— Ты ведь знаешь, что деньги по неустойке не были сняты с твоего счета? Веласко в рамках расследования их заморозил.
— Эперхарт, три года прошло, это уже не имеет значения. У меня все в полном порядке. Спасибо за попытку заботы, но не актуально. Я так понимаю, ты с обсуждениями закончил? Тогда я тебя провожу до выхода.
Вышвыривать и прогонять его отовсюду — ее фетиш. Как же она этим бесит!
Валери встала со стула и направилась к выходу, но он оказался на ногах быстрее и перехватил ее за талию, подтягивая ближе. За матовой полоской на уровне лиц сидящих объятий в переговорной из коридора было не разглядеть, разве что смотреть на ноги.
— Ты можешь хотя бы выслушать? — хрипло прошептал Райан у самого уха Валери.
— Пусти!
Она попыталась скинуть его ладонь, но сумела лишь сдвинуть. Ниже. Эперхарту бы посмеяться над такой иронией, но сквозь тонкий лен ее брюк пальцы вдруг нащупали странное: твердый, перекатывающийся шов, из-за которого запястье пронзило слабостью. Валери в его руках окаменела и перестала дышать. Значит, правда. В вопросе деторождения Райан определенно не был профи, но видел такие вот отметины на женских телах.
— Ты родила ребенка? — спросил он и не узнал собственный голос.
— Не от тебя.
— Думаешь, я тебе поверю? Собирайся сейчас же, делай что хочешь. Я хочу его — ее? — увидеть.
— Ее, — и зачем-то тише повторяет: — Ее.
Нечто маленькое, сжавшееся в комок, спало в кровати кверху попой, забавно сложив домиком стопы. Пушистые светлые волосенки рассыпались как попало, прикрывая горящие красные щеки, а при каждом выдохе из носа со свистом выходил воздух. В комнате было шагу негде ступить из-за разбросанных книжек и игрушек, а прямо над изголовьем с потолка угрожающе свисала какая-то позвякивающая вертушка. Кого-то тут сильно баловали, но уж очень недальновидно. Райан бы эту штуку над кроватью перевесил куда подальше: туда, где она ребенка не зашибет. И, видимо, будет неактуальна.
Валери схватила Эперхарта за запястье и настойчиво потянула из детской комнаты.
— Насмотрелся? Не надо ее будить — она болеет.
А вот и «проблема» обнаружилась.
Райан был ужасно зол, но сам не понимал, на что именно. По возрасту эта девочка вполне могла быть от него, но светлые прямые волосы, похоже, достались ей от Клинта Дексворта, упрямо твердя, чья она дочь. Судить, на кого она похожа лицом, Райан бы ни за что не взялся, даже не спи ребенок в этот момент. Вот и связывайся после этого с чужими женщинами. Страшно представить, что не попытайся он в очередной раз прижаться потеснее к Валери Хадсон — никогда бы не узнал о своем потенциальном отцовстве.
Фай, как теперь выяснилось, помогавшая своей первой воспитаннице со второй, в кухне заваривала чай. Увидев это действо, Валери ошеломленно моргнула и что-то быстро сказала по-арабски, явно запрещая задерживать в доме гостя.
Черт, Эперхарт должен был догадаться, что внезапная суетливая болтливость Хадсон неспроста. Она легко и довольно подробно описала ему причины своего переезда, выбора карьеры… да вообще всеми силами показывала, какая она чистая и прозрачная, а оказалось — чтобы за этой показушной искренностью скрыть наличие ребенка. Ведь, узнав о ее дочери, Райан бы определенно потребовал объяснений, которых Хадсон могла не хотеть по множеству причин. Может, просто боялась травмировать малышку расспросами или возможными процедурами для проведения того же теста ДНК. Впрочем, вредить этому мелкому созданию Эперхарт тоже не хотел вне зависимости от того, чьего в ее генах намешано.
— Прежде чем уйду, хочу взглянуть на ее документы, — объявил он напоследок.
