Профессор продолжил:
— Рождение звездных драконов должно было стать поистине знаменательным событием, ведь других таких в природе никогда не существовало. Было приглашено множество влиятельных гостей, готовых потратить запредельные суммы только на то, чтобы посмотреть на их рождение. А это было действительно неописуемое зрелище! В тот день небеса раскалывались на части, молнии непрестанно били в землю с ужасающей частотой, дождь лил, как из ведра, а днем на небе горели звезды. Но в итоге не пришел почти никто. В общей сложности свидетелями этого события стало не больше десяти человек, двое из которых были хозяевами поместья, а еще двое — их слугами. Я и сам немного опоздал и смог прийти лишь к заключительной части, когда погода стала успокаиваться, а двенадцатилетняя девочка уже дала им имена.
Откровенность профессора меня потрясла. Впервые он решил поделиться со мной историей из жизни, которая в красках, будто живая, предстала в моем воображении. Я словно тоже находилась там, наблюдала за появлением на свет этих неповторимых существ, слышала раскаты грома, что набатом стучали, предзнаменуя великое событие. Ощущала на своей коже потоки ледяной воды, застилающие глаза и превращающие все вокруг в грязевую ванну.
Да уж… Мое богатое воображение готово оспорить слова Сантанора о том, что это зрелище было хоть сколько-нибудь впечатляющим. Грязь, кровь и шум. Сплошная головная боль…
— Но почему никто не пришел? — спросила я. — И что заставило вас задержаться?
— В тот день началась война, которая положила начало объединению миров в Империю. Даже сейчас многие считают, что рождение звездных драконов было знаком судьбы. И нынешний император жаждет заполучить в свою коллекцию хотя бы одного из них, как символ единства народов.
Я не знала всех подробностей, но того, что мне было известно, хватало, чтобы поверить — это действительно судьба. Ведь наверняка четверо из присутствующих в тот день на драконьей ферме, были теми, кто стал в итоге великими Старшими, предводителями своих народов и покровителями своих рас. Известно, что Старшие появились во время войны за Империю, когда простым смертным нужно было на кого-то полагаться, кому-то молиться за мир и спокойствие. А до тех пор они были простыми детьми и подростками с выдающимися, но нераскрытыми талантами, выходцами из знатных семей, одними из многих. Можно сказать, что звездные драконы изменили их жизни, помогли стать великими.
За время разговора снаружи уже почти стемнело. Мы вышли во двор и направились в сторону замка.
У самого входа мы остановились, и я нарушила молчание.
— Так значит, вы — хозяин этих двух драконов.
— Не двух. Только Заряны. Эминир нуждается в хозяйке, и ты вполне сгодишься для этой роли.
— Что?..
— Разобьешь кулон, и он станет твоим.
Я захлебнулась в негодовании. Так просто?! Мне конечно, хотелось этого. Еще в свой первый день в академии я мечтала летать на таком драконе. Но торговать чужим животным ради уничтожения артефакта с душой бывшей хозяйки этого самого животного? Да что он за человек такой?!
Мужчина добавил:
— Поверь, это вовсе не мое условие. Так нужно. С этим кулоном ты будто невидима для них. В создание Ключа было вложено слишком много сил. Должен признать, он сработан на славу. Превосходная работа! — похвалил он, но в его голосе слышалась грусть. — Другого такого артефакта во всем свете не сыщешь! Можешь даже у ректора нашего спросить, он подтвердит.
О, в этом нет необходимости! Я прекрасно знаю, как сильно профессор Морис мечтает обладать моим кулоном — спрятать от посторонних и беречь, как зеницу ока. Его аж трясет при виде него!
— Когда ты только появилась здесь, я надеялся, что Эминир признает в тебе свою хозяйку. Пусть даже не сразу. Критическая ситуация, в которой ты оказалась, должна была побудить его к действию, но… этого не произошло.
Критическая ситуация? Уж не о том ли случае он говорит, когда Изумрудик сбросил меня прямо в полете и едва не превратил в лепешку? Значит, это не профессор Теон желал мне смерти, а профессор Сант все подстроил?! И что бы со мной было, если б не Сапфир?..
— Если б не этот мелкий клоп, решивший влезть не в свое дело… — подумал о том же мужчина и тяжело вздохнул. — Что ж, к счастью он подоспел вовремя и сработал, как надо. Только за это я пощажу его и не стану наказывать за то, что снова лезет, куда не просят.
Он с намеком посмотрел на меня, и я поняла, что он говорит о новой работе Сапфира.
— Если хочешь, могу даже предложить его кандидатуру на должность вашего старосты. Или можно сразу сделать его председателем студсовета. К моим словам обязательно прислушаются.
— Верю, — кивнула я, но больше ничего не сказала. Если это предложение входит в стоимость моей услуги по уничтожению Ключа, то лучше повременю с ответом, пока не приму окончательное решение.
Профессор не торопил. Он вновь коснулся кулона, случайно, а может и нет, задев пальцем мою кожу, отчего по телу тут же побежали мурашки, и меня охватила мелкая дрожь.
Однако мужчина будто бы не заметил моей реакции на его прикосновение. Он задумчиво покрутил подвеску в своей руке, а потом резко, с силой сжал ее. По тому, как вздулись вены под его кожей, а между пальцев стал прорываться багровый цвет его магии, стало понятно, что он прикладывает все усилия для того, чтобы раздавить мой кулон.
Мне стало страшно.
— Не трогайте! Отпустите!
Профессор выдохнул и тут же выпустил подвеску. Та осталась совершенно невредима и имела ровно тот же вид, что и всегда.
— Слишком хорошо сработано… — с укором произнес он, глядя при этом мне в глаза, будто это я во всем виновата. — Как было бы просто, если бы я сам мог его разрушить!
— Но зачем вам это надо?
Мужчина не ответил. Он посмотрел на утопающий в вечерних сумерках величественный замок, а потом перевел взгляд на меня.
— Я слишком хорошо тебя знаю, Милли. А ты должна знать, что в моих глазах ты совершенна. Но есть в тебе один недостаток. К сожалению, очень большой.
У меня внезапно пересохло горло. Я хрипло спросила:
— Какой?
— Твои друзья. Вездесущие, многочисленные, как муравьи, не отстающие от тебя ни на шаг. И что самое ужасное, ты дорожишь каждым из них. Они для тебя — главная ценность, не так ли?
Я кивнула. Он действительно очень точно угадал. Хотя тут и гадать нечего. Любой бы, кто наблюдал за мной несколько месяцев, как профессор Сант, без труда определил бы это.
— Одно я знаю точно — ради друзей ты пойдешь на все, — тихо произнес он. А потом аккуратно взял прядь моих черных волос и покрутил между пальцами, наклоняясь ко мне.
Я почти забыла, как дышать. Он был так близко, что я могла пересчитать каждую ресничку на его веках. Взгляд его выражал столь многое, что было невозможно разобраться в мешанине этих чувств. Его губы почти касались моих, оставляя лишь сантиметр пустого пространства.
