Макс повел носом, взглянул на Фаба повнимательнее, и все остальные как-то очень быстро засобирались домой. Не прошло и четверти часа, как в студии остались только хозяин, его друг да девушка друга. Дюбуа пролистал альбом, вздохнул и взял карандаш. На пустых страницах появлялись все новые и новые рисунки, и протрезвевший Фабьен с восторгом и горечью узнавал ту самую коллекцию, те самые модели, о которых мечтал…
А через пару дней Макс не пришел в Колледж на консультацию. Его коммуникатор не отвечал, комната в общежитии опустела, растаяла в холодном ноябрьском тумане девушка, имя которой как-то утратилось в горячке подготовки к конкурсу…
– Тогда, на том конкурсе, я получил свои первые Золотые ножницы, – закончил рассказ Мэтр. – Это было тридцать пять лет назад. И все эти годы я никому не говорил, что моя первая коллекция, сделавшая мое имя, по существу, была плагиатом.
«Я бы сказала, что это не плагиат, а самая натуральная кража», – пришло в голову Лидии. Озвучивать эту мысль она благоразумно не стала.
– И он… Дюбуа то есть, так больше и не появился?
Дорле покачал головой.
– Нет. Родители его умерли еще тогда, когда мы учились на первом курсе, о родственниках он ничего не говорил. Наш декан решил, что молодой человек попросту бросил учебу и уехал, тем более, что Макс никогда не был среди первых учеников.
Лидия поняла вдруг, что у нее ужасно затекли ноги, спина, шея, а взглянув за окно, увидела, что совсем стемнело; должно быть, уже довольно поздно. Словно в ответ её мыслям, часы на башне мэрии пробили шесть и три четверти. Она встала и прошлась по кабинету, совсем другими глазами глядя теперь на многочисленные премии, все эти золотые наперстки, ножницы и иголки. Потом вернулась к столику, снова села и спросила, глядя на Мэтра:
– И вы не выезжаете в Лютецию и другие города, опасаясь встретить бывшего друга?
Дорле передернуло от такой прямоты, но он ответил спокойно:
– Нет, если бы! Я счастлив был бы его увидеть… беда в том, что меня шантажируют, и уже довольно давно. В январе будет шестнадцать лет с того момента, когда я получил первое письмо.
Мимолетно Лидия поразилась тому, как угадал причины странностей Пьер Лавернье, однако вопрос оставался не проясненным до конца.
– При чем же тут ваши привычки? И ущелье Самарья?
– Поначалу мой… оппонент был весьма умерен: требовал только денег, всегда такую сумму, которую я мог заплатить, просто сократив до минимума личные расходы. Указанные суммы я переводил на одноразовый банковский счет, и меня оставляли в покое на полгода минимум. А вот лет через пять этот человек словно с цепи сорвался. Вначале он потребовал, чтобы я не выезжал из города. Вообще, даже в пределах Бритвальда.
И я вынужден был посылать на показы кого-то из модельеров, позже это взяла на себя Вивьен, благослови ее боги…
– Мэтр, погодите, но, если были письма, значит, можно было бы и отследить отправителя. Да и по банковским счетам тоже, хоть какие они будь одноразовые!
– Наверное… – Дорле покрутил в пальцах серебряное кольцо для салфетки и вдруг так сжал его в пальцах, что вещица смялась, будто бумага. – Но это означало бы, что я должен рассказать кому-то о своем позоре!
– А вы думаете, что шантажист тянет деньги только из вас? Возможно, если бы пятнадцать лет назад вы его отыскали и заткнули, пара десятков людей была бы избавлена от этого кровососа.
Не в силах сидеть, Лидия вновь поднялась и зашагала по комнате. В кабинете повисло тяжелое молчание. Наконец девушка повернулась к Мэтру и сухо спросила:
– Так все-таки, как вы оказались на Крите? И что он вам написал тогда, в августе, когда я вас доставляла домой? Я же не ошибаюсь, это было письмо от вашего шантажиста?
Дорле передернуло.
– Да… Но он действительно сильно изменился за эти годы. Вначале он требовал только денег, и не слишком много. Потом стал увеличивать суммы и добавлял еще какое-нибудь требование, которое не слишком сложно было выполнить, но всегда неприятно, а иной раз чуточку унизительно. Ну, например, однажды пожелал, чтобы я назвал осеннюю коллекцию именем моей бывшей любовницы. Мне было ужасно неловко, потому что отношения мы, в общем, и не скрывали никогда. И их окончание тоже было общеизвестно. И Делле это было неудобно, поскольку она успела выйти замуж… Ну, вы понимаете.
– Понимаю, – кивнула Лидия. – Чего он захотел на этот раз?
– Теперь требований было три. Первое, разумеется, деньги, пять тысяч дукатов.
– Немало.
– Да уж… – саркастическая усмешка появилась на лице Мэтра. – Во-вторых, от меня потребовали не переводить деньги на одноразовый банковский счет, как я делал всегда, а собрать наличные и привезти их в это, Темный его побери, ущелье. Даже карта была приложена, в какую щель сунуть мешочек с монетами.
А в-третьих, теперь шантажист хотел, чтобы я поставлял ему сведения о своих клиентках. Такие сведения, которые можно было бы использовать в его целях. И знаете… я представил себе, как выслушиваю кого-нибудь из них, а потом быстренько записываю в отдельный блокнотик какие-то грязные тайны, и меня так замутило, будто какой-то кровавый ритуал увидел.
– И вы упали в обморок, – медленно сказала девушка.
– Да, – он улыбнулся смущенно. – Как-то не по-мужски. Вы уж не рассказывайте никому, ладно?
– Не буду. Вы отказали шантажисту?
– Деньги привез и сунул в дыру. Добирался большую часть пути порталами, только последний кусок между материком и островом – на почтовом корабле. Когда вы меня увидели, я сразу активировал портальный кристалл до порта, там заплатил какому-то капитану-контрабандисту и двенадцать часов плыл до материка на лодочке. В мешочек с деньгами я вложил записку, что никаких тайн мне не рассказывают, поэтому даже не представляю себе, чего хочет от меня незнакомец.
– Мне кажется, он с вас просто так не слезет, будет дожимать. Он зарвался. И думаю, о шантаже уже пора узнать специалистам…
– Я размышляю об этом уже второй месяц, спать перестал… Пару раз даже прикидывал, как бы так умереть, чтобы это не было похоже на самоубийство, но пока не придумал.
– Вот уж ерунда! – Лидия резко встала. – Минуты слабости бывают у каждого. Я… прикину, что и как сделать проще. Вы ведь придете завтра сюда, в ателье?
– Сегодня, завтра и ежедневно, – Мэтр тоже встал. – Спасибо вам, мисс Хаскелл.
Вечером за ужином в доме номер тридцать два по Одли-Гарден стрит было мрачно. Всем трем подругам казалось, что над столом висит слово «шантаж», будто грязное облако, и не дает им дышать и радоваться.
– А вот интересно, – меланхолически спросила Софи. – Это один и тот же шантажист, или два разных?
Вэл оторвалась от кусочка хлеба, который крошила на стол, и с любопытством посмотрела на Пимпочку.
– Признаться, это не приходило мне в голову… Круг, в котором он действует, довольно узок, там двоим делать нечего. А что, вполне может оказаться и один! Пожалуй, придется мне завтра снова нанести визит полковнику Паттерсону… Лид, наш Мэтр созрел для официальных действий?
