— Может поговорим? — предпринял еще одну попытку начать разговор.
— Я устала и хочу спать, — как-то грубо ответила Василиса и, повернувшись, впихнула мне в руки большое одеяло и подушку.
— Это зачем? — спросил недоуменно.
— Ты спишь на полу, я на кровати, — пожала плечами соседка. — Нам вставать через семь часов, водитель прислал сообщение, что выезжаем в восемь утра, — сказала девушка, распуская волосы, которые упали на плечи и спину. — Детям я уже сообщила. Отвернись, а лучше иди в ванную.
— Зачем? — спросил непонимающе.
Василиса фыркнула и закатила глаза, еще бы руки в боки поставила для пущего эффекта. Нашлась мне тут, командирша…
— Я разденусь, лягу под одеяло, — объяснила она, а я в недоумении приподнял бровь. — И выключи свет.
Что-то до меня сегодня все медленно доходит…
— Чего я там не видел! — фыркнул, а Василиса снова закатила глаза. Глядишь, скоро так и будет ходить, чтобы лишний раз не перенапрягаться.
— Вот именно, что ты там ничего не видел и не увидишь, — усмехнулась она и затолкала меня в ванную и громко заклопнула дверь.
— Стерва, — прошипел я.
— А ты кобель! — крикнули мне из комнаты.
Хмыкнул и начал раздеваться, надо бы сходить в душ после дороги, а то с этими интригами, скандалами и расследованиями я стал похож на московских бомжей — грязных и вонючих мужиков в стильной одежде.
Чего только не увидишь в столице, скажу я Вам…
Мне в глаза светило яркое тропическое солнце, я слышал прекрасное пение птиц и шум океана, а рядом по горячему песку прогуливались загорелые красавицы, которые приветливо махали мне ручкой и посылали воздушные поцелуи.
Я был в раю, пока…
— Вставай, мы через пятнадцать минут выходим! — донесся голос сверху и меня легонько пнули в бок острым носом ботинка.
— Отстань, я в раю, — зевнул, перевернулся на живот и зарылся лицом в подушку, с головой прячась под одеяло.
— Ну да, я поняла это по твоей счастливой улыбке и довольным причмокиваниям, — вновь раздался насмешливый голос Василисы и девушка сдернула с меня одеяло. — У тебя-я оста-алось уже четырнадца-ать мину-у-ут, — пропела она.
— Изыди, — прошипел громко.
— Тринадцать! — крикнула она откуда-то издалека. — И если ты, наконец, не встанешь, я использую на тебе дедовский метод.
— Что еще за дедовский метод? — спросил, приоткрывая один глаз.
— А ты подожди еще тридцать секунд и узнаешь.
— А это больно? — спросил я.
Ну а что? Вдруг это приятно, повалялся бы тогда еще чутка…
— Двадца-ать семь секу-унд, — протянула Василиса, а я услышал как в туалете зашумела вода.
Нет, такой метод меня точно не устраивает!
— Почему я не мог встретить милую, добрую девочку-одуванчика, — ворчал, собирая с пола расстеленное одеяло и подушку.
— Потому что такие вымерли или давно замужем, — ответила мне Василиса выходя из ванной уже собранная.
— Понятно почему ты до сих пор одна, — едко отозвался, а в ответ получил сморщенную недовольную мордашку соседки.
— Не забудь заправить кровать и сдать ключ от номера, — дала мне тридцать три поручения Василиса, накидывая на плечи пальто с меховым воротником. — У тебя осталось двенадцать минут! — крикнула она, выходя из номера.
— Стерва, — наверное в сотый раз пробурчал себе под нос и встряхнул одеяло.
Когда спустился вниз, то в маленьком холле придорожной гостиницы почти не было места. Дети и другие постояльцы столпились внизу, а из-за их гомона было практически невозможно докричаться до Василисы, которая активно размахивала руками у самого входа, пытаясь привлечь к себе внимание учеников. Мне понадобилось больших трудов, чтобы пролезть через толпу, при этом захватив с собой парочку детишек, которые словно только что вылупившиеся птенца крутили головами и не понимали где они вообще находятся.
— Василиса Владиславовна, мы можем выдвигаться, — крикнул водитель, как только мы вышли на улицу.
Дети радостно заверещали, хоть и выглядели весьма уставшими и вымотанными, как впрочем и остальные взрослые. Мы все погрузились в автобус, а когда тронулись я с облегчением выдохнул. Надеюсь, дед выпишет мне новогоднюю премию или даст выходной, не зря же столько мучился. Еще и попутчица мне досталась проблемная, вот даже сейчас сидит и молчит, даже изредка на меня не поглядывает.
А я уже думал, что правда ей нравлюсь… Неужели чутьё меня подвело, первый раз в жизни!
— Может пог…
— Не смей! — тут же перебивает меня Василиса. — Мне все равно, ясно? Мы ни друзья, ни хорошие знакомые, ты скоро вернешься в Москву к своей старой раздолбайской жизни и забудешь эти пару месяцев как страшный сон, — сказала она, смотря мне в глаза своим уверенным и бесячим взглядом.
Уже сама все за меня решила, что за женщина!?
— Но…
— У меня своя жизнь и мне плевать, что ты думаешь, какие у тебя планы и что взбрело тебе в голову. Поэтому закрыли тему, — серьезно сказала и отвернулась.
Пфф, раз такая гордая, я тоже не собираюсь навязываться! Хочет не общаться и ждать пока свалю из этой чертовой Сибири? Да, пожалуйста! Я через пару дней вообще забуду как её звали…наверное.
Я никогда раньше не испытывал жгучее чувство зависти, по крайней мере потому что мне нечему было завидовать. Когда у тебя есть все, и ты можешь позволить себе исполнить любую прихоть — все вокруг перестает терять смысл. Это берет начало от простой детской игрушки, которую не каждый родитель может купить своему ребенку и заканчивается чем-то большим, я бы даже сказал пошлым — возможность купить дружбу, хорошее отношение, уважение, а порой и любовь.
Смотря на прохожих, которые слишком одинаковые и серые, я никогда не задумывался о маленьких радостях жизни, которые делают их счастливыми. А эти раздражающие парочки, которые не могут оторваться от ртов друг друга и держатся за руки, будто приклеенные. Меня всегда это жутко бесило, да я в принципе не романтик. И,почему-то, именно сейчас по черному завидовал зализанному червяку, который встречал Василису у школы с большим букетом цветов.
Показуха!
Да, действительно показуха, вот только это не отменяет того факта, что со мной сумасшедшая соседка даже говорить не хочет, а ему позволяет целовать себя в щеку и принимает дурацкий букет цветов.
— Мне очень жаль, что я не смог поехать, — слышу краем уха, оправдания Марка.
— Ничего, Александр Владимирович меня выручил, — улыбнулась Василиса, а я отвернулся, мне почему-то было неприятно видеть, как она улыбается кому-то кроме меня.
— Но я готов загладить свою вину, — сказал мужчина лилейным голосом, аж поморщился. Молча наблюдал за тем, как детей забирают их родители.
