– Он попросту тебя застрелит – как этих двоих будильников. Или тебя свяжут по рукам и ногам. Так и потащат куда им надобно. И получается, что они погибли напрасно. Я прав?
Лопата глухо брякнула об пол.
Антон сел – прямо там, где стоял.
– Но что же нам делать?
– Мы вне кольца оцепления. Надо уходить.
Куда и как они дальше шли, Антон потом так и не смог вспомнить. Пришёл в себя он только в каком-то полуразрушенном строении. Шестерёныш сидел рядом и открывал банку с огурцами.
– Где это мы?
– А тебе-то не один ли хрен? Ты ведь всё равно этих мест не знаешь – проворчал мальчишка, рассматривая какую-то старую и потрескавшуюся чашку. – Ладно, пойдёт на пару раз.
И он плеснул туда воды из банки.
– Пей.
Машинально мальчик съел пару огурцов и выпил воды. Перед его глазами всё ещё стояло зрелище лежащих навзничь будильников, а в ушах отдавался эхом звук выстрела.
– Почему он их так?
– Хронометр-то? – сразу понял его спутник. – Потому, что – может. Он – власть и обязан всегда поддерживать уважение к себе.
– Это уже не уважение! Это страх!
– Тем лучше, – пожал плечами Шестерёныш. – Боится – значит, уважает! Ещё когда сказано!
Антон поправил лямки вещмешка, переложил поудобнее банки. При этом его рука на что-то натолкнулась. Это ещё что… сверток, который отдала Магда!
Нетерпеливые руки развернули тряпицу.
Кулон на тонкой цепочке!
Лера – это её вещь!
И сразу же, словно что-то щелкнуло в голове – будто повернули какой-то выключатель!
Как же он мог забыть! Лера!
Он же и попал сюда в попытке её отыскать!
– Что это у тебя? – из-за спины протянулась рука и взяла кулон. – Интересная штука. Где взял?
Сбиваясь и путаясь в словах, Антон торопливо рассказал своему спутнику об обстоятельствах попадания сюда. О пропавшей сестре, своих поисках. Он говорил и говорил, совершенно не обращая внимания на реакцию Шестерёныша.
А тот сидел молча, уставившись куда-то в точку на полу, и ничего даже и не переспрашивал.
Мальчик остановился только тогда, когда на улице уже стало темнеть.
– Всё? – поднял голову его спутник.
– Да…
– Хорошо. Я тебя понял. Ложись пока, тебе надо передохнуть. А я, я кое-куда схожу. Надобно добыть еды и, заодно, кое-что выяснить. Есть ещё один вариант, как увидеть Часоглава – надо победить в конкурсе! Тогда не надо будет пробираться по всяким там шахтам и лестницам! Вот, я и узнаю – как это лучше сделать.
И он кивнул в угол, где из каких-то досок и тряпок было сооружено подобие кровати.
– Крыша тут ещё цела, дождя можно не опасаться. Поспи!
Стоило коснуться головою импровизированной подушки, как Антон тотчас же провалился в сон.
Когда он открыл глаза, то какое-то время лежал неподвижно, собираясь с мыслями. Потом – рывком сел. И, оглядевшись по сторонам, увидел на сером фоне окна темный силуэт своего спутника.
– Проснулся?
– Да.
Шестереныш спрыгнул с подоконника и, подойдя поближе, опустился рядом.
– Значит, так…
Из его слов стало понятно очень многое. Антона ищут – пока, его одного. На перекрёстках уже расклеены соответствующие объявления. По-видимому, из-за неуклюжести бюрократического механизма, второй бежавший в списки ещё не включён. Но – так или иначе, а появляться на улицах гостю небезопасно – поймают сразу же. Ну, или как минимум, донесут о его местонахождении. Так что прежний вариант войти во дворец – более нереален.
Но! Есть и ещё один способ!
В самое ближайшее время состоится конкурс – на самое красочное описание производственного процесса. Какого именно – неизвестно, это будет назначено судьями. По традиции, все участники конкурса считаются личными гостями самого Правителя – и их никто не имеет права задержать.
Более того!
Каждый участник конкурса может попросить личной аудиенции с Часоглавом! Как правило, этой привилегией никто не рискует воспользоваться – считается, что работу такого соискателя судьи будут рассматривать особенно тщательно. И никто не хочет проиграть.
– А каков приз на этом конкурсе?
Призов было два.
Первый – это повышение в ранге сразу на две ступени.
И второй, который получить было существенно сложнее.
Ибо его не выдавали просто так. Победитель мог рискнуть – и объявить о своём участии во внеочередной лотерее. Разыгрывался уже полученный приз и возможность годового проживания в столице. На всём готовом и в ранге хронометра, как минимум! А то – и брегета. За год соискателю предлагалось найти своё место в высшем обществе – и тогда все временные привилегии становились постоянными.
А если нет, тогда путь назад – туда, откуда пришёл.
Правда. на такое отваживались немногие. Вернуться оттуда? Признать, что ты был настолько беспомощен, что не сумел удержать в руках то, что тебе свалилось свыше? Проще уж помереть в красивой квартире.
– А если соискатель проигрывает в лотерею?
– Он теряет всё – и выигранный приз в том числе. Мало кто такое способен пережить, сам понимаешь.
– И что же? Есть такие…м-м-м… лопухи, кто рискует сыграть?
– Практически все идут на этот риск.
Антон какое-то время молчал, потрясённый словами спутника.
– Ну а мне-то с того какой толк?
– Ближайшая комиссия по приёму заявок находиться отсюда в часе пути.
Мальчики осторожно выглянули из-за угла.
Небольшой дом, пара прохожих будильников, куда-то спешащих по своим делам, и никого более.
– Странно, – пожал плечами Антон. – Я всегда думал, что такие места как-то должны охранять.
– От кого? – удивился его спутник. – Впрочем, я могу сходить и выяснить.
И не откладывая в долгий ящик, он тотчас же вывернулся из-за угла и, сунув руки в карманы, потопал к нужному дому. Его никто не останавливал и не окликал, прохожие, окинув его мимолётным взглядом, торопились дальше. Вот он поднялся на крыльцо, толкнул дверь и исчез внутри.
Несколько минут его не было, потом он вновь появился на улице, что-то насвистывая.
– Да там вообще почти никого нет! Сидят двое ходиков и будильник-секретарь. Я спросил – можно ли записаться на конкурс – так они даже обрадовались! Мол, я первый за несколько дней! Расстроились, когда я сказал, что просто выясняю условия для участия в состязании, – рассказывал Шестерёныш, поудобнее устроившись на большом камне.
