Глава 13
"Обида не отомщена, если мстителя настигнет расплата. Она не отомщена и в том случае, если обидчик не узнает, чья рука обрушила на него кару.
Эдгар По"
С утра разбудил звонок Андрюхи.
− Бл*ть, ты ещё раньше не мог позвонить? − смотрю на часы. Половина шестого, твою ж мать. Какого хера ему не спится.
− Мог, но не стал. Тут Михалыч информацию по Красновой достал. Правда, не знаю, как она нам поможет. В общем, она точно психичка неуравновешенная, лечилась в нескольких клиниках. Диагноз − панические расстройства, эпизодическая пароксизмальная тревога.
− Так, теперь нормальным языком для тупых. Что обозначает этот диагноз?
− Панические атаки на почве психологической травмы.
− То есть, что-то было в её биографии, что она пытается скрыть или забыть? Вон, даже полжизни стёрла и, словно черт из табакерки, выскочила молодая красивая новая личность.
− Именно так.
− Пусть дальше копает.
− Уже сказал.
− Хорошо. Теперь дай мне нормально проснуться. Я позвоню позже, – жму отбой, откидываюсь на подушки. Ни хера не понимаю, что, бл*ть, не так с этой Красновой. Что-то маячит красным огоньком на задворках сознания, а ухватиться и понять не могу, мозг уже закипает. Любительница, мать её, ребусов. Нет, бл*ть, с мужиками проще дела вести. Пришёл, сказал в лицо, выложил все претензии − решили вопрос. Не решили, так морды набили друг другу и всё равно всё решили. А тут черти что…
Поднимаюсь с кровати, всё равно уже не засну. К семи должен подъехать покупатель. Привожу себя в человеческий вид. Выпиваю кофе, окидывая взглядом кухню. Дом мне жалко больше всего. В эти стены я вложил всего себя. Проектировал сам каждый уголок, каждую стену, каждый изгиб, арку и нишу придумывал. Ни за что бы ни продал, если бы так не припекло. Ещё и почти за бесценок… Сука, какая же она сука. Только почему-то, кроме понятной и объяснимой ненависти, вызывает неподдельный интерес. Изучил тогда те материалы, что Андрей притащил от Михалыча, и, чего скрывать, удивился. Поразила она меня. То, как она захватывала и подминала компании, не могло не вызывать восхищение. Стремительно, продуманно, жестко, хитро, заковыристо, но без лишних деталей. Чёткий, точный расчет. По бизнес-стратегии ей можно ставить высший балл. Прожженные дельцы и то не все так могут. А она смогла, стерва… Хотел сказать хладнокровная, но нет, ей это определение не подходит. Ночь в клубе говорит об обратном: дикая, горячая, страстная. Жгучий коктейль из расчетливой холодной суки в бизнесе и страстной любовницы в постели.
Покупателем был солидный мужчина средних лет. Готов был купить прямо сегодня, что меня очень обрадовало, но сумму назвал меньшую, чем было заявлено. Зато рассчитаться может сразу. Немного подумав, соглашаюсь. По хрен, сроки по неустойкам и долгам уже выходят на этой неделе, а крыть нечем. Вызываю своего юриста, он проверяет все документы. Всё кристально чисто. Бумаги подписываем быстро. Особо даже не вчитываюсь, просто ставлю подписи. Через пятнадцать минут звонят из банка и подтверждают, что на мой счет поступила вся сумма: восемьдесят пять миллионов в полном объёме. У меня ровно сутки, чтобы освободить дом. Надо съездить в квартиру, всё подготовить. Набираю Андрюху, он освободиться только в два часа. Есть время собраться с мыслями. Достаю бутылку виски и бокал, сажусь за барную стойку. Опрокидываю первую порцию почти залпом, вторую смакую и растягиваю. Набраться бы до поросячьего визга, да дел много.
Смотрю в окно, потягивая виски, и тут просто охреневаю. Вот как по щелчку пальцев. Потому что во двор, по-хозяйски открыв дверь, заходит Краснова, крутя в руках связку ключей от моего дома.
Не надо быть гением, чтобы собрать элементарный пазл событий. Из цензурных слов в моей голове сейчас не было ничего. Сплошной поток матов, отборных таких, заковыристых, трехэтажных… Слышу, как по коридору разносится стук её каблучков. Осушаю свой бокал до дна, тут же наливая новую порцию.
В комнату уверенной неторопливой походкой заходит Краснова. Ни дать, ни взять королева, мать её.
Язвит, хамит, скрывается за своей показной грубостью, но я вижу, что её рука дрожит, когда подносит сигарету ко рту. Это хорошо. Не один я в напряжении. Только вот причины её нервоза я не понимаю. Она на коне, может праздновать победу, отмечать прибавление капитала и расширение рынка. Пытаюсь докопаться до причин её появления здесь и вообще в моей жизни. Увиливает, не дает чётких и ясных ответов, что просто выводит из себя. Готов встать и свернуть её прекрасную шейку, на которой так соблазнительно поблескивает тоненькая золотая цепочка.
− Уймись и сделай мне кофе, – вдруг выдает эта сука таким тоном, словно отдает приказ. Не выдерживаю, срываюсь.
− А не пошла бы ты нах*й со своим кофе! Ах да, ты там уже была. Совсем забыл, – я просто в бешенстве. Опрокидываю в себя остатки виски и снова наполняю бокал. Уже со счета сбился в который раз. Но чувствую, что если не выпью, то точно прибью эту дрянь и закопаю где-нибудь на заднем дворе, и уже похр*н что сяду.
Наблюдаю, как она подкуривает вторую сигарету подряд. Молчу, как и она. Спустя несколько минут Анна нарушает тишину.
− Я могла бы вообще ничего тебе не объяснять. Но я так долго ждала этого дня, что устоять просто невозможно, – делает небольшую паузу. – Я уверена, что ты не вспомнишь ничем не примечательный день двадцать восьмое апреля девять лет назад. Почти десять скоро….
− Очень хорошо помню. Я в армии ещё был. Вернулся только шестого мая. Так что, не знаю, что творится в твоей голове, но чем бы это ни было, ты ошибаешься, – отвечаю, не задумываясь, потому что и правда хорошо помню это время. Ждал дембель, отсчитывал дни…
− Хорошая версия, слепленная богатым и влиятельным папой. Наверное, замечательно иметь в отцах известного в области адвоката…
Готов уже вспылить после её слов об отце, но вовремя одергиваю себя. Всё же желание узнать причину всего произошедшего сильнее, и, судя по её напряженной фигуре, застывшей статуей у окна, она готова мне её назвать.
− А знаешь, мне становится жутко интересно послушать твою сказку. Я весь во внимании, – произношу сквозь зубы. Усмехается мне в ответ, но начинает говорить. Как-то тихо, без напора, но четко произнося каждое слово, которые, как ударами впиваются в моё сознание, нанося мне раз за разом сокрушительный нокаут. Я ожидал чего угодно, но не этого. До меня не сразу доходит, что та девочка, о которой она говорит, это и есть она сама. Лишь слова: «Только я выжила, Никольский» открывают мне всю картину. Она и вправду мстила. Долго ждала, долго планировала. Жаль, что зря… Краснова поворачивается ко мне, смотрит в глаза. На её лице больше нет самодовольной улыбки или усмешки. Нет привычной маски. Я вижу только её взгляд, наполненный ненавистью, болью и презрением. Взгляд, смешанный с горечью. Я вижу её боль. Она не отпустила прошлое. Она до сих пор там, в нём, на той самой машине, в том самом дне… И я понятия не имею, как ей сказать, что она ошиблась…
