– Антон, мир огромен. Много ли ты о нем знаешь? Что, если у механизмов тоже есть свой создатель?
– Конечно, есть! Это – человек.
Бабушка рассмеялась, вот только как-то невесело. Слишком невесело, как показалось Лере.
– Нет, внучок, я сейчас не о людях говорю. Среди часовых дел мастеров существует предание о Часоглаве. Он повелевает временем и механизмами, отсчитывающими его.
– Обычными часами, что ли?
– Не только. Метроном, например, тоже его творением может стать.
Пока Антон пытался вспомнить, что такое метроном и злился из-за отсутствия на чердаке своего верного помощника в таких делах – великого и благословенного интернета, бабушка спокойно продолжила:
– Как ты мог понять, он царствует не над всеми часами, а только над теми механизмами, которые создал собственноручно или собрали его подручные. А для этого Часоглав превращает в верных слуг настоящих, живых людей. Никто не знает, как он выбирает жертв для своих новых игрушек. Иногда это смельчаки, решившиеся бросить ему вызов. Иногда отчаявшиеся люди, у которых Часоглав ранее забирал близких. Но чаще всего глупцы, не сумевшие умерить собственное любопытство. Такие, как ваш дедушка.
Она еще раз взглянула на разлетевшиеся по полу кусочки разбитых часов и крохотные осколки раздавленной птицы.
– Как я могу их выбросить, если ваш дедушка, его душа, может быть заточена внутри этих отживших свое бедолаг? Или любого другого человека? Нельзя так безответственно относиться к тем, у кого есть великий дар – душа.
Пока горящий взор строящего новые прожекты Антона был устремлен на гору сломанных часов, Лера подошла к бабушке ближе и крепко обняла ее.
– Ба, мы же с этим сверходаренным уже не дети, можешь не выдумывать для нас сказки. Ладно, по поводу братца я погорячилась, конечно, но всё же. Всё мы прекрасно понимаем. Правда, я не хотела лишить тебя этого напоминания о дедушке. Оно как-то само, случайно. Прости.
Бабушка погладила девочку по голове и обняла.
– Сказки, говоришь? Не всё то выдумки, что ложью кажутся, моя хорошая. Ох, шалопаи, идемте спать, а завтра уже все вместе наведём здесь порядок. И то дело, давно уже пора тут прибраться…
5
Никакой информации от Вилема не поступало – казалось, он вовсе забыл о существовании гильдии. Самое неприятное, что и от двора герцога не последовало никаких вопросов по столь важному поводу. Более того!
Чиновники из ратуши «внезапно» позабыли о том, что только недавно хотели заказать гильдии производство ряда неотложных ремонтных работ! Во всяком случае, когда один из мастеров осторожно поинтересовался положением дел в данной области, ответом ему были изумлённо приподнятые брови собеседника. Мол, это вы, уважаемый, о чём? Знать ничего не знаю!
А упрямый подмастерье что-то продолжал делать в башне. Свет горел там допоздна. Все попытки выяснить хоть что-нибудь натыкались на равнодушие городской стражи – те попросту отказывались разговаривать на эту тему. И ведь не чужие же люди! Чай, в одном городе живём, кто-то даже и породниться пробовал. Хотя и не срослось. Мастера обоснованно считали стражников (и даже их начальство) не ровней себе. Выдать дочь за сына кого-то из этих держиморд? Или принять в дом дочь рядового (пусть даже и не совсем рядового) стражника? Вы серьёзно?!
Вот и аукнулось.
– Так более продолжаться не может! – поставили вопрос ребром перед главой гильдии все собравшиеся на внеочередное совещание мастера. – Мы попросту не можем допустить, чтобы этот наглый выскочка добился успеха без нашего участия! Что тогда скажет герцог?
И пришлось уважаемому мастеру Горту снова топать во дворец, униженно испрашивая аудиенцию у властителя.
На этот раз тот находился в куда более спокойном настроении. Во всяком случае, просьбу выслушал и даже не прервал визитёра на полуслове. Что, кстати говоря, делал частенько, если тема ему не нравилась.
– Странный вопрос, мастер Горт! А почему вы с ним обращаетесь ко мне? Вилем – он из ваших, его и спрашивайте. Во всяком случае, от нас он ничего до сих пор не просил – значит, ему кто-то из вас и помогает, разве не так?
– Но стража нас не пропускает в башню!
– И правильно делает, вообще-то. Но записку-то вы могли ему передать? На это запрета нет!
Окрылённый глава гильдии домой буквально летел!
И уже через час подмастерье топал к часовой башне, бережно неся за пазухой витиевато составленное послание.
– Главное, чтобы кто-то из нас вошел в башню! Хоть на час!
И тогда уже никто не сможет сказать, что гильдия не принимала участия в работах на часовой башне.
Гонец вернулся назад только к вечеру. И положил перед главой испачканный маслом и разводами ржавчины лист бумаги – то самое послание.
Горт лихорадочно его схватил, посмотрел, перевернул – и поднял глаза на бледного парня.
– Что это?
– Я сказал страже, что у меня послание к Вилему – и меня пропустили внутрь!
– И?
– Он спустился вниз, на первый этаж. Выше подняться не разрешили. Взял письмо, внимательно его прочитал…
– Дальше!
– Посмотрел на меня – и вытер им руки! Бросил бумагу на пол и, не сказав ни слова, ушёл наверх.
Мастера переглянулись.
– С вашего позволения, мессир, – поднялся с места один из них. – Я поговорю с этим парнем.
Отведя растерянного парня в отдельную комнату, мастер велел ему сесть на лавку и положить руки на стол перед собой. Поставил перед ним миску с водой.
– Обхвати её руками!
Тот послушно исполнил сказанное.
Гильдеец вытащил из сумки несколько свечей из темного воска, зажег их и расставил вокруг сидящего.
– Смотри на воду – и только на неё!
– Я понял, мастер!
– Смотри! И постарайся вспомнить всё, что ты видел в самой башне и рядом с ней! Говори – я должен это слышать!
– Да… я, конечно, всё вспомню… сейчас… да…
Гильдейцы обернулись на скрип открывающейся двери. Недавно покинувший их собрат неторопливо прошествовал к своему месту. Сел – и оглядел собравшихся.
– Ну?! – прервал молчание глава гильдии.
– Он заканчивает работу. Внутри башни уже наводят порядок. Даже ступени на лестницах частично заменили. Гильдия кузнецов поставила туда новые цепи – их сейчас поднимают наверх. Герцог сказал правду – Вилему помогают другие гильдии… и мы ничего об этом не знаем!
– Цепи?
– Противовесы для работы часов поднимают наверх с помощью цепей… – напомнил кто-то из собравшихся.
Эх, как тут сейчас не хватало «мастера» Бардмана! Но – увы! Ещё третьего дня он покинул пределы герцогства. На захудалой крестьянской телеге, потрясённый столь резкими переменами в своей судьбе, он уезжал обобранный буквально до нитки! Его семья понуро сидела рядом с ним, пряча взоры от насмешек городской черни.