Валери закатила глаза, но добропорядочно полезла в один из ящиков. Райан стиснул зубы. Она легко согласилась, слишком легко. Значит, не соврала. Так отчего это вызвало глухое раздражение?
Джулия Хадсон родилась шестого июня. А Валери Хадсон объявилась на острове в августе и примерно два следующих месяца принадлежала только этому своему сопляку. По датам упрямо выходил сентябрь. А это значит, Джулия никак не могла являться его, Райана, дочерью.
— Все? — ровно спросила Валери.
Со стороны Фай донесся громкий стук чайной крышки, но, когда остальные на нее посмотрели, женщина лишь пожала плечами. Мол, не нарочно.
Трясти Валери дальше, упорствуя, не было никакого смысла. Это все не на благо. Эперхарт отправился к себе в отель, едва вспомнив, что на воркшопе остались его ребята. Вспомнил — и махнул рукой. Не маленькие, разберутся, доберутся и даже прокормятся. За окнами пролетали фантастические пейзажи города, который стремился стать на свете самым-самым, но Райан слепо смотрел в окошко и ничего не видел.
Подъезжая к дому Валери Хадсон, он намеревался задушить ее за то, что скрывала от него ребенка, за то, что вообще оставила этого ребенка. А увидев эти золотые локоны, испытал желание убить Валери за то, что не солгала и Джулия действительно дочь Клинта. Впрочем, Эперхарт был уверен, что и тот о своем отцовстве не догадывается. Он потер глаза, пытаясь таким образом изничтожить накрывшее опустошение.
Он почти ничего не знал о детях. У него не было ни братьев, ни сестер, даже кузенов — и тех не имелось. Он вырос центром вселенной одной большой семьи, залюбленный до абсолюта. И принимал свой отвратительный характер как следствие такого отношения. Он избегал женщин с балластом как чумы. Где начинаются дети — там заканчивается секс. Трудно вообразить мужчину, который выберет грязные пеленки вместо разнеженного ласками, на все готового женского тела.
Эперхарт без ложной скромности был фанатиком красивых женщин. В его личной коллекции воспоминаний было много образов, которые никогда не сотрутся из памяти. Точными цифрами он даже не заморачивался. Эперхарт не задумывался о предпочтениях по цвету волос, национальности или социальному статусу. Он обожал женщин и в отдельности, и в совокупности. И никогда не хотел принадлежать одной. Он это понял в день, когда Бриттани — Бриттани, которую он думал, что любил, — с ним порвала, отказавшись ехать на остров, а Райан испытал по этому поводу только облегчение. Он не хотел от нее ребенка. Не хотел брать ее в жены. Он вообще никогда не мечтал о домашнем уюте. Зачем это человеку, который всей душой прикипел к безликим офисам и умел делать деньги буквально из воздуха? Он мог купить все, что пожелал бы.
Но не сделать своим ребенка ничтожества Клинта Дексворта. И эта мысль оказалась проблемой. О том, что Валери Хадсон немножко особенная, Эперхарт догадывался с самого начала. С того момента, когда она влетела в двери его приемной с раскрасневшимся лицом, на самоубийственных каблуках и с растрепанными как после отличного секса волосами. Он был уверен, что она и явилась к нему именно после отличного секса. Потому что какой идиот откажется иметь такую до работы, после работы и вместо работы? Эперхарт — точно нет. И именно ему она в этом отказала.
Врут те люди, что говорят «мне никогда никто не отказывает». Да что за чушь? Отказывают конечно, просто есть те, кто воспринимает отказы с грустной моськой, и те, у кого они разжигают здоровый азарт. Валери Хадсон окончательно стала особенной, когда превратилась из легкой добычи в не легкую. Играть с ней было сплошным удовольствием, Эперхарт даже склонен был рассматривать то, что они делали, как самую долгую прелюдию в его жизни. Хоть и понимал, что с девчонкой он делает страшное. Просто не мог остановиться. То, как она краснела, было его персональным афродизиаком. Румянец ударял не только ей в лицо, но еще окрашивал шею и декольте. Вопрос, до какой отметки он спускается, не оставил Райану покоя.
