— Ожидала от тебя меньшего, Валери Хадсон. Сибил, — представляется она, кокетливо стреляя глазами в моего — моего! — жениха. Ощущение, будто эта мегера одним взглядом может его запачкать.
— Клинт, — отвечает он суховато, но все же вежливо.
Я бы на его месте промолчала, но он толком не знает Сибил.
— А, впрочем. — Сибил обводит меня выразительным взглядом. — Без офисной мешковатой одежды, к которой ты так прикипела, ты очень даже ничего. Наверное, тебе просто не идет деловой стиль. В образе распутной дикарки ты куда органичнее.
Я молча скриплю зубами от злости, а она продолжает:
— Думаю, тебе следует разгуливать по офису в таком виде, а не в мятых юбках, чтобы уж точно не возникало всяких недоразумений с друзьями.
— Ради всего святого, заткнись ты уже, — закатывает глаза Элейн.
— Ах, как было приятно видеть раскол вашей приторной пятерки. А всего-то нужно, что намекнуть на офисные сплетни…
— Сибил, дорогая, — неожиданно слышу я свой сахарный голос и едва узнаю его. — Если ты сейчас же не сядешь в машину и не поедешь куда собиралась, то в понедельник я привяжу тебя к стулу и перескажу тебе все офисные сплетни о тебе. Судя по тому, что ты чуть не угробила нашего чемпиона за скромный намек на них, тебе о-очень понравится это мероприятие. Можем даже флешмоб устроить. Я-то человек новый, а вот Коннор знает побольше… И, ах, как живописует некоторые моменты офисной жизни Элейн, ммм… Нам будет приятно с тобой поделиться, обещаю.
— Доиграешься ты с огнем, Валери, — вдруг говорит Сибил на полном серьезе. Ее губы теперь плотно сжаты.
— До чего? До увольнения? Мне им грозят каждую неделю, — меланхолично пожимаю я плечами.
— Сама знаешь до чего.
Она разворачивается и уходит, садится за руль и трогает с места с присвистом. А я понимаю, что она угрожает неспроста. Неужели Эннис все-таки знает?
Пока ребята с неприкрытым наслаждением съезжают с горы, смеясь и повторяя, что всегда бы так, не крутя педали, а Клинт задается вопросом, что за бес вселился в его покладистую Валери, я пытаюсь понять значение слов чертовки Сибил и чем именно мне угрожали.
— Я думал, ваш босс спит с той моделью с яхты.
Я не отвечаю. У меня свое представление о том, с кем спит наш босс и с какой частотой.
— Хотя девушка красивая, хоть и злая, — пытается он сгладить неловкость, осознав, что выбрал неприятную тему.
— Она — не девушка! — огрызаюсь я.
Больше сказать нечего.
* * *
В понедельник, когда меня каким-то непостижимым чудом минует брифинг-порка и я только начинаю расслабляться, во время ланча у Элейн расширяются глаза, а Коннор застывает с открытым ртом, не донеся до него сэндвич. Обернуться я не успеваю и вскрикиваю, когда на столешницу с громким хлопком ложатся по обе стороны от моих плеч мужские ладони.
У меня останавливается дыхание. Это так похоже на… и это не случайно. Он напоминает о том, что было. Он… он…
— Возвращаем штатный режим, Хадсон. Ежедневный отчет у меня в кабинете в шесть пятнадцать вечера.
Этот жест, поза… все неспроста!
— Эт-то что вообще было? — испуганно хлопает глазами подруга.
— Не накосячишь с мое — не узнаешь, — вздыхаю я, не соврав ни словом, и откладываю вилку.
Аппетит пропал, мысли мечутся в панике. Шесть пятнадцать — время близкое к рабочему, но уже нет. Меня начинает мелко потряхивать.
Я всеми силами избегала Эперхарта, при этом даже как-то успешно разгребалась с работой, но… допекла. Интересно, босс рассчитывал, что я на следующий день приду к нему и начну самостоятельно раздеваться со словами «где один раз, там и все тяжкие»? Или приду с деловым видом, притворившись, что ничего не случилось, что в ночь после секса с Эперхартом от беды меня уберегла не встреча с Элейн? Я едва-едва перестала думать о том, что натворила, каждую минуту, а теперь я приду к нему в кабинет и… нет, спать с ним я больше не буду, но одного присутствия этого человека достаточно, чтобы мое настроение бесповоротно испортилось на ближайшие несколько дней. И мысли сдвинулись в самокопательном направлении.
В шесть четырнадцать я стою в опустевшей приемной Эперхарта, каждой клеточкой тела осознавая, что это значит. Заглядываю под стол Боуи, потом — Эннис. Их компьютеры выключены, владельцы — ушли домой. Что ж, выбора у меня все равно нет. Я не могу избегать личных встреч с Эперхартом — такая работа.
Из-за дверей кабинета доносится разговор на повышенных тонах, но с паузами и на один голос. Босс опять кого-то чихвостит по телефону. Немного успокоившись, я символически стучу и захожу в кабинет. Эперхарт тут же тычет пальцем в сторону часов, намекая, что я опоздала на минуту. Педант недоделанный! Не дожидаясь приглашения, усаживаюсь в кресло напротив стола, но только на краешек — чтобы в случае необходимости вскочить и убежать.
К разговору я не прислушиваюсь. Мое дело маленькое: дождаться казни. За следующие десять минут я успеваю перелистать все исписанные страницы ежедневника по два раза и принять с три десятка поз, каждая из которых мне кажется недостаточно целомудренной.
Едва Эперхарт откладывает телефон, как я начинаю свою речь. Формальную до зубовного скрежета.
— По поводу контракта Кайеда: завтра программисты представят математическую модель и можно будет делать выводы о конфигурации требуемого оборудования. В сроки укладываемся. Пока ситуация такова, что ближайшие проблемы могут возникнуть только на этапе материалов.
— Ага, это я понял еще на брифинге.
Он поднимается из своего кресла, встает и обходит стол так, чтобы оказаться ко мне лицом. Я одной силой воли не сжимаюсь в кресле. Смотрит, не отрывая мрачно-сосредоточенного взгляда. Как я и думала, он не о работе поговорить собирался. А я не могу не думать о том, как чувствовала пуговицы этой рубашки, вжимающиеся в мою спину. Ну же, Валери, ты свое любопытство удовлетворила, теперь пожинаешь плоды. Неужели нынешних терзаний мало?
— Я сейчас расскажу вам поучительную историю. Вы выслушаете ее молча и, надеюсь, сделаете выводы. Помните Бриттани? Кажется, она еще вам понравилась. — Я, насупившись, киваю на оба заявления. — Не секрет, что еще до переноса «Айслекса» сюда, на остров, было время, когда мы с ней были увлечены своими карьерами и друг другом. Именно в таком порядке. И были уверены, что друг другу подходим. А потом она забеременела. И, не раздумывая дважды, приняла решение об аборте. — Это настолько личное, что мне иррационально хочется его остановить. Я не понимаю, к чему эта история, зачем мне ее знать? Чтобы посочувствовать? Не уверена, что во мне осталось достаточно эмоций для этого. Все, что есть, я спустила на свою ошибку. — Только она не рассчитала силы, не сумела принять свой поступок, не выдержала — рассказала. Ребенок — последнее, что мне тогда было нужно. Но ее чувство вины развязало мне руки и позволило вывернуть ситуацию удобным мне образом. Только мне. Бриттани опомнилась, уже бросив карьеру и собирая чемоданы на этот самый остров. И больше никогда о себе не забывает. Надеюсь, вам удастся дойти до этой мысли раньше.
