— А потом приехала ты. Нормальная девчонка, только почти замужняя. Я сначала пытался показать тебе «Айслекс» с лучшей стороны, а потом посмотрел, как он с тобой… И даже понадеялся, что ты не захочешь задержаться.
— Ты о том, что он говорил мне про внешность?
— Я о том, что было очевидно… насколько ты ему понравилась. Рэперхарт не из тех, кто считается с чужими помолвками. Он бизнесмен и уверен, что все решает сила, а она совершенно точно на его стороне, — очень деликатно подмечает Боуи. Только-только схлынувшая с лица краска вновь бросается к щекам. И я, не скрываясь, прижимаю к ним прохладные ладони. — Не знаю, что он тебе наговорил, от чего ты чуть не дала деру с острова, но затем он пришел и сказал мне звонить тебе и заставить подписать контракт несмотря ни на что. И я это сделал. Вот моя вина, не такая уж большая. Ну и, возможно, еще то, что своим покровительством и желанием не дать наделать ошибок и вылететь отсюда с треском, я немного поддержал его интерес к тебе. Но все остальное… Даже когда ты пришла ко мне домой с документами, ты сама попросила помочь обойти контракт. Давай будем честными: тебе достаточно было сказать ему уверенное «нет», чтобы все прекратилось. Ты этого не сделала.
— Ты прав, ты во всем прав. Но я считала тебя другом, а ты хотел, чтобы я стала для тебя средством! Боуи, как мне теперь тебе верить?
В глаза он не смотрит, старательно избегая моего взгляда.
— Как бы то ни было, я тебя поздравляю, дорогой командир, ты победил. По крайней мере, в отношении меня.
Глава 11
На часах чертовы шесть пятнадцать, и я, как обычно, стучу в дверь кабинета Эперхарта. Уже немного оправившаяся от потрясения, но вконец измученная ревностью к каким-то незнакомым девчонкам, наверняка побывавшим сегодня в этом самом кабинете. Сколько из них говорило Райану «нет»? А? Допустим, моим сдерживающим фактором был не только Клинт, но я же закомплексованная особа. Уверена, многие бы на моем месте легко согласились переспать с Райаном. Так сколько их? Сколько — согласились?
При моем появлении босс уже знакомым задумчивым жестом трет пальцем губы и склоняет голову набок. Я пытаюсь что-то сказать, но натыкаюсь на все тот же палец, на этот раз выставленный в предупредительном жесте. Эперхарт рассматривает меня пристально, со смаком. Кажется, закомплексованная я только что узнала и прочувствовала смысл фразы «раздевает глазами». Хотя… на мне нет столько одежды, чтобы снимать ее так долго. Помимо воли начинаю нервно переминаться и краснеть.
— Так и быть, мой чемодан к вашим услугам, — сообщает Райан.
Чемодан… чемодан. Ах да, день-то начался с попытки вытребовать в чемодане Эперхарта уголок для материалов по контракту. Или не уголок.
— И так смотрели вы на меня, пытаясь понять, достойна ли я означенной чести? — уточняю я и подхожу ближе к столу.
— Скорее пытался понять, когда вы успели так обнаглеть, — парирует Эперхарт. — Зато вопрос «С какой стати?» не стоит, и это уже приятно. Люблю быть в курсе причинно-следственных связей.
— Ну так вы сами прописывали мне наглость в качестве лекарства, — пожимаю плечами.
— Ах да, было что-то такое. Но я не предполагал, что опыты будут ставить на мне! Обычно в искусстве шантажа практикуются не на CEO. К нам обычно идут с… финальным результатом исследований.
— Вы абсолютно правы.
— Вы понимаете, что каждая новая просьба как кредит, по которому нужно платить?
