Правда заключается в том, что методы контроля инфекций, которые применяют в США, не лучше тех, что действуют в хороших больницах Гонконга, Китая, Вьетнама, Сингапура или Канады. Америке просто повезло, что сверхраспространитель не попал в какую-нибудь американскую больницу. В США по-прежнему бывают случаи заражения в медицинских учреждениях из-за того, что сотрудники повторно используют инфицированные медикаменты, или от многократного применения должным образом не продезинфицированных эндоскопов. В этом отношении Америка столь же уязвима, как и большинство примитивных африканских больниц. Полученное в таких условиях заражение крови, мочевыводящих путей, хирургических ран или легких может выглядеть не так ужасно, как SARS или Эбола, но от этого тоже умирают.
К счастью, после сообщения о предполагаемом случае в Вирджинии последовало всего 12 телефонных звонков, – значит, ситуация еще не вышла из-под контроля.
На следующее утро мы встретились в Вирджинии с представителями департаментов здравоохранения города, округа и штата, однако реагировать следовало на общенациональном уровне, и нам необходимо было собрать команду для содействия расследованию. Кто в нее должен войти? Кого назначить руководителем? Требовалось вычислить все случаи и контакты и свести данные в таблицу, опубликовать определения (чтобы врачи могли выявлять подозрительные случаи), разработать лабораторные тесты, как только будет найден возбудитель, а затем разослать эту информацию по всей стране через сеть лабораторного реагирования. Затем Центры по контролю и профилактике заболеваний издадут десятки инструкций о возможном лечении, мерах профилактики в больницах, процедурах скрининга в аэропортах. Но не менее тяжелая работа шла и на местном уровне, где инструкции превращались в детально проработанную политику и практику, призванные защитить местное население.
⁂
Семнадцатого марта была создана международная сеть из 11 ведущих лабораторий для определения причины вспышек и разработки методов лечения болезни. Представители Центров по контролю и профилактике заболеваний провели первый брифинг и заявили, что в США в данный момент расследуется 14 подозрительных случаев.
На следующий день мы провели селекторное совещание с лабораториями и узнали новые сведения о человеке, который стал источником глобальной тревоги. Это был врач, который лечил пациента в Сингапуре. Он поехал в США на конференцию, там заболел, но его все равно допустили на борт самолета. Он вылетел в Германию, где его госпитализировали и поместили в изолированный бокс. В Марбурге у него взяли образцы биоматериала и уже провели некоторые исследования с применением электронного микроскопа. Немецкие специалисты предположили, что это может быть парагрипп – болезнь, вызванная семейством близких к гриппу вирусов.
В нашем распоряжении был образец, взятый у доктора Урбани, – его прислал из Бангкока Скотт Дауэлл, – и один мазок из зева дал положительный результат на пикорнавирус, вызывающий кишечную инфекцию. Мы продолжали проверять: риновирус, генипавирус, парамиксовирус, хламидии, микоплазмы, легионелла, респираторно-синцитиальный вирус, вирус герпеса, различные виды гриппа, риккетсии, геморрагические лихорадки, вирус Эпштейна – Барр и тому подобное… Чтобы хоть как-то сузить круг поиска, можно было сосредоточиться только на умерших пациентах. Но и это не очень-то помогало.
К вечеру наша лаборатория исключила вирус Эпштейна – Барр и массу других инфекций, однако затем из Торонто поступили новые образцы, и все началось сначала.
Далее 20 марта ВОЗ сообщила, что в нескольких вьетнамских и гонконгских больницах осталась лишь половина персонала, так как многие сотрудники боятся заразиться и не покидают свои дома. Организация выразила беспокойство, что недостаточно качественный уход за уже заболевшими людьми может способствовать распространению эпидемии.
К тому моменту выяснилось, что у четырех тайваньцев, которых мы считали заразившимися 14 марта во время рейса 112 авиакомпании Air China, симптомы проявились в период пребывания в Пекине. Они уже вернулись на Тайвань, и теперь власти Гонконга искали пассажиров и экипаж, которые летели с ними 21 марта рейсом 111 авиакомпании Air China из Пекина в Гонконг и рейсом 510 авиакомпании Cathay Pacific из Гонконга в Тайбэй.
Наша лабораторная команда пришла к выводу, что можно попробовать выделить из образцов вирусную частицу и применить полимеразную цепную реакцию (ПЦР) – метод молекулярной биологии. Одна или несколько копий участка ДНК умножаются на несколько порядков – получаются тысячи миллионов копий этой последовательности. Это не посев, а настоящая копировальная машина.
При культивировании клеток приходится ждать, пока они вырастут. Используя ПЦР, можно снова, снова и снова копировать молекулу, пока не получишь столько материала, что можно будет увидеть полоску на геле или применить ДНК-зонд. Чтобы все сработало, нужны реагенты, очень близкие к тому, что ты пытаешься скопировать. Они называются «вырожденными праймерами» и, как «заплатки», соединяются с молекулой, чтобы ее реплицировать.
Пытаясь разобраться в большом объеме данных, мы разработали шкалу для оценки пациентов и определения вероятности того, что у них именно эта болезнь. Мы выбрали пять клинических критериев. Предполагалось, что те, у кого подтвердятся все пять критериев, будут признаны больными. Однако нам попалась супружеская пара, которая набрала пять пунктов, но их случай не был признан случаем заболевания. Мы по-прежнему пытались нащупать что-то в темноте, но основываться на допущениях – самая плохая стратегия. Она может привести к ошибке: когда думаешь, что ты что-то нашел, начинаешь идти по определенному пути и игнорируешь другие улики. Да, все настолько запутанно. При этом буквально на твоих глазах разворачивается наихудший сценарий: по всему миру распространяется смертельная болезнь, которая способна очень быстро и эффективно передаваться.
Летальный исход – серьезное происшествие, поэтому информация о загадочных смертях в больницах быстро попадает в СМИ. Труднее заметить не столь драматичные последствия. Поэтому нам – специалистам по расследованию заболеваний – приходится тратить много времени на мониторинг социальных сетей и самого интернета, чтобы как можно быстрее заметить первые сигналы приближения новой вспышки. Это одна из ключевых идей, лежащих в основе таких систем, как Global Public Health Intelligence Network (Глобальная информационная сеть общественного здравоохранения), ProMed, HealthMap и Operation Dragon Fire.
Пока не будет собрана максимально подробная и качественная информация, нужно использовать все доступные инструменты. Поэтому в ключевых регионах мира есть представители Центров по контролю и профилактике заболеваний, которые помогают взаимодействовать с местными службами здравоохранения. В США, где информация довольно доступна, они ищут ранние признаки заболевания в больницах, аптеках, кабинетах врачей. За рубежом все бывает далеко не так просто, особенно если местные чиновники стараются скрыть факты или в стране отсутствуют соответствующие системы.
Важна любая информация, из любого источника. В каком-то смысле ты зависишь от аналитических способностей медицинского персонала учреждений, где лечат пациентов, а также от надлежащего учета и качественного обмена данными. Именно благодаря этому приходит озарение. Ты думаешь: «Интересно, заразу подхватила дочь того парня, а она работает на одном этаже с этим пациентом. Вряд ли это совпадение – больше похоже на передачу инфекции». Все это крайне важно для Центров по контролю и профилактике заболеваний, ВОЗ и других организаций, поэтому у нас выработалось почти благоговейное отношение к данным.
