Кабинет Эперхарта такой же светлый, как и гостиная. Я отчего-то думала, что все они должны быть выполнены в глубоких коричневых тонах и подавлять массивными, ломящимися от книг шкафами. А тут почти как в офисе.
— Вам лучше? — спрашиваю я дежурное, глядя, как Эперхарт, почти не хромая, направляется к креслу.
— Определенно. Но с триатлонами пока отношения не складываются. Так что у вас?
Настроение стремительно катится в минус, из груди вырывается глубокий вздох. Поискав глазами, я решительно ставлю сумку на столик, чтобы не теребить ремешок, как нашкодившая девчонка.
— Та-ак, — предвкушающе говорит Эперхарт. — Все действительно плохо. Выкладывайте. И вообще сядьте.
— Постою.
Взгляд Эперхарта задерживается на моих ботильонах. Я должна бы порадоваться, но на деле отчего-то ужасно стыдно.
— Попытку самоистязания засчитал. Теперь садитесь.
Недовольно поджав губы, обхожу кресло, сажусь и начинаю свой рассказ.
— Вчера, после того как я уехала от вас, в «Айслекс» уже не возвращалась. Боуи сказал вернуть бумаги утром, да и кому они могли ночью понадобиться? Теперь я понимаю, как это было глупо, учитывая пункт о неразглашении рабочей информации, но что сделано — то сделано. В общем, Клинт их видел. Я проснулась ночью, а у него в руках папка. Простите. Я не подумала, что так может получиться.
По-моему, после признания в такой вот дурости только суперженщине удастся кого-нибудь соблазнить. Я бросаю на Эперхарта испуганный взгляд и обнаруживаю, что он сидит, задумчиво прижав палец к губам. Долго сидит, вынуждая меня мучиться неизвестностью. По-моему, это худшая из пыток.
— Ну и кто ваш жених, Хадсон? Дурак, умный или очень умный? — звучит он тоже нейтрально, будто пока не определился с отношением к ситуации.
— Вы про то, что вчера рассказывали об избыточных знаниях? — уточняю я.
— Хорошо слушаете, мне нравится.
— Я думаю, следует рассматривать худший из вариантов, сэр, потому что он догадывается о моей неверности. — Я поджимаю губы и отвожу глаза. — Там был новый контракт и судебные документы с упоминанием Веласко. В одной папке. Простите, я посмотрела. Должна была знать, что он прочитал.
— И контракт очень неоднозначный. Если запросят другие бумаги по нему, то получится, что при гражданском применении по какой-то неясной причине разъемы следует адаптировать под военные стандарты. Заметили, что вам везет как утопленнице?
— Да, — отвечаю я искренне. Эперхарт качает головой.
— Вам следовало известить меня об этом сразу же.
— Я сразу же связалась с Боуи и вернула ему документы. И уже утром позвонила вам. Мне показалось, что разговор не телефонный, а вы…
— Велел подъехать к четырем, — кивнул Эперхарт, оценив иронию. — Я как-то не учел, что «очень важное» может значить действительно очень важное. Обычно в таких случаях применяется слово «караул».
— Я запомню. Но… что будет с моим контрактом?
— Так хотите остаться? — насмешливо уточняет Эперхарт. — Боитесь?
— Да. И да.
— За два месяца не слышал от вас столько «да», сколько за сегодня.
Мне остается только покраснеть. И снова вспомнить вторую причину, по которой я приехала. Бросив очередной оценивающий взгляд на Эперхарта из-под ресниц, я с трудом проглатываю ком в горле. Нет, я не знаю как, не могу. Я не такая смелая, как Сибил.
Стоит подумать о задуманном, как страх отступает на задний план и живот скручивает предвкушением. Тянет под ложечкой. Все-таки Райан умопомрачительно привлекательный мужчина. Я невольно очерчиваю взглядом его губы, скулы, но даже боюсь взглянуть в глаза, будто так он прочтет все мои тайные мысли. Мысли о том, с какой неистовой силой меня к нему тянет на самом деле. И что он в моей жизни случился только один такой.
Ему все это не нужно совершенно. Я просто очередное развлечение. Нет, я так не могу.
— Тогда у меня, наверное, все, — говорю я, спешно поднимаюсь и трусливо бросаюсь к сумке на столике позади кресла.
— Куда собрались?
Я застываю, пойманная на месте в буквальном смысле слова. Инстинктивно кладу ладонь поверх мужской руки на моем животе и рвано выдыхаю, не успев остыть от последних мыслей. Как Эперхарт среагировал так быстро, да еще при больной ноге? Или не такой уж больной? Я обхватываю пальцы Райана своими. Чтобы убрать, конечно же, убрать. Все тело покрывается предательскими мурашками.
— Опять косячите вы, а разгребать мне?
— Простите. — Я почти отрываю его пальцы от своего живота, но Эперхарт не позволяет.
Напротив, рывком прижимает к своему телу.
— Хоть бы что-то новенькое, — издевательски тянет он.
Новенькое? Значит, ничего новенького? А как насчет обойденного пункта о молчании?
Я разворачиваюсь прямо в его руках и приникаю к губам быстрее, чем он успевает опомниться.
Вот тебе новенькое! Давай, отвечай, герой-охотник. Сегодня я не уверена, кто кого поймал, но ощущение захлопнувшегося капкана настигает именно меня. Я позволяю ему целовать бездумно, как ему угодно, но совсем не безучастно. Даже немного провоцируя. Старательно держу мысль, что просто ласк мне недостаточно, нужно идти до конца… Вот только Райан опирается о спинку кресла, и мне становится ужасно стыдно.
— Постой, а как же змея?
— Ты о той, которая меня укусила, или по поводу Сибил волнуешься?
Шутка отличная, но меня от упоминания последней передергивает. И, пожалуй, я получила ответ на свой вопрос. Сибил здесь ночевала точно не для того, чтобы перебинтовать Эперхарту ногу. В этот момент мной завладевает горькое, тоскливое, маятное чувство. Она же такая мерзкая! Почему он с ней?
Ох, как же не вовремя! С другой стороны, так даже лучше. Он использует меня, а я — его.
— О змее. Твоя нога…
— Вот именно что только нога.
Он подхватывает мою руку, кладет себе на ширинку. От понимания, что Райан действительно хочет меня, становится нестерпимо сладко, из груди вырывается невольный шумный выдох и сами собой закрываются глаза. Эперхарт не смеется. Даже мои по обыкновению красные щеки остаются без едкого замечания.
— Не убирай руку, — хрипло говорит он.
Я провожу пальцами вверх и вниз, облизывая пересохшие губы, а затем набираюсь смелости и расстегиваю его брюки. Немного странно просто стоять рядом с ним, пока он обнимает меня за талию, и делать нечто настолько интимное. Но мне до сноса крыши нравится, особенно видеть, как Райан сдерживает дыхание. Иногда моя рука скользит выше по его животу, гладя напряженные мышцы, но возвращается снова. И так продолжается, пока я не замечаю на стене часы: без пятнадцати шесть.
Я застываю каменным изваянием. Еще полчаса, и сюда на всех парах с огромной вероятностью прискачет Сибил. Я не успею уехать, я вообще едва ли успею сделать… задуманное.
