— Как два дня? — деревянная ложка со странной кашей — рагу зависла у меня перед ртом.
— Ешь, не гневи Фару, — строго ответила Иста, и принялась за еду.
Каша была непонятной, но вкусной — крупа по запаху напоминает пшено, а выглядит как перловка. В каше было мясо и травки. Жареный овощ я так и не узнала, но на вкус он оказался практически картофелем, только сладким. Странное сочетание, но чем больше я ела, тем сильнее урчал желудок.
Мы пообедали, и хозяйка сняла котел с кипятком на большой плоский камень. Принесла мешок, похожий на наволочку, и бросила из него в котел горсть трав — запахло покосом и детством. Она разлила чай по большим, почти литровым кружкам, и села напротив меня.
— Расскажи мне что ты помнишь? — спросила Иста, и стала дуть на горячий чай.
— Помню только как проснулась в поле от криков Юты, а до этого я не помню ничего, — я решила подыграть, и не рассказывать всего.
— Ночью кричали мальчишки, что горят дома в соседнем стане. Мы собрали овец, и ты погнала их в лес, если этим бандитам нечего украсть, они уходят. Оставили десять старых овец в загоне, с остальными ты ночью ушла. Юта спряталась у речки, а мы с отцом прятали в мастерской инструменты. Благо, пчел он уже перевез домой, мы спустили их в схрон под мастерской. Перенесли туда железо, мед, запечатали схрон. Но они обошли дом, и пошли полями — видимо поняли, что нужно смотреть в лесу. Вернулись домой десять овец, и вот остались еще десять старых. Тридцать три они забрали. А мы даже не успели их постричь — через пятнадцать ярких приедут за шерстью. Нам теперь не хватит денег, чтобы пережить зиму. Бор вернется только весной, а…
- Иста, а мы с тобой сестры? — перебила я девушку.
— И правда, ты ничего не помнишь, — на глазах ее появились слезы, — мы не кровные сестры, наши мужья — братья. В мастерской сейчас их отец — Севар.
— Стой. Я замужем? — я чуть не пролила всю кружку.
— Да, твоего мужа зовут Бран, но он уже пять холодных не возвращается из плаванья. Поверил старому врунишке, что за большим морем есть богатые земли. Его даже отец уже не ждет, хоть и не признает, что он может не веруться — он просто верит в чудо. Ты только не плачь, — взяла меня за руку Иста, — мой Бор ушел проверять земли, они ищут стоянки васаров. Наш карл всегда берет Бора с собой — он воин без страха, и карл щедро платит ему за верность. Юта его дочь.
Холодные, это скорее всего зимы. Значит моего мужа нет дома пять лет. Детей у нас нет. Яркие — это дни, значит через пол месяца нужно сдать шерсть с овец, и жить на эти деньги всю зиму. Батюшки, что за дичь!
— Иста, а кто такой Карл?
— Это правитель наших земель, — Иста сделала какое-то возвышенное лицо, скорее всего этот Карл что-то типа Ким Чен Ына, она чуть не плачет от радости, произнося его имя. — Он великий и мудрый правитель. Его зовут Драс.
— Так Карл или Драс?
— Карл Драс — ответила Иста.
Карл, это скорее чин, а не имя. Я начала смиряться с ситуацией, хотя в душе теплилась надежда, что это какой-то очень дорогой розыгрыш. Очень слабая надежда.
Глава 4
Иста рассказала мне о жизни в деревне. Это большое поселение — целых тридцать дворов, и называется стан Уклам. Название поселения происходит от реки Укла. Река впадает в Среднее море, она судоходная, судя по тому, что по ней к морю можно идти на лапахе — большой лодке. Лапах может выходить в море, если поднимет большие ткани, которые называются версы. Бога ветра зовут Вер. Запомнить это практически невозможно, и записать негде. Юля, тебе понадобится очень большой объем памяти, иначе «операционка» зависнет уже к вечеру.
Таких станов в ведомстве карла Драса двадцать. Все занимаются земледелием, скотоводством, обработкой дерева и прочими мелочами в меру умений. Земля дает хороший урожай. На севере от Уклама земли под защитой карла Оруса, на востоке земли карла Бира, на юге земли карла Фара, на западе управляет карл Корс.
За Средним морем земли Сорис. Там правит Тирэс. По сути, он король — у него большая армия, и поселки принадлежат ему. В каждом поселке есть что-то вроде старосты, который несет ответ перед минисом — человеком короля. Ну вот, и тут есть министры. Очень милый социальный строй.
Сорис — вроде монархии, где Тирэс — единый владелец всего, в отличие от нашей стороны Среднего моря. Люди не принадлежат ему, но близость Большого моря заставляет людей обращаться за защитой. Напавшие на меня, и укравшие овец васары не принимают в свои племена чужих людей, они берегут свою «чистую кровь», а на деле, как рассказала Иста, это уроды, которые женятся на сестрах, и бросают своих стариков у Большого моря, в нежилых болотистых низинах. Социальной политикой здесь даже не пахнет. Они как кочевники, живут набегами на хозяйства в те моменты, когда мужчины из поселений уходят в море, или на охоты в леса. Есть ощущение, что нашим четырем надо бы объединить силы и собрать армию посерьезнее — эти набеги скоро разорят людей. Оставшиеся без домов, а часто и без семей, мужчины уходят с попутными лодками в Сорис — нанимаются в армию Тирэса — больше у них нет шансов на выживание.
В хозяйстве Севара есть две лошади — это большая ценность, и держат их основное время далеко в лесу, потому что участились набеги васаров. Васары крадут лошадей, овец, инвентарь, детей. Иногда они просят выкуп за ребенка, но чаще оставляют себе, и продают таарам — пиратам, редко причаливающим к берегам Большого моря. Это море знают только таары. Один из них, привозящий из-за Большого моря для Сориса диковинные продукты, ткани, металлы, так зажег глаза Брана — моего мужа, что он не сказал отцу, что отправляется с тааром в опасное путешествие.
Отец ходил в земли Сорис когда Бран не вернулся через один холодный, и там нашел человека, который помогал грузить огромный лапах таара. Он видел как Бран садился на борт, и таар был к нему благосклонен, хлопал по плечу, и обещал вернуться богатым человеком.
Этот таар так и не вернулся в наши земли. И не известно — жив ли Бран. Севар жалел Сири, и не признавал Брана мертвым. Ко мне сватались мужчины из нашего и других станов. Но Севар не признал смерти сына, и не дал согласие ни на одно предложение. Моя свояченица сказала, что я любила мужа, и он отвечал мне взаимностью. Когда на второй год Бран не вернулся, я остригла волосы и выбрила виски в знак своей уверенности, что муж вернется. Женщины, чьи мужья были в долгих походах делали так. Замужние женщины носили косы, незамужние — распускали волосы, или закручивали жгутом вокруг головы, вдовы носили на голове пояс, завязанный узлом назад.
У нас были хорошие отношения с его отцом. Мы занимались овцами — я была одной из лучших стригалей — шерсть из-под моей руки просто текла, как сказала Иста. Я была младшей снохой, и с мужем мы прожили три года до того момента, когда он ушел за Большое море. Значит, замужем я была восемь лет.
Иста убрала посуду, и позвала меня в огород — ей нужна была помощь. Она обещала там продолжить беседу. А то придет темный, а у нас дел целая гора. Темный, судя по всему, это ночь. Хорошо, хоть все логично.