Я в ответ пожимаю плечами, но внутри что-то предвкушающе сжимается. Все знакомо. Мне следовало раньше догадаться, что эти его подколы — чистой воды провокация. Флирт, возведенный в степень. Призванный вывести меня из равновесия, ошибиться в реакциях и пропАсть. Бесследно. В нем. В Райане.
— Значит, мне следует выяснить, чего вы хотите? — спрашиваю я негромко.
Настал момент задать тот самый вопрос, который разрешит два с лишним месяца моих метаний.
— Тебя, — отвечает он спокойно.
Мне приходится закрыть глаза и сглотнуть. Оказывается, вот так просто. Или могло бы быть просто, не будь Эперхарт мозговыносяще сложным человеком.
— Пойми, Райан, я не могу быть Сибил. Открыто, чтобы все знали, обсуждали, совали нос, приезжать по утрам на твоей машине, задерживаться в конференц-зале после брифинга и не обращать внимания на то, как смотрят вслед, что говорят. Ей-то, может, нравится, ей — почетно, а мне было бы стыдно. Не надо говорить про Клинта, защиту пунктом о молчании и всем остальном. Мне попросту не по плечу такое.
Никогда еще мне не приходилось врать о том, что я хуже, чем есть на самом деле. Видно, в жизни всякое случается. Райан задумчиво щурится, обходит стол, не спуская с меня недоверчивого взгляда.
— Но ты говоришь только об антураже.
— Ты не ошибаешься. Я говорю об антураже.
— Иди сюда, — все с той же подозрительной интонацией велит он.
Он ожидает, что я струшу и сбегу, но теперь уже нет. Не после того, как я провела целый день на иголках, гадая, брюнетка или блондинка. Чуть не подбросила монетку! Обе хорошенькие и такие разные — хоть обеих бери. Зато я колючая и несговорчивая. Через сколько времени Райану надоест за мной гоняться? Главный приз он уже получил, причем не раз. Любопытства больше нет. И то, что он меня хочет — пока хочет, — и достижение, и спасение для одной влюбленной по уши двадцатитрехлетней дурочки. Я не могу по-другому: я пыталась и проиграла. Уже очень и очень много проиграла. И я не смогу оставшиеся девять месяцев ревниво кусать губы и срываться на друзьях от отчаяния, а по ночам заливаться слезами по мужчине, с которым позволила себе быть три раза: первый — внезапно и с сожалениями, второй — с беспросветным отчаянием, а третий — чтобы обмануть его и избавиться от оков контракта. Хоть бы чуть-чуть позволить себе с ним чего-то настоящего, не под прессом обстоятельств.
Я подхожу не спеша. Продаю душу дьяволу и совершенно отчетливо это понимаю. Кладу кончики пальцев поверх рубашки Эперхарта, туда, где чаще обычного бьется сердце, и снова удивляюсь. Почему я? Как случилось, что он захотел меня? При его возможностях, при его подходе… и вдруг я. Совершенно другая, почти противоположная. И вообще-то, обычная.
Тем не менее стоит мне приблизиться и потереться щекой о шею Райана, прижавшись грудью к его телу, как вдруг он обхватывает мою шею рукой, решительно отстраняя. Жест из разряда игр на доверие, но я отчего-то не боюсь. Напротив, это меня чертовски возбуждает. И, кажется, не только меня. Его глаза становятся черными от расширившегося зрачка. Заслоняют собой одинокое желтое пятно-солнышко на радужке. Завораживающее зрелище, вытягивающее из моего тела остатки здравого смысла.
— Мне нужно доделать дела, — негромко извещает меня Райан, легко поглаживая кожу на моей шее и ключицах. Каждый раз, когда мне кажется, что я привыкла к этому сносящему крышу тембру голоса, Эперхарту достаточно немного изменить интонации, и каждый звук снова штопором ввинчивается мне в живот, сковывая внутренности знакомым напряжением. — Или ты можешь продолжить, я только за, но в приемной минимум две пары ушей. Сильно уже не удивятся, но неслабо просветятся.
