В самом конце эпохи в Африке появился первый представитель павианов – Parapapio lothagamensis, пока ещё более примитивный, чем даже макаки. В будущем эта группа успешно захватила саванну и долго не пускала туда человекообразных. Это имело и положительные стороны. Во-первых, будучи исходно мелкими древесными и передвигаясь по ветвям на четвереньках, павианы так и спустились на землю на четвереньках, не освоив прямохождение, не освободив руки и не развив трудовую деятельность. Во-вторых, избегая конкуренции с павианами, наши предки до последнего оставались на деревьях, где прошли стадию вертикального лазания, столь необходимую для последовавшей двуногости.
В Северной Африке от примитивных павианов в конце миоцена отделились макаки Macaca, в том числе среднеразмерные M. libyca. Они сохранили самый примитивный и самый универсальный способ передвижения – и по деревьям, и по земле макаки бегают на четвереньках с опорой на полную стопу и ладонь. Несмотря на сообразительность и даже периодическое использование орудий труда – камней для разбивания раковин и орехов, – четвероногость не позволила развить эти задатки в полной мере. В последующем макаки дали великое разнообразие в Европе и Азии и стали одними из самых успешных обезьян; в любой юго-восточноазиатской стране макаки успешно терроризируют туристов. Прекрасно, что, не выдерживая конкуренции с павианами, они никогда не появлялись южнее Сахары, а то наши предки могли бы никогда не спуститься с деревьев.
* * *
Среди человекообразных сразу несколько линий по-разному реализовывали свой потенциал. Особым путём пошли гиббоны. Кто был их прямым предком – не очевидно, кандидатов слишком много, например азиатские Dionysopithecus orientalis, D. shuangouensis, Platodontopithecus jianghuaiensis и Krishnapithecus krishnaii. Древнейший достоверный гиббон Kapi ramnagarensis жил 12,5–13,8 млн л. н. в Индии, в Джамму и Кашмире. Чуть позднее – 11,6 млн л. н. – испанский Pliobates cataloniae и 7,1–9 млн л. н. – китайский Yuanmoupithecus xiaoyuan.
Как вы там, потомки?
У гиббонов парная социальная структура, то есть семьи состоят из одного самца и одной самки с детёнышем. Территориальные проблемы они решают пением – насколько гиббона слышно, настолько это его владения. В итоге гиббоны почти никогда не дерутся с соседями и даже не должны производить какие-то демонстрации, а потому имеют небольшое лицо, сравнительно маленькие клыки и слабый половой диморфизм, выражающийся в основном в окраске, да и то не у всех видов. Как следствие, в Таиланде и прочих юго-восточноазиатских странах туристов не боятся заманивать и запускать на всяческие «острова гиббонов»: обезьяны гарантированно никого не покусают. С шимпанзе бы такое не прошло: они наверняка перекалечили бы всех посетителей, а то и убили. Великое миролюбие гиббонов, да ещё в совокупности с игривостью – отличный залог развития разума. Но у гиббонов есть ограничения. Семейная структура и территориальность ограничивают контакты детёнышей и снижают обмен информацией между разными семьями до минимума. К тому же итоговая специализация завела гиббонов дальше всех остальных человекообразных. У них невероятно удлинились руки и укоротились ноги, так что главным способом передвижения стала брахиация – передвижение на руках без использования ног. При таких пропорциях ходить по земле на четвереньках уже невозможно, а потому гиббоны при надобности бегают по земле на двух ногах, балансируя раскинутыми в стороны ручищами. Казалось бы – вот она, искомая бипедия! Ан нет… В этом гиббоны перестарались: супердревесные руки-крюки идеальны для быстрого хватания за ветви, но из-за сверхвытянутой ладони большой палец, даже будучи длинным, не достаёт до остальных пальцев, отчего такой кистью крайне трудно брать предметы. Специализация – вещь опасная.
Альтернативным путём пошли азиатские человекообразные. Особенно знамениты рамапитековые Ramapithecinae, а среди них – индо-пакистанские сивапитеки Sivapithecus, представленные целым рядом видов – от самого древнего S. indicus 10,5–12,5 млн л. н. через S. parvada, S. punjabicus и S. simonsi к позднейшему S. sivalensis 8,5–9,5 млн л. н. Сивапитеки больше всего походили на орангутанов лицом, а на макак – телом. Как и все ранние человекообразные, весили они от 20 до 75 кг, причём самцы были в полтора-два раза тяжелее самок. Наилучше сохранившийся череп S. sivalensis мало отличим от орангутаньего: у него такое же высокое уплощённое лицо, высокие овальные глазницы, узкое межглазничное пространство и тяжёлые выдвинутые вперёд челюсти. Часто сивапитеки и реконструируются как орангутаны, однако тело их было ещё очень архаичным и принципиально не отличалось от проконсулового. Руки равнялись ногам и не были приспособлены для подвешивания и брахиации. Бегали по ветвям сивапитеки на четвереньках, балансируя движениями поясницы. В очередной раз видно, что эволюция челюстей и зубов обгоняет эволюцию конечностей.
Маленькая тонкость
Группа местонахождений Сивалик на плато Потвар – уникальное место на границе Северной Индии и Пакистана. Растущие Гималаи постоянно поднимают из недр и вскрывают отложения позднего миоцена, открывая взорам учёных картину тогдашней жизни, причём в динамике нескольких последовательных фаун.
Миоценовые экосистемы ошеломительно контрастировали с унылым пейзажем нынешних гималайских предгорий. В жарких болотах ворочались антракотерии и носороги, в густых рощах ломали ветви халикотерии, бродили примитивные свиньи и слизывали листья четырёхрогие жирафы. По более открытым местам скакали гиппарионы, антилопы и газели, а по ночам выползали из нор трубкозубы. За всеми ними гонялись последние креодонты, амфиционы и перкрокуты, а грызунов подстерегали примитивные кошки. Экзотики добавляли вараны, питоны и крокодилы.
Архаизм фауны очевиден. Между прочим, сказывался он и на приматах: тут до конца миоцена обитали сиваладаписовые Ramadapis sahnii, Indraloris и Sivaladapis – реликты палеоцена (кстати, родственные, но более южные таиландские Siamoadapis maemohensis и китайские Sinoadapis продержались столько же, если не дольше). Чисто гипотетически, адаписы могли бы дотянуть и до современности.
Подобные обезьяны жили не только в Южной Азии. Турецкий Ankarapithecus meteai – практически полная копия сивапитеков. В Европе же аналогами и родственниками были Dryopithecinae: Anoiapithecus brevirostris, Danuvius guggenmosi и несколько видов Dryopithecus – от синхронного предыдущим древнейшего D. fontani (11–12 млн л. н.) через D. crusafonti (10,5 млн л. н.) к поздним D. brancoi и D. laietanus (9,6–9,7 млн л. н.). Дриопитеки были довольно продвинуты: их руки удлинились и уже превосходили длину ног, почти как у современных бонобо. Морда и клыки при этом были довольно скромны, намного короче, чем у сивапитеков и орангутанов. Мозгов было не так уж мало, но и не слишком много – 240–320 см3. Всё это вполне согласуется с размерами тела в 15–45 кг. В целом, вырисовывается образ маленького орангутанчика, похожего на карликового шимпанзе. Чисто гипотетически, такие существа вполне могли бы встать на две ноги и пойти по пути разума. Однако конец миоцена не пощадил субтропические леса Европы вместе со всеми специализированными древолазами этих лесов. Дриопитеков постигла та же судьба, что и плиопитеков, останки коих, кстати, и обнаруживаются в тех же местонахождениях.
