— Это самое недружелюбное место острова. Холодная вода, океаническая волна доходит почти до самого берега, а внизу валуны, где можно здорово пораниться. Но — красиво, — поясняет он свой выбор.
Я киваю, но не отвечаю.
— Если ты так и будешь беспокоиться обо всех, кто говорит про тебя гадости, Валери, у тебя быстро закончится свободное время.
— Ах да, время, и как я забыла?
Райан хмыкает.
— По факту кто для тебя имеет значение в «Айслексе»?
— Элейн, может Боуи. Недавно еще в списке были Коннор с Финли… наверное, но они посчитали своим делом высказать мне свое «фи». Не знаю. В общем, мой счет примерно пятьдесят на пятьдесят.
— Вот именно. А все остальные стали иметь значение, только когда превратились во враждебных.
— Но так и есть. Они могут сделать мне гадость. Я почти уверена, что Эннис… — Я себя останавливаю, потому что без доказательств мне даже предъявить нечего.
— В смысле твоей работе? Любой, кто не выполняет свои обязанности, будет незамедлительно уволен вне зависимости от причины. Так что либо будут содействовать, либо принципиальных дураков не держим. Что еще тебе надо?
— Не знаю, — улыбаюсь я грустно. — Я всегда была хорошей девочкой, Эперхарт. А затем познакомилась с тобой.
Он смеется и целует меня. Но не так, чтобы соблазнить на месте, — не как обычно. Это странно, непривычно и наполняет меня неуместной надеждой. Заставляет верить, что все не зря. Я много раз слышала фразу «На чужом несчастье счастья не построишь» и в последнее время начала думать, что так и есть, но внутри меня все еще жива маленькая девочка, которая верит в чудеса. В то, что Райан Эперхарт в меня влюбится и станет моим сказочным принцем. Что все эти тяготы останутся позади, что мы будем счастливы. Ведь я хорошая девочка, а именно таким в сказках всегда положен хэппи энд, даже если в жизни представляет собой не точку, а всего лишь точку с запятой.
Например, это первый день, когда он не пытается со мной переспать. Мы просто гуляем по пляжу и наслаждаемся холодной водой и друг другом. Разве это не новый уровень интимности? Я почти забываю о том, что скоро вернусь в «Айслекс» и опять окажусь в перекрестии злых взглядов. Не питаю иллюзий: меня это заденет и парализует. Но, может, после слов Эперхарта о том, что до письма Сибил все эти люди были мне никем, станет чуточку легче? В конце концов, самые близкие остались со мной, а остальных к черту.
— Знаешь, что я вспомнил? — вдруг говорит Райан, останавливая машину около моего дома. — В следующем месяце конференция, на которую был зарегистрирован Гонзалес. В Ванкувере. Как я уже говорил, каждый из сотрудников имеет право побывать на конференции минимум раз в год. Полетишь?
Посмотрев на него немного пристальней, чем стоило бы, я согласно киваю. Разумеется, я с ним полечу.
Дни проносятся кометой. На мое счастье, благодаря чемоданчику Эперхарта работы по контракту идут полным ходом, отвлекаться на чужие шепотки почти нет времени. А если становится тошно, то я попросту пропускаю ланч. Именно в кафетерии все пялятся особо остро и заметно. Одна радость: после своего настырного вторжения Коннор осознал ошибку и теперь мне всегда приветственно кивает. Об отсутствующем ныне женихе он не проболтался.
Эл его, кстати, кинула, решив, что дело вовсе не в Клинте, а в разнице служебных положений между мной и Райаном. Это еще раз доказало, что каждый видит только то, что хочет или чего боится. Она не просто заставила его вывезти из ее квартиры последние забытые носки, но и переехала ко мне в кабинете — за компьютер Сибил. И грустно, и приятно: теперь всегда есть с кем поболтать.
К нашему с ней общему удивлению, контракты движутся ровненько, своим чередом. Теперь, когда Сибил с ее срывами по любому поводу нет, атмосфера стала спокойнее и не кажется, что за каждым углом поджидает какая-нибудь жуткая подлянка. Контракт Сибил с Германией спихнули на «чемпиона» Донахью, который испуганно пытался пищать о том, что по-немецки вообще никак, и таким образом обзавелся персональным переводчиком. Эперхарт нынче не лоялен к чужим «хотелкам». После Сибил он стал вести себя более сдержанно и отстраненно. Помимо прочего, упразднил мои визиты к нему в шесть пятнадцать.
Теперь мы обсуждаем контракт Кайеда намного меньше, и это своего рода признание. Добила я его этим чемоданом, однако, да и в принципе втянулась. Жесткий удар по репутации здорово отрезвляет и даже закаляет. Избавившись от клейма хорошей девочки самым тривиальным способом, я будто получила право на становление циничной. Три месяца на острове сделали со мной то, чего не сумели двадцать три года!
Но никакие уловки и уговоры не помогают мне не падать в Райана Эперхарта. Не знаю, в чем причина его нежелания заводить постоянные отношения, но от временных он ждет не только секса, и именно это плохо. Потому что мой мозг не различает грань, за которой начинается «нельзя», и шепчет только обманчивое «можно-можно-можно». Один раз я солгала, что Клинт уехал по делам в Сиэтл, чтобы остаться в доме Райана ночью еще раз. Просто чтобы проснуться в его объятиях и слушать колкие шутки за завтраком на балконе. Чтобы сходить с ним и с Твином и Пиксом в горы, чтобы искупаться в бассейне, — а это непередаваемое ощущение — нырять обнаженной между уровнями, — чтобы целоваться под струями водопада… Дьявол, его «фазенда» — просто идеальное место для съемок порнофильма, в котором я главная героиня. И я никогда не забываю о своей мечте: заставить Райана кричать вместе со мной.
И я более чем уверена, что Эперхарт прекрасно понимает, как я на самом деле к нему отношусь. От участи Сибил меня отделяет ровно одна истерика. Например, по поводу какой-нибудь хорошенькой личной помощницы, с которой он проводит слишком много консультаций, как когда-то со мной.
Один раз Эннис окончательно отчаялась и отправила свою блондинистую ставленницу на «фазенду» с комплектом документов. В этот момент я была с Райаном и просто ушла в дом якобы из стеснительности, а на самом деле пытаясь представить, как часто такое случается, когда меня нет… и чем заканчивается. Было больно, но не настолько, чтобы не суметь это скрыть.
В каждый такой раз меня утешает мысль, что Райан меня все еще хочет. И быть может, в один прекрасный день он поймет, что я для него значу. Поэтому никаких некрасивых поступков, громких звуков и резких движений. Тем более что в некоторое моменты мне начинает казаться, что курс выбран верный и есть сдвиги в положительном направлении.
— Не поверишь, но Кайед тебя хвалит, — однажды сообщает мне Райан.
Я лежу у него на груди на диване, чего в моем понимании отношений, завязанных на одном сексе, попросту не может быть. Это отдельный впрыск разжижающих мозг эндорфинов.
— Почему не поверю? Я тебе говорила: я лучше, чем ты думаешь, — отшучиваюсь, хоть мне и приятно это слышать.
— А ты знаешь, что я думаю? — подначивает он меня.
— Понятия не имею, но это нормально. Ты тоже не знаешь, о чем я думаю.
