– Да, надо же, как латинская кровь сказывается на манере повествования, – вроде бы ни к чему произнес Лавернье, потом добавил, уже обращаясь к Луиджи. – Какая я тебе «ваша милость»? Я не титулованная особа, так называй меня господин магистр. Продолжай, я слушаю.
– Ну, так вот, там сидел человек, мне незнакомый, в экипаже. Он заплатил мне пять местных монет…
– Тетрадрахм.
– Да, сказал, что это равно двенадцати дукатам…
– Он еще и обжулил тебя, дружок! – рассмеялся Лавернье. – Пять золотых тетрадрахм равны всего-навсего десяти дукатам. Но рассказывай дальше, что же от тебя требовалось за эти деньги.
– Так почти все уже! – Луиджи вздохнул, театрально приподняв плечи. – Я должен был вместе с еще тремя парнями, местными, ночью проникнуть в этот дом и найти в кабинете толстую синюю тетрадь, на обложке которой написано Qui debent. Тетрадь надо принести на рынок к полудню, там возле кофейни «Роза Дамаска» меня будут ждать. Если все будет выполнено, мне обещали еще пятьдесят монет.
– Ясно. Те трое, ты говоришь, местные?
– Да-а… – Луиджи махнул рукой. – Они почти не говорят на всеобщем…
– Ясно, – повторил Пьер, потом, подумав, сказал, – Корабль в сторону Неаполиса уходит в десять утра. Я куплю тебе билет. И очень советую как можно раньше оказаться на борту, потому как огрести неприятностей от этой троицы и их хозяина ты можешь, даже если они вообще немые.
– Понял, господин магистр! – молодой человек преданно ел его глазами.
– Макарий! – голос мага прозвучал негромко, но копт мгновенно оказался в кабинете. – Будь добр, пристрой этого путешественника где-нибудь до утра поспать. И могу я попросить тебя часов в восемь проводить его в порт, купить билет на «Царицу Савскую» и проследить, чтобы он оказался на борту?
Выпроводив всех из комнаты, Лавернье покопался в письменном столе и нашел в нижнем ящике тайник, замаскированный двойным дном. Там лежала тетрадь в синей обложке, на которой и в самом деле была упомянутая Луиджи надпись.
– Значит, список должников? – задумчиво произнес Пьер, взвешивая находку на ладони. – Неужели, дорогой мой Павсаний, ты еще и ростовщичеством не брезговал? И кто же, в таком случае, желал в срочном порядке эти списки получить, заемщик или новый ростовщик? Впрочем, это неважно. В любом случае, послать гонца в Массалию, чтобы забрать у меня твое письмо, этот человек не мог. Значит, из уравнения мы его можем вычеркнуть.
Одним глотком он допил из стакана остатки аква-виты, после чего проверил охранную сеть над домом, улегся в гостиной на диван и мгновенно уснул.
Спал Пьер тихо, на правом боку, подложив ладонь под щеку. Во сне он шел по длинной аллее могучих старых платанов, ведущей к крыльцу его дома в Провенсе, и с ним рядом шла девушка. Сквозь ветви деревьев пробивались солнечные лучи, вспыхивая искрами в ее черных волосах, а серые глаза смотрели на него внимательно и строго.
Не было еще девяти, когда в дверь гостиной постучали. Лавернье крикнул:
– Открыто, входите!
На пороге стоял Макарий.
– Отвез, билет купил, до каюты довел. Дверь он запер изнутри, стоило мне выйти, – доложил он.
– Спасибо, – Пьер задумчиво поскреб подбородок. – А что, цирюльня строго Исаака в Хан аль-Кади еще работает?
– Куда ж она денется, – молодой человек позволил себе усмешку. – Только старый Исаак сам уже не стрижет, только сидит в зале и морочит головы клиентам.
– Вот и славно. Отец по-прежнему приходит в лавку к восьми?
– Да.
– Значит, оттуда и начнем.
Бутрос пролистал тетрадь в синей обложке, закрыл ее и отодвинул от себя со словами:
– В эти игры я не играю. И тебе не советую.
– Я и не собирался, – пожал плечами Лавернье. – Для такой работы у меня характер неподходящий, да и на месте сидеть я не люблю. Вот завтра придет мне сообщение по электронной почте: мол, умер почтмейстер Джонсон в городе Кейдсвил, что в Мэриленде, и на гаражной распродаже будет аукцион его коллекции фарфоровых собачек. Я тут же куплю билет на самый скоростной корабль и отправлюсь в этот самый город…
– Э, братец, если мне придет такое сообщение, так я и личный корабль найму, лишь бы успеть…
Они помолчали, сладко жмурясь и представляя себе упомянутую коллекцию.
– Так что, сжечь? – спросил маг, забирая со стола тетрадь.
– Я бы вот прямо сейчас в огонь отправил.
– Тогда дай мне какой-нибудь таз, что ли.
Горела старая бумага неохотно, но магические искры не оставляли ей выбора. Когда дымок над латунным тазом перестал куриться, Пьер разворошил пепел стальной линейкой.
– Вот и славно. Теперь ни один маг не восстановит эти страницы, – он встал. – Пора мне, Бутрос. Если твои мальчики еще часок тебе не понадобятся, я бы хотел пойти и посмотреть, кто же послал в мой новый дом нежеланных визитеров.
– К полудню Макарий и Галит вернутся?
– Безусловно.
– Тогда пусть сходят, мне тоже любопытно, кто у нас до такой степени потерял чутье! – Бутрос проводил гостя до двери и обнял на прощание. – Постарайся не искать неприятностей, я на старости лет не люблю менять партнеров.
Кофейня «Роза Дамаска» была популярна среди постоянных посетителей Хан аль-Кади не только потому, что в ней варили исключительно хороший кофе и подавали лучшую в мире пахлаву. И даже не потому, что расположена она была в самом центре рыночного пространства, и позволяла с удобством как наблюдать за чем-то, так и скрываться от наблюдения. Все в Аль-Искандарии знали, что хозяин кофейни, Урагх по прозвищу Шрам, был надежен, как его любимый кривой нож из лучшей гномьей стали. Несчитанное количество секретов было ему доверено за те восемьдесят с лишним лет, что грелся песок в жаровнях «Розы», и ни один из этих секретов не ушел на сторону.
Шрам кивнул Пьеру, показывая, что видел его, подхватил с раскаленного песка джезву, в которой начала подниматься кофейная пена, и точными движениями разлил напиток по трем крохотным чашкам. Добавил на поднос стаканы с ледяной водой, пиалу с сухим печеньем и орехами, отнес поднос к столу, где устроились Лавернье и его спутники.
– Присядь на секунду, – попросил Пьер.
Орк окинул взглядом зал, кивнул и сел.
– Давно тебя не видел, – сказал он.
– Волка ноги кормят, – пожал плечами антиквар. – Взгляни вот сюда.
Он протянул Шраму листок бумаги, на котором записал все, рассказанное накануне незадачливым путешественником Луиджи. Тот пробежал глазами текст и вернул его собеседнику.
– И где тетрадь?
– Да спалил я ее. Тайны плюс жадность обычно кончаются очень плохо.
– Ладно. Думаю, тебе нужен вон тот толстяк в цветной гутра.
