Нужно было действовать, но Ника не знала, с чего начать. Лишь наблюдала, как Маша рьяно досматривала станции бортпроводников, выворачивала наизнанку ящики. Как Ника ошиблась в этой девчонке.
В хвостовой части Игорь доставал с полок ручную кладь, вскрывал ее вместе с пассажирами, перебирал. Прошла всего минута, может, две, все отмерли, заголосили, подняв волну шума. Цепная реакция дошла и до ближайших рядов. Ника зажмурилась. Очнулась от легкого прикосновения к спине. Не нужно было оборачиваться, чтобы убедиться, кто стал ее опорой. И эта поддержка плавила страх.
В два широких шага Орлова добралась до станции, схватила в руки интерфон и заговорила громким, четким, не принимающим возражений голосом.
– Всем сохранять спокойствие! Оставаться на своих местах, пока члены кабинного экипажа выполняют должностные обязанности!
Многие повернулись к ней, некоторые зашептались, Ника поймала множество недовольных и даже злых взглядов.
– Каждый, кто откажется сотрудничать и предоставлять для личного досмотра ручную кладь, будет расцениваться как потенциальный преступник!
– Эй, милочка, – обратился после короткой паузы седовласый мужчина с девятого ряда и помахал рукой, – у меня тут под ногами хрень какая-то желтая валяется, вдруг это бомба?
Поднялся галдеж. Пассажиры заспорили между собой. Послушать их, так они лучше любых профессионалов знали, что пилотам стоило делать, а бортпроводникам – как себя вести. Кто-то и вовсе вспомнил Бреда Питта, сражающегося в полете с зомби, и начал пересказывать, как тот ходил по самолету с огромной дырой вместо двери.
Но Ника не слушала их. В голове щелкнуло. Испугалась.
У каждого были свои страхи. Например, кто-то всю жизнь панически боялся попасть под машину. И всегда соблюдал правила дорожного движения, всегда ждал зеленый сигнал светофора. До абсурда. Даже на пустой ночной дороге. Нервно оглядывался по сторонам, так и притягивая энергетику несчастного случая. И стоило однажды, опаздывая, перебежать узкую улицу в неположенном месте, как тотчас этот кто-то попадал под колеса автомобиля. Злой рок.
Именно это почувствовала Ника – насмешку судьбы.
Каждый раз перед рейсом она с остервенением проверяла спасательные жилеты, о которых и сказал тот седой пассажир. Проверяла рукой, тщательно. Требовала этого от коллег. Один парень из московского отряда даже прозвал ее жилетным маньяком. А все из-за, мягко говоря, неприятного инцидента с инспекцией в Пальма-де-Майорке, который чуть не поставил крест на ее только начавшейся карьере: испанский проверяющий обнаружил отсутствие жилета под одним из кресел в зоне, за которую отвечала Орлова. Авиакомпания заработала большие неприятности, разразился скандал, над Никой нависла угроза увольнения. Все, слава богу, обошлось, но с тех пор ни одному пассажиру, что путешествовал с Орловой, не удавалось утащить жилет или подголовник, или что-нибудь еще, похожее на сувенир.
До сегодняшнего дня.
Сегодня Ника прокололась. Опять. Доверилась коллегам, но знала же, как все не любили это занятие. В голове представила ту самую злополучную дорогу и автомобиль.
В следующую секунду она уже звонила в хвост.
– Досматривайте жилеты, быстро! Только прошу осторожнее! Нет, схемы потом, сначала жилеты!
Она бросилась проверять и сама. Извинялась перед пассажирами, просила поднять ноги или отодвинуться, или встать. Первый ряд, второй, третий. На третьем она и замерла. Жилеты, они встречались разные – и прямоугольные, и круглые, квадратные, даже в трубочку свернутые. Но это определенно был не он. Слишком маленькое что-то.
Ника попросила девочку лет пятнадцати освободить кресло. Сняла подушку с сидения, чтобы заглянуть, может, увидеть какие-то провода. Но нет. Не увидела ничего.
Она аккуратно ощупала снаружи карман для спасательного жилета, но и здесь никаких устройств, похожих на бомбу, не нашла. Задержала дыхание, расстегивая липучку, и достала оттуда… пульт? Вроде того, что использовали для системы развлечений. Но она была деактивирована еще в прошлом году из-за нерентабельности.
Маленький, тонкий, в пластиковом корпусе. Она повертела его в руке, а затем перевернула и прочла надпись. «Лучше включи меня, если хочешь жить». Тяжело сглотнула, почувствовав себя Алисой в стране чертовых небес!
Девушку со всех сторон окружили, стали что-то кричать над ухом. Все громче и громче. Ника ощущала нарастающее давление, сходила с ума, туман сгущался. Она не выдержала. Просто зажмурилась. И, не думая ни о чем, нажала кнопку включения.
На короткий миг Орловой показалось, что сейчас умрет. Но нет – она все еще дышала. Прерывисто, сбивчиво, но дышала.
Что-то произошло, она понимала, но что? Шум, вокруг шум, непонятно, она следовала за голосом, который донесся до нее. Скрипучий, отдаленно знакомый.
Боже.
Ее охватил ужас.
Гражданин второсортной эпохи, гордо
признаю я товаром второго сорта
свои лучшие мысли и дням грядущим
дарю их как опыт борьбы с удушьем...
Ника распахнула глаза. Вскинула голову, наблюдая за выдвигающимися с противным скрежетом мониторами. Уже догадываясь – то, что сейчас увидит на экранах под потолком, свернет шею ее уверенности в завтрашнем дне.
Я сижу в темноте. И она не хуже
в комнате, чем темнота снаружи…*
Обратный отсчет. Крупным планом. Просто черный фон с белыми цифрами. 12 минут 56 секунд. 55 секунд. 54 секунды. Пульс подскочил и застучал в висках.
**********
* Стихи И.А Бродского.
Очень советую послушать читающего стихи Бродского на «YouTube». А также видео Userdie «Не выходи из комнаты», пробирающее до мурашек, и выступление Анатолия Белого «Я всегда твердил, что судьба – игра».
Глава 22
Palina – Бродский
…из наших вод выпрастывая бровь,
пишу о том, что холодеет кровь,
что плотность боли площадь мозжечка
переросла. Что память из зрачка
не выколоть. Что боль, заткнувши рот,
на внутренние органы орет.
12 минут 40 секунд. Ника подобралась.
– Всех по местам и успокоить. Привязать, если понадобится, – крикнула она Маше, а та по цепочке Игорю.
И вот теперь начался настоящий хаос. Пассажиры хором поддались панике, и девушка не винила их. У самой руки дрожали, но она держалась, держалась, черпая силы из каких-то потаенных запасов на черный день. А сегодняшний оказался темнее ночи.
Люди ругались, молились, перебивали друг друга. Их пугали цифры, горящие, обезоруживающие. Их пугали слова, льющиеся из динамиков, странные, жесткие, хоть и витиевато зарифмованные.
