— Что такое? — тут же улавливает смену моего настроения Клинт.
— Я не смогу тебе объяснить.
— Утром ты расстроилась. Я не сдержался. Извини меня. — Я качаю головой, смягчая свою реакцию улыбкой. — И ты обязана дать мне шанс все исправить.
— Хорошо, я согласна, — тут же иду я на попятную.
Остаток дня мы с Клинтом гуляем по улочкам, изучаем город — сплошь двух- или трехэтажные здания с сильным налетом южной ленцы, — фотографируемся, едим мороженое и, конечно же, возвращаемся на пляж поплавать на закате.
А воскресенье рушит наши планы проливным дождем.
Глава 3
После совета Боуи проверять сообщения от арабов накануне, я сделала это своей новой привычкой. Как чувствовала. И только поэтому в четверг не проморгала вечернее письмо от Эперхарта. Я вообще не ожидала ничего подобного, потому что целую неделю центр стоял на ушах, занимаясь разруливанием гонкогнского контракта.
Сибил, которая «не может справиться сразу с тремя контрактами», выпросила привлечь нескольких менеджеров к урегулированию вопросов. Но Эперхарт рассудил по-другому и выделил ей наиболее опытных личных помощников, в число которых вошла Элейн. Элейн, которая ненавидела Сибил всей душой. Каждый день за обедом мы слушали ее жалобы на свою временную — какое счастье, что временную! — руководительницу и то, как на них всех орал Эперхарт. В понедельник Элейн докипела до отметки ста пятидесяти градусов Фаренгейта, во вторник — до ста шестидесяти, в среду — до ста восьмидесяти, в четверг — двухста. В пятницу мы ждали, что у нее повалит пар из ушей, потому что контракт еще не готов, несмотря на горящие сроки… И тут Эперхарт кидает гребаный Гонконг и пишет мне:
«Мисс Хадсон, можете объяснить, по какой такой причине я вынужден поднимать свои записи по Эмиратам, чтобы вспомнить, на чем остановились наши переговоры?! Нанимая личного помощника, я рассчитываю, что это облегчит мне работу, а не наоборот. Завтра в половине восьмого утра я жду вас у себя в кабинете. Не вздумайте опоздать.
Р. Эперхарт»
После такого я не выдержала и со стоном сползла вниз по подлокотнику дивана, с трудом подавляя идею еще и накрыть лицо ноутбуком. Разумеется, Клинт тут же поинтересовался моим состоянием, на что я вынуждена была снова промолчать. И уставиться на свежевыстиранный костюм. Я ведь думала, что до понедельника буду предоставлена сама себе, так отчего бы не быть небольшой поблажке?
Дело в том, что на прошлой неделе обещавшийся эксперт Кайеда мне так и не написал. Разумеется, в воскресенье я им на это мягко попеняла. Если честно, эти арабы своей необязательностью начали напрягать даже меня! В понедельник утром я кинула Эперхарту сообщение о том, что нас опять прокатили, зато аналитический отдел сработал как надо: список у меня. В ответ, однако, получила короткое «ок» и молчание длиною в несколько дней. Все знали, что босс нынче живет одним Гонконгом, и я не стала волноваться по этому поводу. Зря.
Зато сравнительно свободное время я постаралась потратить с максимальной пользой. Но, боюсь, не сильно преуспела. Я пыталась разобраться в деятельности компании. Понять, для чего Кайеду вообще понадобилась система. В итоге пришла к выводу, что он хотел то же самое, что сделал для своего острова Эперхарт. Я честно читала материалы и чувствовала, как пухнет голова. Однако стоило попытаться пересказать свои изыскания Боуи, тот лишь тактично улыбнулся, сообщил, что мне стоит лучше разобраться в вопросе, и подогнал новую литературу. Это напугало. Вот как мне вести переговоры и не путаться? Получается, я не способна и двух слов связать.
Кроме того, по совету Элейн, данному за ланчем, ибо более мы не виделись, я начала самостоятельно изучать список конкурентов. Усердно гуглила названия организаций из списка. Но так и не приблизилась к разгадке, к кому из них бегал от «Айслекса» все это время Кайед. Расстроилась, осознав, как мало от меня пока толку.
К среде арабский менеджер написал, что они собрали установку для проведения эксперимента и собираются вплотную заняться ее юстировкой. Коннор махнул рукой и сказал, что это так себе достижение. Юстировка — и есть самая сложная часть. То есть они фактически вставили в линзы железяки, прикрутили их и сказали, что они молодцы.
В семь двадцать ужасно невыспавшаяся (пришлось до ночи перебирать гардероб в поисках более-менее консервативного наряда, не включающего в себя вещи дня знакомства, — уж больно свежи впечатления) я поднимаюсь на свое рабочее место за ежедневником, а затем с тяжелым сердцем направляюсь в кабинет Эперхарта. Едва я успеваю занести руку для стука, как слышу:
— Да заходите уже!
Опять я, на его взгляд, слишком долго. Но, клянусь, я не опоздала! Вздохнув, толкаю дверь и натыкаюсь на мрачный взгляд, устремленный прямо на меня.
— Список, — Эперхарт прямо с порога протягивает руку, и я как можно скорее выуживаю из ежедневника сложенный лист.
Он выдергивает его с такой силой, что держи я покрепче, могла бы лишиться руки. И присесть мне босс не предлагает, вселяя надежду на то, что собирается закончить со мной как можно быстрее. Просматривая названия организаций, Эперхарт молчит, вынуждая меня разглядывать кабинет. Смотреть на его хозяина я не решаюсь. И инстинктивно чувствую, что сейчас он не в том настроении, чтобы оценить мои попытки проявить внимание к его деятельности, даже пусть и рабочей. Но все это ничуть не мешает мне заметить угольно-черный костюм и черно-серый галстук. Довольно траурно. А если учесть, что на мне маленькое черное платье… хоть на похороны. Моей карьеры, например.
Внезапно босс приходит в движение, заставляя меня вздрогнуть, срывает телефонную трубку и по памяти набирает телефонный номер.
— Привет, Сержио, это Эперхарт, — говорит он. — Тебе на пару со мной Кайед голову морочит?
Из динамика раздается неразличимое бормотание. А у меня отвисает челюсть от такой прямолинейности. И того, что босс только что позвонил кому-то из своих конкурентов в без малого восемь утра.
— Значит, так. Если до конца недели не определится, то мы поднимаем ему цену на десять процентов. Советую сделать то же самое. Если нет, то мы в пролете, а вы подмазали одну вконец обнаглевшую арабскую задницу.
Теперь слышится смех и, кажется, обещание последовать примеру. Я не могу вовремя подавить улыбку, и Эперхарт бросает на меня не слишком дружелюбный взгляд.
— Вот и проверим, насколько добрые мы с тобой друзья. Давай, на конференции увидимся.
Эперхарт кладет трубку, а затем поднимает на меня глаза и барабанит пальцами по столешнице. Я молчу, не зная, что сказать или сделать. Он только что играючи расправился со списком при том, что я убила на него без малого неделю. Конечно, я не могу действовать с конкурентами так свободно, как Эперхарт, но у меня не вышло даже определить нашего конкурента! Или я слишком многого не знаю?
— А вы не ответили на мое письмо, Хадсон. Или вас тут принято называть иначе? Валери?
