− Повод. Ну, порадуй их, скажи, что я на свадьбу не приду. Пусть не волнуются и на приглашение не тратятся.
− Насть, я не поэтому звоню… − опять замямлила Ритка.
− Жги уже, х*ли резину тянешь.
− Я подслушала разговор родителей с твоим отцом случайно… Насть, они хотят, то есть твой отец хочет забрать у тебя квартиру.
− В смысле? – чуть дымом не поперхнулась. Затушив сигарету в, отбросила окурок в урну.
− Он сказал, что бабушка тебе её отписала, потому что она не в себе была, и квартира должна была ему достаться или Илье. Что, если ты сейчас Илье квартиру по собственному желанию не отдашь, то он в суд пойдёт и докажет, что ты бабушку заставила документы подписать, воспользовалась её состоянием.
− Он со своего воображаемого пьедестала у*бался и маковку повредил?
− У Ильи девушка беременная, им жить где-то надо, вот твой отец и…
− И *бу дался.
− Насть, я подумала, что ты должна это знать.
− Рит, я могу тебя порадовать: ты эволюционируешь, ты впервые подумала. И подумала правильно. Поздравляю. Усвой этот навык и прокачай до сотого уровня.
− Я могу чем-то помочь?
− Ты уже помогла, Рит, спасибо. Если что, я позвоню, – сбросила вызов, всё ещё держа телефон в руке, с силой сжала пальцами переносицу, прикрыв глаза. Чтоб ты в ад провалился, тварь жирная.
Глава 20
Села в машину и снова прикрыла глаза, пытаясь взять себя в руки и не рефлексировать, не поддаваться эмоциям, что изнутри жестко *бали душу. Контроль, даже если готова к срыву, даже есть хочется навзрыд. Сжимая до онемения зубы, впиваюсь до боли ногтями в собственные ладони. Мне нужна холодная голова и трезвые мысли сейчас. Потом, часа через три, я смогу всё выплеснуть дома, в подушку, захлебываясь соплями, заливая слезами и смешивая их с коньяком. Но сейчас надо здраво оценить ситуацию и просчитать выходы из неё. Спустя три минуты сжимая в руках телефон, сделала первый звонок.
− Алин, привет! Дело есть.
− Привет! Какое? Я за любой кипиш, ты же знаешь.
− К сожалению, не тусить зову. Ты как-то говорила, что у тебя есть знакомая юрист. Мне консультация нужна.
− Да, Галка. Только я не знаю, по каким делам она специализируется.
− У меня вопрос по наследству.
− Давай, я у неё спрошу и тебе её номер скину, если согласится.
− Хорошо. Жду, – через десять минут от Коневой приходит сообщение с номером телефона, который я сразу же набираю. Разговор длится не так долго, а я выкуриваю уже вторую сигарету.
− Галина Евгеньевна, так при каких раскладах мой отец может отсудить квартиру? Можно по пунктам? Извините, что приходится разжёвывать, голова сегодня плохо соображает.
− Во-первых, так как ваш отец является сыном вашей бабушки, он первоочередной наследник, поэтому и права как таковые у него есть. Но насколько я вас поняла, завещание нотариально было заверено.
− Да.
− Это, конечно, даёт надежду на благоприятный исход дела для вас, но…
− Но не факт.
− Если ваш отец соберёт достаточно доказательств, что бабушка была не в себе, была неадекватна или находилась под действием каких-либо препаратов, оказывающих влиянии на психику, либо будут свидетели, указывающие, что имело место быть давление с вашей стороны на неё, то он может оспорить завещание.
− Каким образом он может собрать доказательства? Уже почти четыре года прошло.
− Его право оспорить завещание сроками никак не ограничено. Были случаи, когда прошло восемь лет с момента вступления в наследство, и завещание было оспорено. В таких случаях поднимаются медицинские архивы, история болезни пациента, проводится экспертиза, а также опрашиваются родственники, соседи, знакомые, и их показания приобщаются к судебному делу. У какого нотариуса ваша бабушка оформляла завещание? Если при оформлении велась видеосъёмка, то её наличие довольно таки упростит дело.
