- Пристраивать. Я когда с документацией сидела, обратила внимание, что здание старое. По нормативу будто – бы и нет противопоказаний для надстройки, а по уму, не надо. Не выдержит старый фундамент, а там детки. Что тебе двор? Малышня там и не бегает, все домой спешат. А вот, если рухнет, то… Я категорически против второго этажа. И тебе советую прислушаться ко мне. Знаешь, вот чуйка у меня. Смотри, если заметно тебе в темноте – вон крыша слегка осела и накрыла трубы сточные. А трубы новые, значит, делали их недавно, так?
- Так. И что? – оба подошли ближе к школе и стояли, подняв лица к крыше.
- А если недавно, то не могли их приварить так, чтобы крыша прикрыла. И что это значит? – Машка повернулась к Волохову, а у того мозг отключился при виде черных глаз, как –то уж совсем нереально красиво мерцавших в темноте шальной ночи.
- Что? – вот и весь ответ…
- Босс, да ты сегодня сам не свой. Ответ очевиден. Значит, здание осаживается. По уму, надо бы проверить все за летние каникулы.
- Свой я, - не свой, ни капли, а ее, Кановский!
Если бы посмотрела она на него хоть в половину того сияния, что видел он на перроне, он бы больше ничего и не просил у жизни. Ну… в смысле, детей бы просил и всякое такое, но так говорят. Типа, ничего мне не нужно, кроме твоей любви. Мишка с ужасом признался себе в том, что совсем головой тронулся. Ведет мысленные диалоги с самим собой, да еще такого содержания, что вслух выговорить страшно.
- Кан, шевелись. Там сейчас все съедят, - выдал Волохов.
- Ты опять голодный? Куда только лезет? – Маруся оглядела большого Мишку, - Ну, может и есть куда. Миш, ты знаешь на кого похож?
- Вот, чую, скажешь сейчас нелепие.
- Нет, - засмеялась Заноза, - На викинга! Если на тебя шкуру повесить, меч выдать и косичек заплести, самое то! Когда злишься, прямо жуть берет. С таким лицом врагов и без меча можно в Вальхаллу отправлять.
- С каким с таким?!
- Ну, с тем, с каким ты на меня обычно ругаешься, - и пошла, нахалка!
Бутылка блямкала живительным напитком под Машиной рукой, а сама Маруся радовалась ночи и Мишкиному обществу. Все же как жизнь повернулась, а? То она его ругала ругательски, а теперь вот он единственная ее отдушина.
Ну, а потом, по закону жанра случилась веселейшая сельская попойка! Захаровы и еще половина села, что заседали у них, обрадовались приходу главы Красных Орлов и представителю сельской интеллигенции, угостили их, а те и не отказались вовсе. Вискарь выпили толпой минут за пять, впали в радость дичайшего характера, а там и песни и танцы и прочее всякое.
Селяне любовались Машкой. Вон она, нарядная, веселая, глаза блестят! Парни толпой за ней ходят, а она улыбается и болтает с ними радостно. А вот Волохов печальный, видать, Маринка Нефёдова обидела. Бросила и к другому ушла. У, стерва! Нашего Андреича променяла на хрыча старого?! И путь катится, ведьма. Мы нашему лучше найдем! Вон, Маня Кан, и умница и красавица! И сама образованная, а значит самое то для Волохова! Еще и деваха свойская, без короны на башке, даром, что московская. Вчерась вона как на огороде у Рябининых пуп надрывала и не пищала!
Вот, примерно такие выводы сделали селяне, запустили маховик стадного чувства, и уж минут через пятнадцать все присутствующие на Захаровском празднике знали, что надо этих двоих сосватать. Тут все просто! Ей напеть в ухи, что она ему нравится, а ему намекнуть, мол, девка по тебе сохнет. И ждать эффекту! Правда ругаются они, но так это пройдет, как только сложится меж ними любовь и понимание.
