— В отношениях двое, девочка. Если один отвернулся, значит, что-то не так с обоими.
От ее лаконичной мудрости я всхлипываю в голос. Мне так хочется поверить опыту нянечки и переложить на Клинта хотя бы часть ответственности за свое случившееся безумие, но разве все не было хорошо до переезда на остров? Разве любимый человек не помогал мне, не поддерживал в болезни мамы и потом? Разве я бы не заметила неправильность в наших отношениях? Мы ведь были по-настоящему счастливы! Это я во всем виновата. Я неблагодарная.
И, получается, воспользовалась Фай как жилеткой вместо того, чтобы приятно провести время в теплых воспоминаниях о маме. От этого еще хуже. Сама от себя не ожидала, что так расклеюсь.
— Плачете из-за матери? — уточняет Эперхарт, прежде чем отконвоировать меня обратно в отель.
Ох, как же надоело лгать.
— Да.
В последнее утро перед отлетом мы поднимаемся на «Бурдж-Халифу». Я собиралась ограничиться чем-то поскромнее, но Эперхарт посмотрел на меня как на сумасшедшую и объявил:
— Приедете вы к своему Клинту и скажете: «Я побывала на смотровой площадке «Дубай Фрэйм», посмотрела на «Бурдж-Халифу» из окошек. Представляешь, а там смотрят вниз с высоты пятьсот пятьдесят пять метров, в том числе и на нас!» А он ответит: «Классно, в следующий раз там побываешь». Не лучше ли сразу забраться туда, где мечтают побывать все? Занижать ожидания нужно тоже с умом!
В ответ я спросила, побывал ли уже Эперхарт с такими убеждениями на Эвересте, и получила в ответ, что плохо его слушала: он ненавидит холод и ни за что в здравом уме высоко в горы не сунется.
Теперь, глядя на Дубай с самой высокой доступной простому обывателю точки, я вынуждена признать: что-то в этом есть. Сказать кому-нибудь, что забиралась на самую высокую площадку планеты, а в ответ получить признание, что этот кто-нибудь тоже хочет. Потому что все хотят именно туда, а про тот же «Дубай Фрэйм» не факт, что слышали. Потому что победители есть победители: их любят. Я, конечно же, о самом высоком здании, а не о нас, забравшихся на него лифтом за сумасшедшие деньги. И уж точно не о Райане Эперхарте — моем болезненном увлечении.
На этот раз в самолете вакантного местечка по соседству с моим не имеется, и рядом оказывается словоохотливый престарелый пассажир. Он рассказывает мне обо всех своих почивших родственниках до десятого колена, а если быть точной — до офицеров гражданской войны. Детьми сосед не обзавелся, поэтому приходится копать вглубь веков, но я впечатлена: нечасто встретишь человека, который носит в портмоне фотографии умерших родственников. Беседа занимает не семнадцать часов, но все равно большую часть пути. Я слушаю внимательно и вежливо подкрепляю разговор уместными вопросами, но, к собственному удивлению, почти скучаю по болтовне с боссом. А когда сосед решает поспать, едва ли не со стоном облегчения напяливаю наушники и до самой посадки смотрю фильмы. Под конец, измученная ими, но лишь бы не болтовней соседа, окончательно отключаюсь от происходящего на экране и начинаю придумывать, как бы потактичнее напроситься к Эперхарту в вертолет, учитывая, что на машине будет добираться Клинт.
Вертолетная площадка располагается в непосредственной близости от дома босса, и я, не скрывая интереса, силюсь рассмотреть многоуровневое неброское здание с плоскими крышами, размещенное прямо на склоне горы, вписанное в систему водопадов и утопающее в характерной для острова буйной зелени. Где-то там, под нами, это великолепие охраняют верные Твин и Пикс.
— Очень живописно, — подмечаю я, зная, что Эперхарт не мог не заметить мой интерес к его владениям.
— Ночью еще лучше, когда подсветка включается, — лениво отзывается босс.
Вылезаю из вертолета я не без внутренней дрожи держась за протянутую руку босса. Сама бы точно где-нибудь оступилась с непривычки, но остро сознаю, что до этого момента еще не касалась его кожи ни единого раза. И, само собой, краснею от этой мысли.
— Ваше такси, — привычно выдергивает меня из самокопательного болота Эперхарт. — Готовьтесь к завтрашнему внеочередному брифингу. Будет жестко. — И вдруг кровожадно улыбается. — И будет Сибил.
— Не смогли удержаться, чтобы не поддеть меня напоследок? — спрашивает усталость моим голосом.
— Очень-очень злая и страшная Сибил, — продолжает он подтрунивать надо мной.
— Да какая ж она страшная, если вы…
Осекшись, кривлюсь, раздраженно взмахиваю рукой, разворачиваюсь и топаю к такси, пока не ляпнула что-то еще. До этого момента я всячески избегала выдавать свою осведомленность об отношениях босса с красоткой-менеджером. Он охотно поддерживал мою игру. Вот она, цена невнимательности.
Садясь в машину, я слышу веселый смех босса. И он явно относится к моей реакции, а не тому, что я сказала. Интересно, если мне стукнет тридцать пять или сколько ему там лет, я тоже буду смеяться над каждой невольной гримаской двадцатилетних дурочек? Да не может быть: это свойство характера!
Рухнув на собственную, ставшую родной кровать, я берусь за телефон и бездумно пишу Клинту:
«Я дома. Выжила. Без потерь».
Опомнившись, стираю адресата и ставлю получателем переписку ребят из «Айслекс», ведь Клинт такое не оценит. А потом отключаюсь, стоит дотянуться усталой головой до подушки.
Глава 7
На брифинг я собираюсь как на войну. К черту брючный костюм, Сибил я раздражаю в любом виде, а соперничать с красивой женщиной, притворяясь блеклой, — заведомо проигрышный вариант. Мне сейчас нужно снискать расположение других менеджеров, а то в прошлый раз даже Коннор опасался выразить мне поддержку — так местная стерва в меня вцепилась.
Что ж, в агрессии и драматизме я Сибил точно не соперница. Придется бить на то, что действительно мое. Ухитрилась же я очаровать своими ангельскими замашками доктора Челси? И Боуи тоже. Ну, с ним сложнее, но он же мне симпатизирует в некотором роде, да? С кем-то мне не повезет, они так и будут бояться Сибил, но ведь есть и храбрые. А кого-то она просто достала. Ведь до того, как пришла я, были другие жертвы! Не верю, что Сибил могла сосуществовать с остальными в мире и гармонии, никого не умаляя.
Ангельский образ приходится продумывать до мелочей, чтобы не шокировать широкую общественность радикальной сменой амплуа, как это случилось на яхте. В смысле когда я довела доктора Челси до заиканий и вынуждена была выбросить жакет, на который он пролил вино.
Ровно в восемь сорок пять я как сама пунктуальность чинно сижу в конференц-зале, с облегчением осознавая, что сегодня до меня едва ли будет дело даже Сибил. Она выглядит так, будто не спала неделю. Коннор с Донахью — тоже. Я бы не удивилась, узнай, что причина черноты под их глазами не усталость, а драка.
— Я не поблагодарил тебя за тот звонок, — тихонько говорит мне Коннор, наклонившись ближе и толкая меня плечом.
— Было бы за что. Не помогло ведь, — отвечаю я, посылая в ответ грустную улыбку.