− Я сомневаюсь, что такого рода материалы есть, но я постараюсь найти этого нотариуса и узнать наверняка.
− Анастасия Николаевна, пока нет официального обращения в суд, вам не стоит волноваться. Возможно, есть вариант урегулирования конфликта в досудебном порядке. Зачастую родственники просто договариваются.
− Большое спасибо за подробную консультацию, Галина Евгеньевна. Сколько я вам должна? – она называет минимальную сумму за свои услуги, и мы прощаемся. Снова закуриваю, скидываю через мобильный банк ей оплату на карту и кривлюсь от собственных мыслей. Нет, если Илья и правда женится, папаня не отступится. Он после смерти бабушки угрожал отобрать квартиру. Ну, звонит раз в год, пытается запугать, но реального повода перейти к действиям у него до этого момента не было. А тут за любимого сыночка ратует. Горло перехватило спазмом, и по-глупому захотелось поплакаться, поныть хоть кому-нибудь в жилетку. Устало откинулась на спинку сиденья. «Кресты наши заплечные, пожизненные на части не распилить…» Отчего-то всплыло в голове, заставляя поморщиться. Где ж такого доброго самаритянина-то найти, чтобы нытье моё выслушал? Вымерли все. Сейчас никто бескорыстно не помогает. Никто не протягивает жилетку или руку, не преследуя своих целей. Вроде давно это уяснила. Проблемы есть у всех. Всем трудно, каждому по-своему, и никто твои не разделит, ибо своих достаточно. Истина, выведенная слезами и разочарованием, болью выбита на обратной стороне души ещё в двадцать один год, когда, сидя в дешёвом кафе, я делилась тогда ещё со своим молодым человеком насущными проблемами, искренне веря, что слушает он меня вполне искренне и участливо. Ещё до конца не осознавала, что подобные иллюзии быстро разбиваются, впиваясь осколками в нутро до кровавых потёков. Именно тогда я впервые услышала, что я не совсем удобная, и нам надо разбежаться, а дальше бла-бла-бла. Остальное уже не слушала. Эта фраза в миг смахнула с меня ещё оставшуюся на моих крылышках розовую наивную х*ету. Наступило прозрение: болезненное, острое и так впоследствии упростившее мне жизнь. Даже, если и ты раздвигаешь перед человеком ноги, то не надо их раздвигать на ширину своей души, ибо никто никому ничем не обязан. Требовать от ещё недавнего постороннего подлечить твою душу и залатать душевные раны, как минимум, глупо и бесперспективно. Но эти выводы пришли позже, а тогда я, бросив «Если бы я хотела быть удобной, то родилась бы диваном», поднялась и, пожелав парню счастья, пусть и не совсем искренне, вышла из кафе. Путь домой пешком, размазывая сопли по лицу, потому что надо было успокоиться до прихода домой, ибо дома бабушка после инсульта, и волноваться ей нельзя от слова «совсем», а ещё потому что впереди рабочая ночь. Пока с ней будет сидеть соседка, мне в ночную смену за барную стойку в клуб, наполнять шоты и улыбаться. Улыбаться, загоняя всё, что болит и тревожит, поглубже, пряча ото всех подальше свои проблемы, чтобы думали, что живу легко и просто. Ведь остальное неприглядное никому не интересно. Вот и сейчас, зубки сжала и вперед, ведь не впервой. Х*ли сопли распустила? Плеча сильного захотела? А смелости хватит, чтобы душу нараспашку, под подошву чужих сапог? Нет уж, спасибо. Я как-нибудь сама, в берлогу свою заберусь, раны позализываю. Одна. В обнимку с подушкой. Сложив лапки на бутылке коньяка, на луну повою, но так, чтобы не слышал никто. Неверными пальцами повернула ключ в замке зажигания, аккуратно выруливая с парковки. Всеми силами переключая внимание на дорогу, пытаюсь откреститься от шторма внутри. Заглушить его хоть на минуту, ибо он всю муть со дна понимает, и чувство вины, утробно заурчав в предвкушении, подняло голову и приготовилось к пиру.
