но вот так, чтобы себя не помнить, чтоб весь мир к её ногам – такой женщины в моей жизни не случилось. Не любил никогда по-настоящему: ни на одну не смотрел, как на самое дорогое в этом мире, за которое готов был бы всё отдать, наизнанку вывернуться и сдохнуть не единожды. И если бы своими глазами не видел, что такие чувства бывают, ни за что бы не поверил. Но, наверное, всё к лучшему, учитывая мою неуправляемую, отбитую на всю голову натуру, хотя с другой стороны – а вдруг это именно то, чего мне не хватает?
Хрен его знает, в любом случае мне сейчас не до подобных квестов. Если этот вояка не согласиться на мои условия, придется воевать. Мне, конечно, не впервой, но генералишку действительно нельзя недооценивать. Он так просто не сдастся, до последнего будет зубы скалить. И все же ему придется отступить, потому что я намерен выиграть любыми путями и способами. А если уж я что-то решаю, то остановить меня может только смерть.
Глава 3
«Должно быть, семена нашей гибели посеяны ещё до нашего рождения.»
К. Маккалоу «Поющие в терновнике»
-Настюша, - тихонечко позвала сестрёнка, обдавая щеку тёплым дыханием с запахом клубничной зубной пасты.
-Мм, - со стоном зарылась я лицом в душистую подушку, не в силах открыть глаза.
Так хорошо спалось под легкий шелест штор, раздуваемых ветерком, который то и дело врывался сквозь открытые настежь балконные двери, наполняя комнату умопомрачительным ароматом соснового леса и заливистым пением каких-то птичек. Всё это действовало настолько умиротворяюще, что даже жаркое, июльское солнце, нагло светящее прямо в глаза, не могло вырвать меня из объятий Морфея.
