— Глупости. Не уверен, что кто-нибудь еще из менеджеров побежал бы к Эперхарту с телефоном наперевес и стал за меня заступаться. Большинство посчитало бы это за проявление слабости.
Улыбнувшись еще раз, я в жесте поддержки трогаю Коннора за локоть. Парень награждает меня ответным подмигиванием.
— Ну раз так, будешь расплачиваться.
Он фыркает, а я убираю руку и ловлю на себе раздраженный взгляд Эперхарта. Здорово!
— Утра всем. Начнем с хороших новостей. — Он говорит это так, что паршивое начальственное настроение ядом распространяется по помещению, натягивая всем присутствующим нервы. — Хадсон, отчитайтесь по Эмиратам.
С одной стороны, новости у меня и правда хорошие, с другой, мне приходится выйти на лобное место и докладывать о том, что сделано и что предстоит. А поскольку отчетного опыта у меня кот наплакал, придирок хватает. По поводу же ближайших работ меня… линчуют все присутствующие. Медленно, кроваво, пережевывая каждый кусочек оброненного мною слова. Одно хорошо: после этого я дохожу до своего стула, падаю на него и надеюсь, что за оставшееся до окончания брифинга время перестанут дрожать коленки.
А Эперхарт говорит:
— Все, детки мои бесталанные. Хорошие новости закончились. Папа вернулся и жаждет вашей порки. Прошу спустить штаны и лицом к стене по очереди.
И… тишина. На этот раз Сибил отчитываться не спешит. Я обвожу удивленным взглядом как один серо-зеленых менеджеров и задаюсь вопросом: что тут было, пока мы любовались на Дубай с высоты «Бурдж-Халифы»?
— Вы надо мной издеваетесь? — с затаенным бешенством мягко спрашивает Эперхарт. — Прошлый мой отъезд закончился лишними билетами на самолет, упущенными выходными днями и отсутствием экспертов на важных переговорах. Я несказанно удивлен, что последние вообще состоялись! Этот мой отъезд закончился астрономическими счетами за международные телефонные переговоры, попыткой Финли Брайта нелегально транспортировать материалы из Мексики, кражей друг у друга ценного оборудования и… дракой. Дракой! Удивлен, что вы напильником не вскрыли полицейский участок с целью вызволить оттуда наши родные и оплаченные материалы. И то проку было бы больше. А если серьезно, как вышло, что ни одному из вас не пришло в голову насесть на директора по юридическим вопросам?
— Мы пытались, но он перенаправил обращение штатным юристам… — осторожно начинает парень, которого я очень плохо знаю.
— Вы совсем с ума все посходили?! — окончательно срывается Эперхарт. Таким я его видела всего один раз: когда он увольнял Гонзалеса. — Под угрозой все контракты, а контракты — тот единственный ресурс, благодаря которому существуем все мы, включая ленивую задницу Гилберга! — Мне приходится поднапрячься, чтобы вспомнить одутловатого директора по юридическим вопросам, с масляными глазками, скользящими по фигуре Сибил туда-сюда. То был единственный раз, когда я его вообще видела. — Моя работа — заставлять работать вас. Ваша работа — заставлять работать все остальное. Почему вашу работу делаю я?! Почему общение с юристами и закупщиками вы свалили на Фокса, который сейчас должен работать только в одном направлении: на выбивание нам отсрочки по контракту стоимостью больше миллиона долларов?! Ждете, что он все сделает один? И на кой черт тебе, Сибил, понадобилась полная группа ученых на эксперименте по отложенному контракту, учитывая, что в приоритете Донахью и его Оксфорд?
Кажется, никто даже не дышит, а если вдруг, то обрушит на себя весь начальственный гнев.
— Я против дружбы менеджеров, это факт. Иначе они так и будут носиться по отелям в банных халатах, теряя на лестницах тапки, дабы принести мне собственные телефоны со звонками от друзей. — Я краснею, а народ тщетно пытается прятать улыбки, представляя эту красочную картинку. — Но в SOS-ситуациях даже это лучше, чем бойня, которую вы тут устроили. Донахью, ты у нас нынче чемпион, так давай тебя первым и выпорем! Пошел.
К моему удивлению, Эперхарт действительно делает жест, напоминающий шлепок ладони по воздуху. Мужчина маленького роста примерно возраста босса понуро плетется туда, где еще недавно чихвостили меня. И буквально через пару минут я застываю с открытым ртом, осознавая, по какой такой причине наш CEO в ярости на самом деле.
Менеджеры подрались. И это не метафора, как я подумала изначально.
Оказывается, новость о том, что в приоритете контракт Донахью, застала блистательных руководителей проектов в кафетерии — помещении большом, наполненном опасными предметами и гулким эхом. Сибил ожидаемо закатила Фоксу скандал по поводу оборванного телефонного разговора, тот пригрозил ей смирительной рубашкой, Донахью подлил масла в огонь своим самодовольством, а кто-то неизвестный, но явно не безучастный тоже подлил… кофе на кафельный пол. Сибил принялась угрожать нашему чемпиону, тот отступил, поскользнулся, схватился за близстоящий столик… и через десять минут двух личных помощниц Эперхарта увезли на скорой, потому что в нашем кафетерии суп том-ям разогревают на совесть. И во всем этом беспределе Донахью пришлось признаваться боссу. Вслух! Прилюдно, как школьнику!
Я так жалею, что нельзя расспросить Элейн прямо здесь и сейчас о том, как это было. Она же лучше всех умеет в красках живописать офисные драмы. Поймав мой взгляд, она многообещающе кивает, намекая, что уловила мой невысказанный вопрос и ей есть что добавить.
Донахью тем временем защищать честь своей перепачканной чьим-то американо пятой точки даже не пытается. Он делает совершенно правильный упор на профессионализм. По контракту за время отсутствия босса было сделано то-то и то-то. Эперхарт хмыкает, разгадав его тактику, и мягко заявляет:
— Донахью, ты осознаешь, что единственный во всей честной компании оказался в безопасности? Тебе нужно жилы порвать, чтобы быстро отстреляться, все отправить и помочь разобраться попавшим в переделку, а не стравливать их друг с другом. Внимание всем менеджерам, вводится военное положение: теперь не каждый за себя, вы все запчасти в механизме под названием «Айслекс», и этот механизм под большой угрозой. Хотите остаться — выкладывайтесь на максимум. Приспосабливайтесь к временной новой политике. Это. Касается. Всех.
Говорит это, а взгляд переводит с меня на Элейн и обратно, будто намекая, что первыми полетят именно наши головы. Эх и жуть!
* * *
— У меня до сих пор после брифинга руки трясутся, — жалуется Элейн, но стаканчик с кофе доносит до рта, не проливая ни капельки. Смешная она все же. Впрочем, ей правда хорошо досталось от Эперхарта. — Ты бы это видела! Сибил вся такая в красном платье с обтянутой задницей, в ухе гарнитура. Коннор со страдальческим выражением лица тебя набирает. А потом крик умирающего лебедя: «Райан!» — стерва чуть слезу не пустила. Все в ржач, — сбивчиво шепчет Элейн. Я знаю, что мы рискуем попасться менеджерам или боссу и быть подвергнутыми ужасам похлеще брифинга, но не обсудить драку Сибил и Донахью выше моих сил. — И Донахью такой: «Смотрю, босс экстра-баллами за постель-то не расплачивается. Особенно после того, как на яхте отодрал свою бывшую». И тут Коннор такой: «В приоритете Оксфорд». Что тут началось, Вэл, я сто раз пожалела, что тебя там не было. Сибил набрала воздуха в легкие так, что чуть грудь из декольте не вывалилась, да как зарычит на всю столовую — и прямым курсом на Донахью. Он аж из-за стола вскочил, попятился. Коннор обалдел, попытался вмешаться и разнять их, но Сибил как ткнет своим километровым когтищем в грудь «Оксфорду». Тот отпрыгнул, поскользнулся, взвизгнул как девчонка и полетел назад, зацепился руками за два столика сразу. Парнишке повезло среагировать, а вот красоткам в коротких юбках — нет. У них реально тарелки во все стороны полетели, и этот злосчастный суп прямо на коленки. До сих пор девки в брюках ходят — ожоги сводят.
