– Можно, господин полковник? – встал Смайт.
– Да, детектив-сержант, прошу!
– У меня две новости, сэр, и, как ни странно, обе хорошие. Во-первых, мать Глэдис Хикс… ну, одной из убитых горничных… нашла и передала мне дневник дочери. Ну, не дневник, конечно, скорее короткие записи для памяти. За полтора года до ее смерти она познакомилась с некоей В.
– Или неким? – уточнил сержант Симпсон.
– Нет, пару раз там написано «она». От этой В. девушка несколько раз получала деньги, и немалые суммы, судя по записям. Началось со ста дукатов, последняя запись гласит: «В. отдаст мне мои две тысячи, и я выхожу из дела». Далее, приятельница этой самой мисс Хикс вспомнила, что как-то увидела ту в кофейне «Бронзовый слон»…
– Не слишком подходящее место для горничной, – заметил Фолхем.
– Да, дорогое кондитерское заведение в Верхнем городе, потому-то девушка это и запомнила так хорошо. Так вот, за столиком с Глэдис сидела леди. В данный момент наш художник пытается с ней вместе создать портрет подозреваемой. В профиль, правда, но это лучше, чем ничего. Обещали через пару часов закончить.
– Отлично, Смайт! – Паттерсон был доволен. – А вторая новость?
– Вторая новость от финансовых аналитиков, сэр. Господин Граубаттерфихшн считает, что, если мы дадим ему еще хотя бы один денежный след, он выведет нас прямиком на фигурантов.
– Прошу прощения, господин полковник… – Крис встал.
– Сиди, не вскакивай, – махнул рукой Паттерсон. – Что у тебя?
– Если мисс Тревеллиан завтра разместит объявление в «Вечернем Люнденвике», то послезавтра мы можем получить новое письмо, уже с условиями расплаты. Вот и финансовый след будет!
– Завтра суббота, а послезавтра воскресенье, так что публикация не пройдет раньше понедельника; но ты в целом прав. Пусть девушка отправляет заказ в редакцию, пора заканчивать с этим делом.
Ни Паттерсону, ни его подчиненным профиль, нарисованный художником, никого не напомнил.
– Где-то я ее видел, – неуверенно сказал Крис, потирая переносицу, – но вот где? То ли в гостях, то ли в магазине каком-то, когда матушку сопровождал… Давайте, я у нее спрошу?
– Информация секретная, ты об этом помнишь? – строго сказал полковник, протягивая ему копию рисунка.
– Так точно, сэр! А может… Смайт говорил, что мать той жертвы, Мейбл Хэкетт, упоминала какую-то «неподходящую знакомую». Может, и ей показать картинку?
Детектив-сержант забрал вторую копию, и Паттерсон, взглянув на часы, сказал:
– По домам! Завтра суббота, я буду здесь часам к одиннадцати, если какие новости – на связи. Спенсер, на тебе еще и объявление в газете, и ответное письмо отслеживай. Если боги будут благосклонны, в начале следующей недели можно будет получать ордер на арест.
В Карфакс-хаузе Крис не обнаружил никого из членов семьи. Кригсон просветил его:
– Ваш брат, сэр, в клубе, на встрече. А лорд и леди отправились на уикенд к Челтнемам, просили передать, что вы можете к ним присоединиться.
– Ну, нет, в эту лисью нору я соваться не стану! – Криса передернуло.
Семейство барона Челтнема состояло из супруги и пятерых дочерей, рыжих, остроумных и совершенно безжалостных. Молодой человек хранил о визитах в это старинное поместье самые неприятные воспоминания.
Получается, что вероятное опознание таинственной В. откладывалось на два дня. Ничего в этом страшного не было, но Крис неожиданно для себя самого расстроился: он-то уже представлял, как завтра наберет на коммуникаторе номер полкровника Паттерсона и скажет с некоторой небрежностью: «Опознали, прикажете арестовать?».
Триумф не удался. Ну и ладно, зато дома никого. Младший сын лорда Спенсера вспомнил, как в детстве любил оставаться дома один, когда родители уезжали куда-нибудь на прием, а Роберт жил в Кембридже. Что он тогда делал, вспомнить бы?
– Кригсон, а ключи от чердака у нас есть?
– Конечно, сэр, – Дворецкий отцепил от связки большой старомодный ключ и протянул Крису. – Только я бы рекомендовал вам переодеться, боюсь, там несколько месяцев никто не был. Пыль, сэр.
Через пятнадцать минут, натянув старые джинсы и футболку, Крис отпирал огромный замок на чердачной двери. Он твердо намерен был отыскать одну свою старую игрушку, она просто обязана понравиться Пимпочке!
Клуб «Уайтс» был основан в 1693 году, через шестьдесят лет переехал в классически простой особняк на Сент-Джеймс стрит, да так в нем по сей день и остается. У клуба нет вывески, его местонахождение не обозначено клубными флагами – с улицы видны только несколько ступеней, ведущих к обычной дубовой двери.
Впрочем, если вы решите прогуляться по этой неширокой старинной улице в самом центре Верхнего города, то вывесок вы здесь практически и не увидите, разве что на мужской парикмахерской и на сигарном салоне. Ни обувное ателье, ни портной, ни находящиеся на Сент-Джеймс стрит клубы себя не рекламируют, поскольку в этом не нуждаются: кому положено, тот знает правильный адрес.
Роберт не был членом клуба «Уайтс», но ему было необходимо срочно повидаться с Гершензоном, а вечером в пятницу найти министра иностранных дел можно было только здесь.
Величественный привратник в темном длинном сюртуке и цилиндре взял карточку, на которой Спенсер написал всего два слова, отправил одного из своих подручных с этой карточкой куда-то в темноватые коридоры первого этажа и предложил гостю подождать в приемной. Два слова, которые Роберт написал на прямоугольном кусочке картона, были «Срочное дело». Он надеялся, что «дядюшка Дэвид» оторвется от своей вечерней порции аква виты и снизойдет.
Не прошло и десяти минут, как еще один темный сюртук появился в дверях приемной и сказал негромко:
– Лорд Спенсер, вас примут в библиотеке. Пожалуйста, следуйте за мной. Прошу вас помнить, что в клубе запрещено пользоваться коммуникаторами, громко разговаривать с пригласившим вас джентльменом, а также обращаться к другим членам клуба с любыми вопросами.
Роберт мысленно хмыкнул, но промолчал и вежливо склонил голову.
В полутьме библиотека казалась огромной, куда-то вдаль уходили длинные шкафы, где поблескивали золотом корешки толстых томов. В свободных простенках можно было увидеть портреты знаменитых членов клуба, они без особого одобрения взирали на гостя, посмевшего нарушить их дремоту. Молодой человек представил себе, как по ночам, когда последнего заснувшего в кресле старика бережно разбудят и проводят в спальню, все эти министры, графы и бароны, принцы и прочие важные персоны сходят с портретов, собираются в кружок возле погасшего камина и обсуждают последние новости… И горе припозднившемуся лакею, забирающему забытую кем-то газету – заболтают насмерть!
Сейчас камин горел ярко, освещая знакомый профиль министра иностранных дел Дэвида Гершензона, профиль, столь любимый карикатуристами. Роберт тихо подошел к нему и сказал негромко:
