Министр иностранных дел, украдкой наблюдавший за ним, усмехнулся. Его Дар позволял улавливать мысли собеседников – не читать их, как прочел бы квалифицированный менталист, а именно ловить обрывки. Но и обрывка хватило старому интригану, чтобы сказать самому себе: еще пять-шесть лет, и этот молодой человек займется настоящим мужским делом. Политикой и дипломатией.
План, предложенный Симпсоном, расцвеченный Крисом Спенсером и утвержденный полковником Паттерсоном, был таков: подобрать для Софи, вернее, уже для Каролины Софии Августы Тревеллиан, хорошую квартиру в Верхнем городе, перевезти ее туда и испросить у лорда Кресвелла отпуск на месяц. Затем с помощью мисс Леокадии Климпсон подобрать ненадежную горничную, из числа тех, что не имели рекомендаций; такую, чтобы, на взгляд хозяйки агентства, готова была продать хозяйку за сходную цену целиком или частями. Отправить в газеты объявление о помолвке и анонсировать бал в ее честь. Очень осторожно распространять грязные намеки о невесте младшего Спенсера, подчеркивая отсутствие каких бы то ни было доказательств. Ждать.
Квартира в Мэйфере нашлась практически мгновенно – спальня, гостиная, будуар, комната для горничной… Из здания можно было выйти в небольшой садик, которым пользовались только жильцы этого и соседних домов. Из агентства Леокадии Климпсон прислали Мейбл Робсон, высокую худую девицу, невнятно объяснившую отсутствие рекомендации срочным отъездом предыдущей хозяйки. Ателье «Belle Epoque» создало для Софи целый гардероб – дневные и утренние платья, брючные костюмы, вечерние туалеты; благо, фигура у нее была достаточно хрупкая, можно было подогнать имеющиеся образцы. Пимпочка скрипела зубами, но прилежно исполняла роль недалекой и не слишком воспитанной девушки, которая сумела подцепить золотой приз. В будуаре стоял венецианский туалетный столик, подаренный Крисом и стоивший небольшого состояния; устроенный в его ящике тайник хранил пачку писем от нескольких мужчин. Письма были, как выразилась бы леди Даркнелл, слишком бойкими, и, будь они настоящими, семья министра внутренних дел Бритвальда вполне могла бы счесть их публикацию поводом для расторжения помолвки. Кроме этого, там хранилась старая толстая тетрадь, примерно половина которой была заполнена записями, в которых рассуждения о невестке, неправильно воспитывающей ребенка, перемежались записями об удачных и неудачных экспериментах с магией крови. Открыть тайник можно было довольно легко, и Софи очень надеялась на то, что горничная быстро разберется с его устройством.
В понедельник, двадцать шестого октября, «Вечерний королевский глашатай» и «Вестник Люнденвика» опубликовали объявление о помолвке, и уже наутро во вторник Робсон принесла своей молодой хозяйке в будуар три или четыре десятка приглашений.
Словом, ловушка была расставлена, оставалось лишь дождаться зверя и захлопнуть дверцу клетки.
В тех же газетах было опубликовано и объявление о предстоящем докладе, который прочтет лорд Роберт Френсис Спенсер, виконт Элторп, PhDA в ближайший четверг в Мемориальном зале Университета. Тема доклада была обозначена довольно скромно: «К вопросу о расшифровке Фестского диска и результатах раскопок 2184 года в Фестосе, Матале и на прилегающих участках». Несмотря на это, тысяча билетов, поступивших в широкую продажу, была раскуплена уже к вечеру. Из оставшихся пятисот мест три с половиной сотни забрал Университет, а остальные Роберт разослал тем, кого он хотел видеть в зале. Немного поколебавшись, он отправил четыре билета и в посольство Заветной дубравы, и столько же, для равновесия, представителям Серебряного леса.
Зал был полон.
Роберту еще не доводилось выступать в Мемориальном зале, это вообще считалось большой честью для кого угодно из научных светил. И когда он бросил «дядюшке Дэвиду» в сердцах, что завтра же выступит в этом зале со своим докладом, это была бравада. Но, отправив в ректорат заявление и не рассчитывая ни на скорый, ни на положительный ответ, Спенсер уже через час получил магическим вестником свой листок с резолюцией «Одобряю» и лихим росчерком лорда Дигби. Он подозревал, что господин Гершензон приложил к этому одобрению свою руку, но, в конце концов, почему нет?
И вот он стоит, положив текст на пюпитр, и смотрит в битком набитый зал. В первом ряду ему благосклонно улыбается мэтр Уэллсли-Рид, его научный руководитель, возглавляющий кафедру истории. Рядом с ним сидят ректор, лорд Дигби, все три проректора и еще кто-то из университетского руководства. Вот еще знакомое лицо, госпожа Сноуфилд из Королевского исторического общества. Вон директор археологического музея, еще какие-то ученые мужи и дамы. Тут Роберт увидел Валери и перестал нервничать. Пора начинать.
– Раскопки проводились мной и моей группой с 2181 года в археологических зонах близ южного побережья острова Крит…
За час он дважды прерывался, чтобы сделать глоток воды. Отчего-то горло мгновенно пересыхало, и голос начинал мучительно скрежетать. Поднося к губам стакан, Роберт смотрел на Вэл или на свою матушку, сидевшую возле центрального прохода, и жажда отступала.
Когда прозвучало последнее слово доклада и наступило время для вопросов, в пятом ряду поднялся высокий эльф с надменным красивым лицом. Роберт слегка напрягся, но тот лишь пару секунд молча смотрел на него и, ничего не сказав, вышел из зала. «Кажется, билеты на поезд до Заветной дубравы мне лучше не покупать…» – подумал весело молодой человек и начал отвечать на первый вопрос, заданный госпожой Сноуфилд.
Вечером он вернулся в Карфакс-хаус после длительной и довольно изматывающей беседы с Уэллсли-Ридом, передачи копии фрески в археологический музей, небольшого коктейля, организованного в университете и прочих телодвижений, какие требовалось совершить ученому, чей доклад в Мемориальном зале имел оглушительный успех. Вот сейчас ему можно было растянуться в удобном кресле у камина, налить в стакан аква виты и расслабиться хотя бы на полчаса. Через полчаса придет Макферсон, отцовский камердинер, и нужно будет одеваться к обеду и беседовать с десятком гостей, которые приглашены сегодня на небольшой семейный ужин.
Роберт глотнул из стакана и всерьез задумался, не сбежать ли в Лютецию? Участвовать в светской жизни родителей у него не было никакого желания, переселяться в отдельную квартиру не имело смысла, все равно через несколько месяцев уезжать снова на раскопки. Вроде бы Лавернье говорил что-то про дом в галльской столице?
Размышления эти были прерваны стуком в оконное стекло: белая птичка магвестника пыталась прорваться к адресату. Отставив стакан, молодой человек подошел к окну и протянул ладонь, давая разрешение вестнику проникнуть в комнату; птица растаяла, и он развернул письмо.
В общем-то, это было даже не письмо, а записка:
«Милорд, прошу вас найти возможность для встречи в ближайшие дня с представителем Заветной дубравы. С глубоким уважением, лэрд Мирандэль Каллегуин, атташе по вопросам культуры посольства».
– Приплыли… – пробормотал Роберт и зачем-то понюхал лист роскошной шелковой бумаги. Пахло свежескошенной травой и яблоками. – И что делать? Идти? Или все-таки проигнорировать? Вот тьма, придется опять с отцом говорить… Можно подумать, это я младший сын, а не Крис.
