Мне приходится рассказать о родах и том, что было после. Это неприятно. Это больная тема. Беременность была тяжелая. Не знаю, что именно шло не так, а факторов риска хватало: от тяжелого чемодана ради ПМЖ до нервного истощения после разрыва с Райаном и переезда в другую страну, где беременная незамужняя женщина — это абсолютное табу, но что-то было. Или просто такая наследственность. Первый триместр прошел довольно беспроблемно, из-за чего я долго не подозревала о своей беременности, не до высчитывания циклов мне было. А потом у меня случился поздний токсикоз, перешедший впоследствии в преэклампсию. Я не выбиралась из больниц. Если бы не вмешательство Кайеда и Фай, я, скорее всего, вынуждена была бы лететь обратно в Штаты и, наверное, потеряла бы ребенка в пути. Не знаю, как им удалось разрулить мою ситуацию, и знать не хочу. Врачи мне поставили цель любыми средствами дотянуть до тридцати двух недель, и это занимало все мысли. Джули ожидаемо родилась с низким весом, лежала какое-то время на поддержке, мне почти не давали ее в руки. Тяжелое состояние, операция и отсутствие близкого контакта с ребенком привели к тому, что молоко не появилось. Подобрать смесь и подходящие бутылочки явилось огромной проблемой. Долгое время мы с Фай на пару воевали с недовесом моей девочки, и только ближе к году ситуация немного выровнялась: Джули вышла на более-менее средние показатели. Без Фай я бы этот ужас не пережила. И, если совсем честно, ужасно боюсь рожать еще одного ребенка.
Все это мне приходится рассказывать доктору при Эперхарте. Тот на просьбу пересказать доктору мои дубайские злоключения в другом месте отреагировал злым рыком. Нет, он имеет право знать о том, что случилось с дочерью в самом раннем возрасте, но как же сложно обнажаться перед человеком, который не только является почти чужим, но и не имеет собственных слабостей.
То, что сразу после разговора с доктором мне приходится уйти укладывать Джули спать, — настоящее спасение. А когда я спускаюсь вниз, Эперхарт уже закрывается в кабинете со своими юристами. Мне остается надеяться, что он не будет обсуждать с ними вопрос, как получить единоличную опеку над ребенком.
Глава 16
Эперхарт
Повисшая в кабинете гробовая тишина давила на уши. Трое мужчин, вызванных для разговора, выглядели смущенными, если не испуганными.
— Еще. Раз, — отчеканил Райан.
— Мистер Эперхарт, дело об опеке над Джулией Хадсон проигрышное, — повторил Оливер Хьюс — человек, который на судебных процессах против «Айслекса» сколотил миллионы. — Сами посудите, у мисс Хадсон на репутации, быть может, одно сомнительное пятно — и это вы. Здоровая порядочная женщина из интеллигентной семьи, без вредных привычек и зависимостей, с достойным образованием, не вовлеченная ни в какие тяжбы… У нее безупречный отзыв от сиэтлского работодателя и от дубайского. Любой суд признает, что она отличная мать для девочки. Я пытался найти информацию о ее личной жизни после рождения дочери, но даже там чисто. Не то чтобы это было хорошо для мисс Хадсон, но, согласитесь, отсутствие неосмотрительных связей ребенку в плюс.
Райан фыркнул, на этом месте день назад он бы порадовался. Но после того, что Валери рассказала доктору о родах, сложностях смены менталитета и первом годе жизни Джули, вообще удивлялся, что она не выбрала жизненной целью целибат.
— А у вас… — он сглотнул и потупился. — Разорение компаний, шестнадцать судебных процессов, два из которых проиграны, шантаж Клинта Дексворта, обвинение в сексуальных домогательствах, длинный шлейф непродолжительных романов, в том числе с коллегами…
— Достаточно, — поморщился Эперхарт.
— Нет, мистер Эперхарт, дослушайте. Именно здесь начинается самое важное. Вы задумали судиться за ребенка с женщиной, которую хотели вызвать в суд для дачи показаний в деле о сексуальных домогательствах. И которая, едва забеременев, была уволена из «Айслекса» приказом, подписанным вами лично.
— Вот, значит, как все вывернут ее адвокаты, — тихо проговорил Райан.
— Даже самые паршивые из адвокатов вывернут дело именно так, — вскинул брови мужчина. — Ваш единственный шанс — настаивать на восстановлении вашей репутации. Вы неплохо начали, перестав связываться с сотрудницами компании, но этого мало. Женитесь, и только тогда есть смысл идти в суд. У вас появится два преимущества вместо одного: банковский счет и семейное положение.
— Три: она безработная.
— Она уже выложила резюме на сайт. Очень неплохое резюме. Мисс Хадсон найдет работу быстро.
— Вы на чьей вообще стороне? — Эперхарт восхитился наглостью собственного адвоката.
— Пока не дошло до суда, я на стороне здравого смысла, где желаю удержать и вас. Потом буду на вашей.
— За прошедшие два года она провела на работе больше времени, чем с ребенком, — парировал Эперхарт.
— У нее примерно пятьдесят пять часов в неделю, у вас — семьдесят, — опять отбрил Хьюс.
— Напомните, сколько я вам плачу?
— Женитесь. А еще лучше — найдите компромисс с мисс Хадсон. Сомневаюсь, что женщина, не явившаяся в суд, чтобы обвинить вас в очевидных домогательствах на рабочем месте дабы оттяпать пару миллионов долларов, так уж невыносимо зла и коварна.
Райан посмотрел на него и понял, что после шестнадцати тяжб пора менять адвоката. Как бы мила ни была Валери, это в прошлом. А сейчас она его без малого ненавидит. И Райан чуть ли не впервые в жизни понятия не имел, что ему делать.
Некоторое время они еще говорили о совместной опеке. О процедуре установления отцовства, о… да много о чем. Но факт оставался фактом: Райан в любом случае окажется в зависимом положении, папой на выходных. Кто-то другой легко бы принял эту ситуацию и смирился или даже покрутил пальцем у виска, мол, зачем тебе это, Эперхарт? Но Райан терпеть не мог вторые роли ни в чем. Ему вспарывала кишки одна мысль осторожным, опасливым тоном предлагать варианты воспитания или досуга дочери и ждать одобрения от Хадсон. И еще она обязательно найдет себе мужика. Да хоть бы даже какого-нибудь адвоката типа Хьюса, который, едва взглянув на нее, растает лужей у изящных женских ножек. Святая Мадонна, ей-богу. И резюме-то у нее восхитительное, и семья интеллигентная, и мужчин она три года не знала. А что родила от Эперхарта внебрачного ребенка, так это он виноват. Под суд его!
Он тяжело вздохнул и откинул голову на спинку кресла. Да, все так и есть. Не случись в жизни Валери Райана Эперхарта, она бы уже была главой образцово-показательной семьи с тремя рыжими детишками от Клинта Дексворта. Детишками, зачатыми в скучной миссионерской позе «только не сзади!». Все три эти беременности прошли бы легко и непринужденно, ибо не имели бы под собой никакой нервотрепки и переездов через полмира. Дети Клинта Дексворта не довели бы мать до гипертонии и судорог — ага, Эперхарт почитал, — потому что с ним все в ее жизни было бы серо, скучно и просто. Все впятером они были бы здоровы как кони, а померли, убившись друг об друга при попытке разойтись в двухкомнатной сиэтлской квартирке Клинта, за которую он полжизни до этого отдавал бы кредит, ибо неудачники не меняются.
