– Сын, твоей гостье лучше? – громкий, резкий голос встретил нас у самых дверей. Во главе стола, слишком высокого для меня, сидел великан. Не смотря на силу, волнами кружащую по залу, он не вызвал во мне опасения и страха. Скорее почтение и интерес. Снор чем-то напоминал деда, как существо наделено большой силой, вынужденное многие годы воспитывать в себе терпение и спокойствие.– Проходите за стол. Трюд распорядилась, чтобы девице принесли кресло.
С любопытством оглядев стол и присутствующих, отметила, что хозяева учли разный рост обитателей. Если Хакону досталось просто высокое кресло, то мне отодвинул целый трон, с двумя ступенями, чтобы я могла сидеть на уровне стола, а не упиралась носом в край.
– Садись, – Хакон поддержал меня за локоть, пока я устраивалась на большой подушке. Стоило сесть, как кресло само собой подвинулось ближе к столу, вполне комфортно устроив меня среди сотрапезников.
– Как чувствуешь себя, девица? – Один из великанов, сидящий справа от Снора вопросительно поднял брови, изображая дружелюбие.
– Благодарю. Уже вполне хорошо. – великан кивнул, и, видимо все в том же жесте гостеприимства, махнул рукой. От его движения одно из блюд в центре стола поднялось вверх, словно поддерживаемое туманной дымкой, и подлетело почти вплотную ко мне.
– Мой кровный брат, Бергель, – Хакон устроился рядом, представляя мне великана. Протянув руку и поймав парящее блюдо, полукровка предложил мне, – Вкусное и не жирное рагу из куропатки. Попробуешь?
Небольшой зал, все в тех же бело-голубых тонах, с красивыми резными узорами по купольному потолку. Высокие окна, такие же хрустальные, как в коридоре, темное полированное дерево стола и кресел. На одной из стен висело огромное панно, изображающее гигантское белое дерево, на верхушке которого сидел ворон.
– Это Иггдрасиль. Мировой ясень. Он сгорел в Рагнарек, – тихий комментарий Хакона подсказал, что великан наблюдает.
– И для чего он был?
– На его ветвях покоились все девять наших миров.
В голове что-то завертелось, словно множество деталей, раньше разбросанных в хаотичном беспорядке, получили импульс и наконец заняли свои места.
Ясень.
Покоились миры.
– Но разве миры не парят в пространстве?
– Сейчас да. Скорее даже не парят, а просто кружат, сталкиваясь, притягиваясь и отскакивая друг от друга.
– И артефакты должны помочь им достичь равновесия?
– Так предполагалось, – Снор вступил в разговор, слегка скривившись, вполне определено давая понять, что он думает по этому поводу.
– Но вы считаете, что предположение не верно.
Великан кивнул.
– Нет оснований предполагать, что артефакты, пусть и великие предметы, когда-то принадлежащие богам, смогут удержать в порядке тот хаос, который твориться сейчас.
– Потому, что артефакты не создают основы, – я коснулась пальцами ожерелья, почти полностью перенявшего температуру моего тела. Теперь я, кажется, понимала. – Они придают только импульс. Если бы все девять миров покоились на ветвях, к примеру, Мирового ясеня, артефакты смогли бы удержать их на месте.
– Верно.
– Но почему тогда Дьярви продолжает искать волшебные вещи, вместо того, чтобы найти основу?
– Потому, что у асов другое виденье мира. – Бергель фыркнул, словно речь шла не о богах, а о какой-то шайке. – Они не в состоянии понять элементарных вещей, считая, что все держится только на них. Им не ясно даже то, что именно их нахождение в Мидгарде провоцирует появление псов из Хельхейма.
– Это так? – я с удивлением обернулась к Хакону, желая получить подтверждение. Полукровка кивнул, хмуря брови.
– Асы думают, что миры придут в равновесие сами собой, стоит им заполучить меч, копье и остальные предметы. Вот только на них свет клином не сошелся. Могу сказать, что даже их полное исчезновение не сильно бы повлияло на положение дел. Просто через пару сотен лет среди людей или хримтурсов, или даже цвергов появился бы тот, кого можно было бы назвать асом. Сила, та что витает в воздухе наших миров, всегда найдет себе сосуд.
– О да, я знакома с дочерью Дьярви, – Хильд была очень удачным примером в этом случае.
– Да, девочка из их дома стала местом скопления силы Хельхейма.
В зале повисла пауза, позволяя каждому поразмыслить о ситуации.
– Но ты говоришь, что дела все хуже?
– Да, – Хакон вновь кивнул, наливая в мою чашу золотистый напиток, сладко пахнущий медом и травами. – У нас это пока не так заметно, так как нас не мало. Мы поглощаем часть силы, помогая удерживать Нифльхенйм в относительном равновесии, но на долго ли? Найти замену Иггдрасилю не так просто.
– Не будем о грустном, – Снор со стуком опустил кубок на стол. Вздрогнув от неожиданности, перевела взгляд на великана, поймав легкую улыбку, – в конце концов, у нас в доме гость, и я с удовольствием показал бы Натсуми умения наших мастеров. Сегодня, девица– птица, в моем доме отдыхает скальд. Он много путешествует, и раз в десять дней возвращается сюда, пополнить запасы и выспаться в тепле и уюте. И раз так получилось, что к тебе попал Брисенгамен, я попросил скальда рассказать нам историю ожерелья Фрейи. Конечно, история приукрашена и не совсем правдива, но от этого она не станет скучнее.
Еще одна хитрая улыба, взмах руки и высокие окна завесили плотные серебряные шторы, словно сотканные из звезд и тумана. Кресла чуть повернулись к пустой стене напротив Снора. Все замерли и затихли в ожидании представления.
– Смотри, это очень интересно, – теплая рука Хакона поймала мою ладонь в полумраке. Прошло несколько мгновений, и из неприметной двери в конце зала вышел человек. По виду самый простой мужчина средних лет, ни старый и не особо крепкий. От него не шло потоков силы, не было ярких цветов в совершенно заурядной ауре. Просто человек.
Он так чужеродно и необычно смотрелся в этом месте, что хотелось протереть глаза.
Скальд поклонился и сел на небольшую подушку в самом углу комнаты. Там была такая тень, что я ее даже сперва и не заметила. По комнате пронесся тихий высокий свист, через мгновение начало происходить такое невероятное представление, что любой владелец кинотеатра во Внешнем мире просто удавился бы от зависти.
– Фрейя была прекрасней всех богинь девяти миров. Ее длинные тугие косы касались земли, – прямо в темном воздухе вспыхнули огоньки, зазвучала тихая, светлая мелодия, и в дальнем конце зала появилась молодая богиня. Она была чуть прозрачной, сияющей, но такой живой, словно напротив и правда стояло существо из плоти. Фрейя танцевала, играла с лесными котами, резвящимися в зеленой траве, которой в одно мгновение по слову скальда покрылся пол зала, звонко смеялась и пела.
Это было ни кино, ни представление, мы словно стояли рядом с богиней в каждый миг описываемый сказителем. Картинки менялись, небо набухало тучами или слепило солнечными лучами. В какой-то миг я даже почувствовала капли дождя на лице, глядя как вода стекает по мокрому платью Фрейи, брошенной супругом ради развлечений с земной женщиной. Одинокая, обиженная богиня, прекрасная как зимнее утро, стояла в пожухлой осенней траве, а на заднем фоне два разгоряченных тела сплетались в недвусмысленном танце.
