– Добро утро, Ром! Ты отбой своим архаровцам дал по Перевалову?
– Ань, от тебя не было ни слова об отмене.
– Твою ж за ногу, Ром, а сам не догадался? Я же сказала, что всё закончилось.
– Ты же знаешь, я до мозга костей вояка. Есть приказ – действуем, ровно до следующего приказа.
– Так, Ром, отмена по всем приказам. Анденстенд?
– Понял.
– А теперь купи фруктов, лекарств и езжай к Перевалову. Сможешь утрясти это?
– Постараюсь.
– Всё, отзвонишься.
Поворачиваюсь к Никольскому. Он всё также в кровати сидит, облокотившись на изголовье и сложив руки на груди. Сверлит меня глазами.
– Страшная вы женщина, Анна Вячеславовна, – выдает с ироничной ухмылкой.
– А то ты не знал, – парирую, а сама не знаю, куда мне себя деть.
– Каждый раз удивляюсь, как первый. Не топчись на одном месте, иди ко мне, мстительница неуловимая, – Максим хлопает ладонью по постели. Улыбаясь, падаю на кровать рядом с ним. Никольский обхватывает меня руками и переворачивает на спину, нависая надо мной. Отбрасывает в сторону простынь и нападает на мою грудь, вырвав этим мой стон. Блин, ну нельзя так реагировать на мужчину. У меня крышу сносит стоит ему ко мне прикоснуться.
– Никольский, я есть хочу. Ты меня с голоду решил уморить?
– Нет, я тоже голодный. И этот голод никак не связан с едой.
– Ма-а-а-аксим…
– Я не могу от тебя оторваться, ты вкусная, – Максим поцелуями спускается всё ниже, и я начинаю паниковать.
– Макс, не надо. Макс, слышишь…
– Ты чего? – Никольский поднимает голову, ловя мой испуганный взгляд. – Краснова, только не говори, что тебя никогда так не ласкали? – не в силах ответить, просто качаю головой.
– Ань, ты сейчас забавней девственницы в первую брачную ночь.
– Никольский, блин!
– Расслабься. Значит, я буду первым. Украду эту сладкую вишенку с торта, – после его слов я вся залилась румянцем. Невозможный человек, всегда вгоняет меня в краску. С этими словами Максим разводит шире мои ноги и устраивается между ними.
– Макс, подожди…
– Краснова, расслабься, наконец! Обещаю, как честный мужчина после этого жениться, – и я начала смеяться то ли от его слов, то ли от возникшего смущения.
– Придурок, какой же ты… – договорить я уже не успела, потому что его губы оказались между моих ног. – Ах… – это всё, что я только и смогла сказать.
Горячий язык Максима скользнул по моим складочкам, сосредоточившись на центре наслаждения. Удовольствие разрядом тока прошлось через всё тело, отчего я дёрнулась в его руках. Максим подхватил руками мои бедра и притянул меня ближе, закинув мои ноги себе на плечи, фиксируя таким образом, чтобы я не могла ни вырваться, ни увернуться. Это было настолько сладко, запретно и невыносимо приятно, что стоны одним за другим срывались с моих губ. Всё тело превратилось в одну сплошную пружину из оголенного нерва, которая всё сжималась и сжималась, сводя меня с ума. Все ощущения сейчас сошлись в одной точке, заставляя срываться стонам один за одним с моих губ. Но Максим был неумолим, он продолжал меня терзать, пока моё тело не начало содрогаться от волн оргазма. Я не могла их сдержать, даже шанса не было. Запрокинув голову, я, казалось, распалась на атомы. А когда открыла глаза, перед которыми все ещё плыли тёмные точки, то увидела улыбающееся лицо Максима.
– Когда в ЗАГС пойдём?
– Дурак, – произнесла и сама потянулась к его губам. Он с жаром ответил на мой поцелуй, а после нехотя отстранился.
– Пошли завтракать, а то у кого-то сейчас в животе заурчит.
Приняв вместе душ, мы направились завтракать. Не успев зайти на кухню, я замерла на пороге. Веселье тут же испарилось: посреди комнаты стоял Игнат Никольский собственной персоной.
– Максим, прости, не знал, что ты не один. Был в городе, решил заехать. Всё же надо было позвонить.
– Всё в порядке, пап. Знакомься, это Анна. Анна Вячеславовна Краснова.
– Приятно познакомиться, Анна. Раз Максим не соизволил меня представить, то сделаю это сам. Я– отец Максима, Игнат Юрьевич.
– Пап, боюсь тебя представлять Анне нет необходимости. Она знает тебя.
– Даже так? Не припомню нашего знакомства, – вижу, как Аня поёжилась, плотнее закутавшись в халат. – Такую красивую девушку я бы точно запомнил.
– Давайте присядем за стол.
– Хорошо, но к чему такая напряженность, Максим? Что-то случилось? – блин, это оказалось тяжелее, чем я думал.
– Помнишь историю с Родионом перед его смертью? – я включил кофемашину.
– Конечно, помню. Максим, к чему ты клонишь? Сформулируй четко мысль и скажи, как есть. Не тяни кота за причинное место, ненавижу этого.
– Хорошо, как скажешь. Анна – это та девушка, которую ты искал после смерти Родиона, – я специально обошел острые углы, видя, как Краснова почти вжалась в спинку стула.
***
Смотрю на Игната Никольского, и внутри отчего-то всё холодеет. Эта встреча должна была случиться, но не при таких обстоятельствах. Я планировала к ней подготовиться, как минимум, морально. Конечно, я понимала, что мне необходимо познакомить Игната с его внуком. Но все доводы разума не могли изменить то, что я подсознательно винила этого человека в том, что его тайны и манипуляции не позволили мне вовремя докопаться до истины. Ведь ещё шесть лет назад, я могла узнать, что Родион его сын, и что он мертв. Но не узнала. Роман принес всю информацию, которую можно было достать по всем участникам той истории. И там было сказано, что Вехлицкий, Мирин и Кичинский были найдены мертвыми в открытой машине, стоящей в лесополосе недалеко от дачного кооператива. Причина смерти: передозировка наркотическими средствами. В новостях говорили, что молодые люди решили попробовать новый синтетический наркотик, который появился на нелегальном рынке, и не рассчитали дозу. Там не было ни слова о сыне Никольского. Ведь по всем документам значилось, что единственным сыном господина Никольского является лишь Максим. Я предположила, что сынок богатого папы просто сбежал под крыло заботливого родителя.
И всё это было сделано руками Игната Юрьевича. Всё подтер, все хвосты прикрыл, чтобы самому не замараться, чтобы продолжить карьеру известного и высокооплачиваемого адвоката во всей области. Вкус денег и власти затмил элементарную совесть. И вот сейчас этот человек сидит напротив меня, и я не испытываю к нему никаких добрых чувств. Даже больше скажу, я его презираю. Ибо он трус… Просто трус, спасовавший перед обстоятельствами, позволивший этой лжи перелопатить столько жизней.
– Максим, можно тебя попросить… Я хочу наедине сказать тебе пару слов, – с бледным лицом Игнат поднялся со своего места и вышел из кухни.
– Ань, с тобой всё хорошо? Я могу отойти? – Максим наклоняется ко мне, заглядывая в глаза и сжимая мою холодную руку.
