– Антон, пообещай мне, что не пойдешь вслед за сестрой. Я потеряла внучку и не хочу потерять еще и внука.
– Лера…
– Ты не отправишься к Часоглаву, ты не будешь искать с ним встречи, ты откажешься от любого его предложения, что бы он тебе ни наговорил. Обещай, слышишь?! – бабушка сорвалась на крик.
Помолчав, она крепко обняла внука и тихонько:
– Пожалуйста… Этот ирод еще никого никогда не отпускал. Он обманет тебя. Он – нелюдь, не знающий пощады и сожаления. Пожалуйста, мой хороший, не слушай его. Пообещай, что останешься здесь, с нами.
– А как же Лера?
Бабушка молчала.
– Обещаю, – еле выдавил пораженный мальчик. Такого предательства от близкого человека он не ожидал.
– Я свой телефон поищу. Хочу сестре позвонить. Вдруг мы делаем из мухи слона, а всё в порядке?
Антон немедля вывернулся из бабушкиных объятий и вышел из комнаты. Злость? Обида? Отчаяние? Или все вместе? Для мальчика это не имело никакого значения. Слезы просто катились по щекам, поблескивая в слабом лунном сиянии.
Телефон каким-то странным образом оказался на прикроватной тумбе. Сказать, что Антон был удивлен – это ничего не сказать. Как можно было его не найти? Как можно было случайно не сбросить его на пол во время поисков? Что вообще за чертовщина творится? Как бы там ни было, а пропажа оказалась в руках мальчика.
Вот только кому стоило позвонить? Все-таки в полицию?
И что сказать? «У меня пропала сестра»? Из закрытой комнаты. Вот прямо взяла и растворилась в воздухе, ага. Как ее дед. Видимо, семейное.
Родителям? А может всё как-то само решится и даже пугать их не стоит?
Антон стукнул себя по лбу. Лера! Хоть звонок сестре и был лишь уловкой для того, чтобы уйти от бабушки, но ведь попробовать стоит. Длинные гудки немного пугали и вселяли надежду одновременно. По крайней мере, не отключен.
Вернувшийся в комнату сестры Антон застал плачущую бабушку на прежнем месте. Злость снова маленьким червячком начала прогрызать путь наружу.
– Я Лере звоню.
Бабушка встрепенулась, но продолжила молчать. Позади нее Антон заметил светящийся экран телефона сестры. Ну да, как всегда – беззвучный. Бабушка, скорее всего, и не заметит, как тот загорится во время звонка – она же не смотрит в ту сторону!
– Я…
И тут в голову ребенка пришла идея, от которой он не смог отказаться, а к чему это приведет – видно будет.
– Алло! Сестренка? Ну и где тебя носит? – злость даже играть не пришлось, все своё, родное, было на месте. – Да какой рассвет у озера?! Ты в своем уме?! Мы же переживаем! Почему не предупредила нас?
Антон осекся, подумав: «Ага, конечно, так она и отчитывается передо мной». Бабушка оплошности не заметила.
– Дай мне трубку! Я поговорить с этой паршивкой хочу. Нашла самый лучший момент для прогулки!
Кажется, бабушка поверила, но легче как-то не стало. Антон моментально завершил звонок и на ходу стал сочинять небылицы.
– Она это… Телефон выключила. Я ей еще раз позвоню, но вряд ли она ответит. Похоже, разозлилась, что мы поймали ее на вранье. Ну, ничего, сюда-то все равно вернется, вот тогда и получит от нас, да, бабуль?
8
Молодая женщина в поношенном платье поставила на пол тяжелую корзину с бельём. При этом она старалась не шуметь, но удержать свою ношу так и не смогла – та бухнула об пол.
– Магда? – выглянул в дверь мужчина. – Заходи, Андреас всё равно уже не спит…
Она вошла в комнату.
На узкой кроватке у окна молча лежал мальчишка лет пяти – измождённый и осунувшийся. Как и сказал отец, мальчик не спал, внимательно наблюдая за всем, что происходило вокруг. Он не пошевелился, когда мать вошла в комнату, просто повернул голову, чтобы лучше её видеть.
Подойдя к сыну, она поправила на нём одеяло, погладила по руке и повернулась, чтобы внести корзину. Но муж уже ставил её на пол – он успел сделать это раньше.
– Заходила жена Ханса, принесла кувшин молока. Я как раз налил Андреасу попить, да и тебе ещё осталось. Хочешь?
– Он всё выпил?
– Не сразу. В три приёма – но осилил! Он у нас молодец!
Кухня у них была под стать всему жилью – такая же маленькая, но чистая. Хватало места только для плиты и небольшого стола, около которого примостились два табурета. Женщина опустилась на один из них, положив раскрасневшиеся от долгой стирки руки на стол. И терпеливо ожидала, пока муж нальёт её молока в глиняную кружку.
– Ты сам-то…
– Я не голоден!
Магда только вздохнула.
С той поры, когда неведомая хворь скосила их единственного сына, лишив его возможности ходить, все силы и средства молодой семьи уходили на лечение. Они отказались от всего, продали всё, что только было можно продать, но… не хватало.
Лекари требовали за свои услуги просто непомерных денег, ничего конкретного взамен не обещая. Сегодня одно лекарство, послезавтра новое притирание… А ноги так и не двигаются!
Супруги, боясь оставить мальчика одного, попеременно трудились, чтобы хоть как-то стянуть концы с концами, заработать денег, которых могло хватить не только на еду, но и на услуги лекарей. Но, увы! Стирка белья и колка дров больших заработков не сулили.
Соседи советовали бросить город и вывезти мальчика подальше в деревню, но к кому? Магда и Брог тут родились и выросли, никаких родственников в деревнях у них не имелось – куда ехать-то? Да и на какие средства?
– Норберт сказал, что в город может приехать один их герцогских врачей… – поставила пустую кружку на стол женщина.
– Так он и возьмёт! – печально улыбнулся муж. – Как с герцога!
Подобные разговоры возникали у них не в первый раз – и всегда с одинаковым результатом. Брог влезал в очередные долги, новый лекарь привычно разводил руками. И ничего не менялось.
– Магда, мне больше никто не даст в долг – на любых условиях! Пока не верну хотя бы половину долгов, с нами никто даже и говорить не станет! Я даже к Логану ходил!
Это был последний шанс. Ростовщик Логан ссужал деньги даже самым безнадёжным должникам. Правда с теми, кто не мог вовремя вернуть долг, он поступал настолько жестко и бесчеловечно, что переступить порог его дома отваживался далеко не каждый. Суд и городская стража всегда были на его стороне – он платил. Всем. По слухам – так даже и придворным самого герцога!
И никто не мог вспомнить ни одного случая, чтобы Логан не вернул выданных им кому-либо денег. Средства возвращались всегда, и с неплохим прибытком.
– Он сказал – мол, я помню твоего отца! И не хочу видеть, как его сын превращается в бездомного попрошайку. У тебя нечем отдать долг!
