Следующим утром я уже была на работе. В коридорах было тихо и пусто, ведь каникулы закончатся лишь в следующий понедельник, а пока школа напоминает мне заброшенное здание с приведениями. Но даже каникулы не помеха для учителя, большинство педагогов и сейчас на своих местах — заполняют ведомости или проверяют работы, но большинство всё-таки пытаются разобраться с электронным журналом. Знаете, в такие моменты молодому учителю лучше спрятаться, иначе и сам ничего не успеешь и другим не поможешь (сколько не объясняй, большинство учителей со стажем не воспринимают такой формат обучения)
Я аккуратно стучусь в дверь с табличкой «Директор Румянцев А.П.» и захожу, когда слышу грозное:
— Войдите! — суровый взгляд и командный голос всегда отправляют меня в атмосферу армии, особенно на педсоветах. — А это ты, Василисушка! — сразу же расплывается в улыбке мужчина. Александр Петрович — полковник в отставке и уже десять лет занимает пост директора лицея. Информация о его возрасте строго секретна, как говорит сам мужчина, поэтому все предпочитают даже не заикаться о пенсии или его уходе. Он не только прекрасный руководитель, но и человек.
— Как дома, соскучилась по родным? — улыбается мужчина, откладывая бумаги в сторону.
— Как можно не скучать, Александр Петрович, — грустно улыбаюсь, пожимая плечами. — Но за три года уже привыкла, — продолжаю, присаживаясь за длинный стол.
— Рад, что у тебя всё хорошо, — кивает он и поднимается с кресла, чтобы присесть рядом. — У нас проблема, Василиса, и очень серьезная, — удручающе говорит Александр Петрович и кладет передо мной лист бумаги.
— Что это? — спрашиваю, вчитываясь в строки текста, что написаны размашистым и неразборчивым почерком.
Благо работа учителя учит не только спать по пять часов в сутки и всегда выглядеть с иголочки, но и разбирать даже самый мелкий и корявый почерк (А потом все удивляются почему учителя вечно злые, еще и слепые)
— Это заявление, копия, — уточняет мужчина и продолжает. — Мать Хроменко в реанимации, по словам мальчика её довел до такого состояния отец, — говорит полковник, потирая переносицу.
Что? Я не смогла сдержать ужас и удивление, что отразились на моём лице, поэтому мужчина аккуратно приобнял меня за плечи, успокаивая.
— Тихо, Василиса Владиславовна, соберись! — строго говорит полковник, наливая мне стакан воды. — Ещё не известно, правда это или воображение трудного подростка, — говорит он, ставя передо мной стакан с водой, который я с благодарностью принимаю.
— Не думаю, что эта его бурная фантазия, — качаю головой и с сожалением смотрю на мужчину. — Хроменко трудный подросток, но не врун. — вздыхаю, а в голове уже крутятся шестеренки.
И что мне делать? Вот всем кажется, что учитель должен всего лишь научить, вложить образовательный материал и отправить детей домой, а в итоге… Когда выбирала эту профессию, то не была готова к тому, что буду вынуждена разбираться в личной жизни не только своих учеников, но и их родителей.
— Очень надеюсь, что ты ошибаешься, — качает головой полковник. — Иначе отца могут лишить родительских прав, а что будет с матерью и самим ребенком вообще не известно, — вздыхает Александр Петрович. — Иди домой, завтра придёт участковый, тебе нужно отдохнуть и привести мысли в порядок.
Киваю и выхожу из кабинета, находясь в полной прострации, как-то добираюсь до дома и, сбрасывая с гудящих ног туфли, заваливаюсь на диван. Кое — как приведя мысли в порядок иду в душ, после запрыгнув под одеяло, читаю книгу, стараюсь отключиться от насущных проблем и хотя бы морально подготовиться к завтрашнему дню.
Я, как человек и педагог, первый раз сталкиваюсь с такой ситуацией. Да, драки между учениками были и не раз, и родителей в школу вызывала и конфликты были, даже сама к ученикам с проверкой в гости наведывалась. Но чтобы реанимация, побои и заявление ребенка на собственного отца… Мне страшно, беспокоюсь за Хроменко и его мать, потому что, если все его слова правда….думаю, точно не смогу им помочь, как бы мне не хотелось.
Совсем не заметила, как уснула, уже в полудрёме натянула маску для сна на глаза и отложила книгу на край кровати, удобнее устроившись посередине огромной кровати. Я не переживала, что просплю, будильник стабильно звонил ровно в шесть утра, кроме воскресенья. В свой единственный выходной позволяю поспать себе на два часа подольше.
— Ты кто такая, ТВОЮ МАТЬ! — меня разбудил чей-то ор.
К сожалению, подобрать более точный эпитет в два часа ночи я не смогла. Незваному гостю повезло, что я не тот человек, который будет закатывать истерику или шугаться от любой тени. Нужно было мыслить логически…А по логике вещей я просто вызову полицию, тем более телефон во-он на тумбочке, лишь руку протяни.
Глава 3
Я поднимаюсь на сорок четвертый этаж, где располагается офис отца и его фирмы. Когда створки лифта открываются окунаюсь в атмосферу своеобразного хаоса — множество сотрудников, что мельтешат перед глазами, звонки и разговоры по телефону, которые не прекращаются и слишком много одинаковых серых людей. Иду дальше по коридору, где в самой глубине находится приемная и кабинет отца. Замечаю, что у отца новая секретарша, которая не строит мне глазки (На вид ей лет пятьдесят, так что ничего удивительного) На самом деле, у родителей, насколько я знаю, даже есть шуточный брачный договор, в котором около ста пунктов, девяносто девять из которых мамины. Мда, если бы Вы знали как меня бесит эта история, которую мама рассказывает на каждом званом обеде или ужине — «О-о, в нашем брачном контракте всего один пункт, Володя попросил никогда его не бросать.» и все эти восторженные «охи» и «ахи» меня просто вымораживают.
Сплошное лицемерие!
— Доброе утро, папочка, — громко говорю, без стука входя в его кабинет.
Владимир Львович хмурится, оглядывая меня с ног до головы. Усмехаюсь, у отца все написано на лице — ему совершенно не нравится мой внешний вид: рваные светлые джинсы, яркие красные кроссовки и худи под цвет. Особенно его раздражает моя прическа и беззаботная улыбка на лице. Моего отца все во мне бесит, а мне это доставляет дикое удовольствие.
— Уже обед, Александр, — отвечает он, и кивком приглашает меня присесть. — Сегодня в 3:37 утра ты превысил скорость больше, чем на 40 кмч, а так же находился за рулем в нетрезвом виде, — пытаюсь открыть рот, чтобы возразить, ну или хотя бы оправдаться. Но папа поднимает правую руку, как бы говоря мне заткнуться и послушать. — Но это не предел твоей тупости и безответственности! — восклицает Владимир Львович. — Подрезать самого префекта и чуть не попасть в аварию! — кричит отец. — Я даже не знаю как тебя назвать… — качает головой отец.
— Ну назови как-нибудь, может что-то новое о себе узнаю, — усмехаюсь. — Этот слюнявый колобок первый меня подрезал, еще и угрожал, — отец смотрит на меня злым взглядом исподлобья, совершенно не веря мне. — Я НЕ ЗНАЛ КТО ОН! — кричу я.
— Мне плевать, Саша, — качает головой отец. — Мне надоело вечно спасать твою задницу из-под огня, — он тяжело вздыхает и бросает передо мной конверт. — Там ключи от квартиры и билет. — говорит папа, вставая из-за стола иподходя к окну. — Вылет через три часа, думаю, собраться успеешь.
