– С тех пор сердце, оно как чужое. Оно бьется, поддерживает жизнь, растет, но его ритм подчиняется не мне.
– Не понимаю.
Завернувшись в полотенце, я вышла из-за перегородки, сев сбоку от Хильд.
– Когда ты стоишь на обрыве, твое сердце замирает?
– Да.
– Когда тебе дарят подарок, о котором ты мечтала последние двадцать лет? Если парень, который нравиться, смотрит на тебя с улыбкой или зовет танцевать? Твое сердце бьется сильнее?
– Конечно.
– А мое нет. Я – ворона без сердца. Оно начинает биться медленнее только тогда, когда телу грозит опасность. Оно может совсем остановиться на час, день, год, а потом начать перекачивать кровь вновь. Как-то, лет в пятнадцать, я три дня провела на дне озера. Пока брат не нашел. Разозлился страшно. Даже отшлепал. Только ничего не случилось. Даже когда я пыталась убить невестку, ни одного удара вне ритма. Хотя, признаться, у меня были некоторые сомнения в правильности этого решения.– Вспоминая тот день, когда скинула Орису в горную реки, усмехнулась. – Вот в Йотунхеуме, когда я покрошила тамошних скорпионов, сердце стучало так, что едва не пробило ребра. Но это от усталости, а не от страха. Как-то так.
– И что, ты не волнуешься, когда тебя целует мужчина? – с ужасом и благоговением вопросила Хильд, как истинная девушка, выделив основное.
– Волнуюсь, конечно. Но, видимо, совсем не так, как ты.
– Но это совсем ужасно!
– В какой-то мере. Эта одна и причин, почему дома меня так опасаются. Что можно ожидать от существа, без сердца. Это меня еще очень хорошо учили. Брат озаботился. Иначе, с годами я могла бы стать тем еще чудовищем. А что не так с тобой?
– Мои родители зачали меня в Хельхейме, – широко усмехнулась Хильд.
– Ничего себе, – мои брови высоко взметнулись. Это весьма смелое решение – заделать детя в мире мертвых. – И?
– Темная сила Хельхейма закрепилась в моем теле, вместе с ним и росла. Большую часть времени я ее контролирую, но иногда, как у всех девушек, все выплескивается наружу и начинает вытягивать жизнь из окружающего. Мне от этого, конечно, грустно, но поделать ничего не могу.
Мы помолчали. Хильд подала мне широкий гребень для волос, разглядывая алые пряди. Вдруг она широко улыбнулась, посветлев лицом.
– Зато я хорошо готовлю. Просто замечательно. Особенно пироги выходят хорошо.
– А я вышиваю шелковой нитью. Из-за того, что сердце бьется ровно, стежки выходят едва ли не лучше, чем у самых именитых мастеров. – Похвасталась в ответ. Мы тихо засмеялись. Это было вовсе не весело, но чуть менее тоскливо, чем могло бы.
– Ах да, братья принесли с охоты твою сумку и маску.
Обрадованная такой новостью, попросила девушку принести вещи. Там был комплект свежего белья, а это уже не мало.
Глава 14
– И что ты узнала?
– Не много, – в подростковом платье Хльд мне было немного не комфортно, но на порядок лучше, чем в грязной одежде. Накинув сверху меховой рысий жилет, подаренный Хаконом, я сидела в кресле у очага, рядом с Дьярви, обсуждая происшедшее. –Теперь нет ни каких сомнений, что начинать нужно с имеющегося артефакта. У меня появились сомнения в том, что сама теория равновесия благодаря им – правильная.
– Почему?
– Предметы, которые перемещаются с места на место не могут быть гарантами равновесия.
– Возможно, но их все равно надо найти.
– Ну, против этого у меня возражений нет, – тем более, что-то из них должно обладать силой, способной помочь мне наладить взаимопонимание с сердцем.
Хакон.
Не ждал, что отец согласится. Цверги. Он терпеть их не мог. Из всех представителей этого народа исключением была только моя мать. Невысокая, с серыми косами до земли и сверкающими украшениями, она тихо сидела в высоком кресле чуть позади отца, работая иголкой. Для тех кто не знал, как выглядит хозяйка Туманного чертога первая встреча всегда была удивительна.
– Думаю, ты прав, – единственный комментарий к нашей с отцом долгой беседе. Трюд обрезала нитку маленькими золотыми ножницами, закончив шитье.
Отец, истинный хримтурс ростом в два с половиной метра, серо-голубой кожей и длинной бородой с вниманием обернулся к матери.
– Почему ты так считаешь, моя сила? – голос великана чуть изменился. Вместо резких нот в нем появилась мягкость и уважение. Трюд сложила на коленях руки, покрытые перстнями и посмотрела на нас.
– Думаю, цверги нашли его. Один из великих артефактов. Только по этой причине они могли попросить пронести что-то через Туманный чертог. Иначе, зачем им прятаться от асов и ванов? И альвов? Только через этот зал можно попасть в любой мир, не привлекая внимания посторонних.
– Я согласен с матерью, – прикинув все за и против, должен был согласиться с мнением Трюд. Не просто так же Барди, дрожащий от ужаса с ног до головы, выпрашивал разрешение у отца воспользоваться вратами.
– Но если цверги и правда нашли артефакт… – отец в задумчивости поскреб бороду.
– Думаю, нам это на руку, – на ходу думалось лучше. Покинув свое кресло, я прошелся по залу, разминая ноги.
– У асов есть молот, но они не могут им воспользоваться.
– Это пока. Никто не знает, когда родиться дитя, способное поднять Мьельнир. И Хильд и Рерик вполне способны породить аса, которому молот будет подвластен. А еще есть Оден, силы которого до сих пор не ясны.
– Это так. И я почти уверен, что кольцо у альвов, – отец чуть усмехнулся, обнажив клыки. Последние лет пятьдесят его ужасно раздражали эти светлые существа, преисполненные высокомерия и осознания собственного величия.
– Согласен. Уж очень был подозрительный вид у Владыки на последнем тинге.
– Тогда у Барди может быть меч, копье, либо ожерелье.
– Не думаю, что последнее. Фрейя, после ссоры с мужем заявила, что цверги больше не коснуться этого украшения. С нее станется наложить дополнительные чары,– фыркнула Трюд, разглядывая на вытянутых руках свою работу. Темная зеленая рубашка с золотой вышивкой выглядела таким праздничным нарядом, что в обычный день и одеть было бы неправильно.
– Ты мне не рассказывала, – легкая обида в голосе отца заставила улыбнуться. Они супруги уже много лет, но до сих пор сохранили такие отношения. Трюд не смогла удержать легкую улыбку, не поворачивая голову в сторону отца.
– Ты же знаешь историю ожерелья.
– Как и все. Прекрасная богиня провела четыре ночи с цвергами-мастерами, чтобы получить Брисингамен. После этого ожерелье стало ее по праву.
– Да, но после этого ее супруг разозлился и разорвал брак. Разозлившись, Фрейя обвинила во всем цвергов, завив, что ни один из их рода больше не сможет взять ожерелье в руки.
