Остается только сбитое дыхание, тяжелый запах страсти и накатывающее понимание содеянного. Я осторожно отталкиваю мужчину и медленно, вдоль шкафа оседаю на пол.
Я не знаю, как выйти из этого кабинета. Если бы не близкое присутствие Эперхарта, я бы просидела на этом самом месте и ночь, и год. Я не спаслась.
— Эннис, — слышу я будто издалека. — Боуи вернулся с полигона?
— Он передал, что пойдет сразу на ланч, чтобы не подниматься дважды, — ответ по громкой связи.
— Иди тоже. В половине второго вместе ко мне зайдете за новым списком текущих дел.
Не знаю, что именно собирается сказать босс обитателям своей приемной, но сейчас он точно освобождает мне путь. У меня есть минимум полчаса, чтобы собраться и уйти. Намек прозрачен.
Застегивая пуговицы на рубашке, я пытаюсь собрать воедино мысли и разбитую на осколки себя. Как я дошла до измены человеку, который прошел со мной самые тяжелые моменты жизни? Которого люблю… А люблю ли? Если да, то почему я, растрепанная и прячущая глаза, сижу в кабинете Эперхарта, пытаясь сделать так, чтобы, когда я отсюда выйду, никто ничего не понял. Что же мне теперь делать?
— Валери, — слышу я негромкое обращение.
Мрачно глянув через плечо, я ловлю в фокус зрелище уже полностью собравшегося Эперхарта. Он хмурится, совсем не похож на человека, который целовал меня минуту назад.
— Я надеюсь, вам не нужно напоминать, что согласно контракту вы не можете рассказать жениху ни о чем, что происходит в этих стенах?
— Что?! — Я вскакиваю на ноги, пошатнувшись и напрочь забывая о расстегнутых пуговицах блузки. Руки так дрожали, что справиться с ними у меня не вышло. — Но это не имеет никакого отношения к работе! Это — личное!
— И абсолютно неважно, потому что в вашем контракте об этом нет ни слова. Лишь то, что вы не имеете права выносить то, что происходит здесь, за пределы рабочего коллектива. То есть вы можете пойти и рассказать всему “Айслексу”, но не своему жениху.
Мне хочется вцепиться в волосы и кричать-кричать-кричать, но это ничего не изменит. Потому что даже отмотай я время назад, ничего бы не поменялось. Потому что это падение было неизбежным. А месяц ожидания сделал запретное только слаще.
Что делать? Я же собиралась все рассказать Клинту, нарушить контракт и уехать. Неустойка? Да, она бы ударила по моему бюджету, но я была готова отдать эти деньги ради сохранения отношений. Но о какой сохранности говорить, если имела место измена? Не просто поцелуй, хотя он уже заставил меня всерьез задуматься, стоит ли сообщать такое, а… все. Глупо обвинять Эперхарта, давайте честно, я извелась от мысли о возможной близости с этим человеком. И все даже хуже! Признайся я в измене, и Клинту достаточно будет проанализировать мое поведение на яхте, чтобы понять: мое нежелание ласк жениха связано исключительно с Райаном. Райаном. Нет, даже в мыслях я его больше так не назову!
Черт, да что ж такое, соберись, подумай, что делать. А главное, уйди из этого кабинета, Валери, это точно неподходящее место для размышлений о твоем будущем!
Мне удается застегнуть пуговицы на блузке и почти не думать о том, наблюдает ли за мной при этом Эперхарт. Но, разглаживая по ногам помятую юбку, я все же вскидываю голову. Да, смотрит. Он не имеет права на меня смотреть! Особенно после того, как велел возвращаться к Клинту и делать вид, что ничего не случилось. Как вообще можно быть таким жестоким?!
— Это для вашей же безопасности. Или хотите пересказывать о том, что здесь случилось, Веласко и суду присяжных?
Я бледнею и мотаю головой. Он не читает мысли, но и правда, о чем мне еще думать? Откашлявшись, я перевожу тему, но только для того, чтобы перестать говорить о случившемся, обо мне и о Клинте.
— Что мне делать с Кайедом, сэр?
— Сам разберусь. Идите.
В приемную я выхожу уверенная, что сейчас из-за угла на меня прыгнет Сибил с ужасающе длинным красным ногтем. Или Эннис, готовящаяся хлопнуть папкой по голове. Или за столом обнаружится Боуи с выразительным осуждающим взглядом. Но там пусто. И на начальственном этаже пусто. И даже в уборных. Сложно говорить о везении, но дно пока не пробито. И все же…
Что я наделала?
Глава 8
Клинт соскучился. Я едва переступаю порог дома, как его губы находят мои и прижимаются в поцелуе, от которого у меня холодеют даже пальцы ног. Сердце заходится в страхе, первая реакция — оттолкнуть, зарыдать, во всем сознаться. Даже в том, как в средней школе засматривалась на парня своей подружки. Только бы этот замечательный человек больше не трогал такую грязную меня. Чтобы расхотел на мне жениться, чтобы…
— Прости, я тебя смутил, — хмыкает Клинт, неправильно истолковав мою реакцию.
Я глубокомысленно молчу, боясь открыть рот и исторгнуть из себя поток бессвязной речи, смыслом которой будет «я тебя предала».
— Я привез тебе нашего любимого вина, заказал еду из ресторана. Посидим?
— Да, конечно. Я тоже очень соскучилась.
Голос деревянный, реакции все неправильные. Нужно сказать что-то еще, кроме того, что скучала, вот только я даже не скучала. В смысле скучала, но не по Клинту, а по чувству безопасности, которое уже давно не испытываю рядом с ним, но за которое хваталась все последние недели. Оно исчезло из моей жизни бесследно? Думаю, после сегодняшнего — да.
— Ты сильно устала, — снова неверно трактует мою заторможенность любимый. — Пойдем.
Клинт. Человек, который любит меня, знает мои вкусы, интересы, который очень поддерживал меня в последние месяцы жизни мамы, помогал мне справиться с ее утратой… У него в детстве была собака, о которой он заботился исключительно собственными силами. Так родители учили Клинта ответственности. Его родители славные люди, я с ними знакома, они всячески поддерживают наши отношения и ждут приглашения на свадьбу. У Клинта множество друзей, он никогда не забывает их дни рождения и названия любимых бейсбольных команд. Обо мне он знает практически все. Что я терпеть не могу автоплатежи, но регулярно забываю продлевать подписки на следующий месяц. Что на каждой машине, даже собственной, теряюсь, с какой стороны бензобак. Что люблю светлое нефильтрованное пиво. Что боюсь медуз. Что когда у меня ПМС, проще всего оставить меня в покое с ведерком мороженого и ноутбуком, мягко и ненавязчиво напоминая, почему человеку требуется иногда выходить из дома. Связывающих нас вещей миллионы, миллиарды. Расцепиться и стать двумя независимостями после четырех лет почти идеальных отношений кажется невозможным, но какой теперь у меня выбор?
Об Эперхарте я знаю лишь красочные истории о причинах создания и местоположения «Айслекс», о его ненависти к холоду и клички собак. Все. Он обо мне знает, наверное, чуть больше, но почти все из безэмоционального, пестрящего фактами досье.
Скажите на милость, почему тогда я не хочу, чтобы меня обнимал Клинт, но не могу оттолкнуть Эперхарта? Неужели мы попросту слишком затянули со свадьбой? Доказано ведь, что через три-четыре года происходит привыкание к естественным феромонам партнера и желание исчезает безвозвратно. Неужели и природа махнула на нас рукой как на нерешительных бестолочей, которым не положено потомство?
