— Поначалу нет. Он был уверен, что перед ним маман.
— Полагаю, этот ужин он запомнил надолго, — на обычно беспристрастном лице Бонифаса промелькнул сарказм.
— Да, я очень старался, чтобы трапеза стала для Сириля незабываемой, — Этьен косо усмехнулся. — Пришлось выдержать его ухаживания, — он состроил глумливую гримасу омерзения: — Его рука на моём бедре. Это худшее, что случалось в моей жизни. Но меня грела мысль, в какой ужас придёт Сириль, когда поймёт, кому нашёптывал на ухо свои мерзкие фантазии. Впрочем, реализовать их я ему естественно не позволил. Кокетливо объяснил, что продолжение ему светит только после того, как он подпишет аннуляцию контракта. Сириль к тому моменту был так распалён, что завизировал все бумаги не глядя.
Этьен исполнил небольшую пантомиму, показывая, как судорожно спешил закончить с документом Сириль.
— Я сунул бумаги в сумочку. Он посчитал, что теперь имеет на меня полное право. Откуда ему знать, что с этой минуты для него начнётся самое интересное. Он страстно стянул с моих плеч платье. Уж какие картины рисовало его воображение в тот момент, не знаю, но увидел он мужскую небритую грудь. Пару мгновений молчал ошалело. Потом заорал, как ошпаренный, отскочил и остолбенел.
Яна беззвучно смеялась. Она представляла, какая кондрашка хватила старого ловеласа, когда он в самом разгаре любовной горячки обнаружил кардинально не то, что искал. Он, наверно, заикой после той небритой груди сделался.
— Я поднялся и ушёл не попрощавшись, — усмехнулся Этьен. — Документы отдал маман, и она уехала в Шамбриз. Служит теперь в местном театре. Сириль ей уже ничего плохого сделать не может. Но меня, конечно, после всего случившегося выгнали из труппы. Сириль — влиятельный человек в театральной среде и позаботился, чтобы ни один театр не хотел меня видеть у себя. Я не настолько знаменит, как маман, чтобы директора театров рисковали ради меня испортить отношения с Сирилем. Меня никуда не берут. Но я нисколько не жалею о том, что сделал. Тот случай оставил на Сириле неизгладимый след. Говорят, что его отвернуло от женщин. Он стал бессильным в любовных утехах, потому что в нём навек поселился страх, что любая из женщин в самый пикантный момент может оказаться мужчиной.
Поделом ему! Не сможет больше ни одной женщине сломать жизнь.
— Маман звала меня к себе, в Шамбриз, но я не поехал. Появись я там, Сириль и туда добрался бы со своей местью. Мне не хотелось подвергать риску карьеру маман. Пусть сначала скандал немного уляжется. Я сказал ей, что поеду пока лучше познакомиться с кузиной. Она не стала возражать. Сказала, будет мило, если мы поладим.
— Так мы действительно двоюродные брат и сестра?
— Конечно. Зачем маман говорить мне неправду о том, кто мой настоящий отец? Да и разве ты сама не чувствуешь, что между нами родственная связь? Мы же похожи!
Бонифас, наклонив голову вбок, посмотрел сначала на Яну, потом на Этьена. Затем проделал то же самое, наклонив голову в другой бок. Потом поразглядывал их одним левым глазом, закрыв правый. И, видимо, именно такой ракурс позволил ему вынести окончательный вердикт.
— Какое-то сходство есть.
Вот этого еле уловимого сходства и слов мамы Этьена Яне хватило, чтобы поверить, что у неё есть кузен. Да ещё какой! Талантливый актёр, любящий сын и, как Яна уже успела убедиться, преданный друг!
— Тебе нравятся эти минуты, да? — Уйгу сидела на низком топчане возле шатра и смотрела на Морриса.
Он догадывался, что она имеет в виду те мгновения, когда ритуальный огонь отпускает тебя, и ты возвращаешься из небытия обновлённый, но истощённый. В тебе постепенно просыпаются чувства, но не силы. Ты ощущаешь лёгкость и невесомость в теле и в мыслях, но движения даются с трудом. Кто-то находит в этой истоме блаженство. Да, есть что-то приятное в ощущениях — будто ты сделал очень тяжёлую, но очень важную работу.
— А мне не нравится, — дерзко вздёрнула подбородок Уйгу. — Ни до, ни после. Я ощущаю лишь одно — что меня хотят сломать, изменить мою сущность. Однажды я всё равно это сделаю — пропущу ритуал.
К Моррису ещё не вернулись силы, чтобы попытаться найти для девчонки-бунтаря нужные слова. Да и что сказать, если даже отец не знает, как победить её упрямство? Отца, кстати, пока не было рядом. Ещё никого не было. Ритуальный огонь держит каждого столько, сколько нужно. От чего зависит время, не знает никто. В этот раз пламя отпустило Морриса вторым. Первой была Уйгу.
Не дождавшись от него ответа, она решила занять себя забавой с волчком. Уйгу держала ладонь над вращающейся игрушкой и управляла скоростью и наклоном. Интересно, Моррис видел подобные игрушки и у детей графства, но никогда не понимал, зачем они им. Раскрученный волчок обязательно остановится и завалится на бок. Разве не досадно? Другое дело, когда волчок дарят дамарийским подросткам. Он нужен им, чтобы на этой простой игрушке учиться управлять движением, структурой, балансом и временем.
— Помоги мне сбежать, — Уйгу вскинула на Морриса глаза. — Не отказывай сразу — выслушай. У меня есть то, что тебя заинтересует.
Он покачал головой. Не существует ничего, что заставило бы его подыграть юной бунтарке.
— Нет, — сказал Моррис коротко и однозначно.
— Даже не выслушал, — в глазах Уйгу проскочила обида. — А зря. Разве тебе не было бы интересно иметь возможность в любой момент наблюдать за своей амайо?
Она про Вивьен?
— В лавке спрятан осколок нашего священного обсидиана. А значит, с ней можно установить связь. Я умею. Смотри.
Она поднесла вторую ладонь к волчку, и он начал набирать обороты. Он вращался так быстро, что казалось, раскручивает пространство вокруг себя. Оно стало неясным, туманным, матовым. Оно раздвинулось, чтобы отобразить картинку…
Вивьен… Она стояла спиной к нему полуобнажённая рядом с бадьёй для омовения. Стройная с манящими женственными изгибами. Всё мужское в Моррисе мгновенно вспыхнуло и отозвалось. Но он успел уловить в её образе нечто гораздо более важное, чем то, что вызывает в мужчине влечение. Он напряжённо всматривался, чтобы понять, не показалось ли ему…
Глава 30. Не невинные мысли
Моррис ещё не успел убедиться в своих предположениях, а картинка уже исчезла. Уйгу развернула ладонь тыльной стороной к волчку, и он остановился.
— Кроме меня, никто так не умеет, — она спрятала игрушку в карман. — Даже отец.
Моррис ощущал досаду. Ему не хватило каких-то мгновений. А теперь он будет сомневаться, действительно ли видел на Вивьен знак Атай. Что за таинственная пока-не-жёнушка у него? С ней всё не так. Почему он не заметил метки, которая должна была бы быть, зато увидел то, чего уж точно быть не могло?
— Говоришь, отец такое не умеет, но и ты не очень преуспела, — пошёл Морис на хитрость. — Удерживала связь совсем недолго. А смогла бы повторить, увеличив время?
Уйгу его уловку раскусила.