А вот бабка Пална имела на этот счет другое мнение. Говорилось уже, что умна и мудра была. Видела глубже и смотрела дальше многих. Ничего странного в Маше она не заметила, а если приложительно к ситуации Волохов-Кан, то не опознала она в Машутке своей разлюбезной никаких особенных чувств. А вот Волохов заинтересовал ее своей повадкой на нынешнем празднике. Сидел, как обычно, рядом с хозяевами, этаким свадебным генералом, и не мешал народу веселиться. Ясно же, когда руководство лезет ко всем подряд, праздник не очень получается. Мишаня знал об этом и не отсвечивал, чем радовал бабку Палну. И сегодня он сидел там, где надо, и лезть не лез, но вот на Машу смотрел в оба глаза. Прилип к ней взглядом и не отпускал. Да и взор его показался Палне подозрительным и уж слишком горячим. Ну…чтож, значит присушила городская барина, а иначе и быть не могло. Бабка поняла, приняла и промолчала. Зачем говорить? Скажет, все заметят, и не будет этим двоим покоя в Орлах. Задолбают слежкой, комментариями, задушат на корню своим вниманием то, что может получиться из их отношений.
Закруглились далеко за полночь. Расходились гости табунами, большими и поменьше. Маруся шла со своей ватагой - Мазур, Еленка и оба близнеца. Хохот и крик. Радостно! А Волохов отстал, но все время держался взглядом за Машку. Шел за ней до тех пор, пока не убедился, домой она вошла и одна, без Мазура и еще кого-то там. Потом Мишаня побродил еще возле ее дома, да и пошел спать. А что еще-то? Не лезть же к ней в окно с предложением эротического свойства. Хотя...
Глава 13
- Мамуль, вы где? Где?? Уже выехали? Да, конечно, жду! Скажи папе, чтобы аккуратно ехал, я волноваться буду! – Машулька ждала родителей в гости.
Давно уж собирались, а тут на вторые майские все же решили. Дачные дела закончили и неслись теперь к дочке. Валерия Петровна и Сергей Сергеевич Кан о дочери скучали, но принимали ее выбор и радовались уже тому, что звонит часто, устроилась хорошо и жизнь ее на новом месте наладилась. Мама Маши не знала правды. Машка, понимая мечтательную натуру мамочки, не желая ее расстраивать неудавшейся своей личной жизнью, сказала, что хочет настоящей работы и готова к трудностям. Хочет понять, где ее место. Мама намечтала себе, что дочь у нее героиня и даже гордилась решением родного дитя быть полезной там, где очень нужна. А вот папа информацией располагал. Машка не врала ему, рассказала все честно, аргументировала. Отец только головой покачал, и дал напутствие.
- Попробуй. Нужна будет помощь – я рядом, помни.
Машка с утра суетилась в кухоньке. Потом в магазинку бегала. Убиралась серьезно и вдумчиво – мама не упустит ничего, и пыль найдет в дальних углах и отчитает, если белье плохо выглажено. К полудню все уж было готово. И стол и дом и сама Машутка. Принарядилась, сарафанчик натянула новый. Волосы в хвост собрала, потому, что мама не любила, когда «девочки ходят патлатыми».
Семейный автомобиль Кан фыркнул у Машиной калитки.
- Маруся!!!! – мама выскочила и бежала к дочке, раскрыв объятия, сама маленькая, беленькая, - Девочка моя, как же ты похорошела! Сережа! Смотри! Прямо не узнать! Глазки блестят, и загорела уже. Когда успела, Маш?
- Маська, привет! – и обнялись все трое, радуясь, что снова вместе.
Потом хлопоты с выгрузкой подарков и угощений домашних, поток восхищения Марусиным домиком и палисадником. Мамина незаметная проверка хозяйства и папина откровенная похвала на счет обустройства всего села в целом и Машкиного дома в частности. Болтали, наговориться не могли. Потом сели за стол, который решено было вынести на улицу и поставить посреди маленького садика, в тени одной яблони и двух вишен. Собственно, это все, что было на Машином участке, если не считать куста сирени у калитки. Но было уютно и удобно. Машка угощала их обедом, они развлекали ее рассказами о знакомых. За этой болтовней не заметили, что через заборчик заглядывал Кутя.
