Взаимодействуют копытные, конечно, не только в пищевом плане. Высокие жирафы раньше всех засекают опасность («жираф большой – ему видней!»); будучи защищены своими размерами, они обычно не так уж переживают при виде, например, льва, но начинают заинтересованно его разглядывать. Зебры замечают, что жирафы заколдобились, начинают нервничать и тянутся в другую сторону, нежели куда пялятся жирафы. Антилопы гну сами по себе подслеповатые, глуховатые и туповатые, но способны понять, что суета зебр – неспроста, а потому тоже бредут вслед за полосатиками. Происходит всё это без спешки, так что и львы голодными не остаются. Кто последний – тот мясо.
Лебединую песнь исполнили гигантские гелады. Они выросли от 42 кг у раннего Theropithecus oswaldi oswaldi до 100 кг у позднего Th. oswaldi leakeyi. В Южной Африке страх наводили ужасные саблезубые павианы Dinopithecus ingens и Gorgopithecus major, но полтора миллиона лет назад и их время истекло. В сухих степях корешков и семян стало хватать лишь на некрупных павианов современного облика.
Гигантских медленных растительноядных становилось всё меньше, их сменяли мелкие и быстрые. Вслед за слонопотамами окончательно исчезли их враги – африканские медведи, саблезубые кошки и гигантские гиены. На первое место вышли современные африканские леопарды, львы, гепарды, гиены, шакалы и гиеновидные собаки. Плотоядных стало меньше, зато их место заняли новые суперхищники – люди…
А где же люди? Первые мы и последние не-мы
Последние два с половиной миллиона лет – время бурной эволюции людей. За это время мы из самых примитивных раскалывателей галек стремительно превратились в писателей и читателей книг про самых примитивных раскалывателей галек.
Изменения в нашей эволюционной линии задним числом выглядят направленными в сторону разумности.
Homo rudolfensis
2,4–1,85 млн л. н. восточноафриканские «люди рудольфские» Homo rudolfensis всё ещё имели огромные лица и здоровенные зубы, зато их жевательная мускулатура уже вдвое сократилась по сравнению с австралопитеками, а на черепах окончательно пропали сагиттальные гребни для крепления жевательных мышц. Люди вышли на «мозговой рубикон» в 700–900 см3 мозга и стали регулярно изготавливать галечные орудия. На основании черепа появился шиловидный отросток – место крепления шилоподъязычной мышцы и надёжный указатель на развитие речи. В это же время некоторые группы уже покинули пределы Африки, дойдя как минимум до Иордании, Грузии, Тамани и даже Ростовской области.
1,85–1,65 млн л. н. африканские «люди умелые» Homo habilis уже имели маленькое лицо и небольшие зубы, но всё ещё скромные мозги (есть даже ощущение, что мозг чуток подсократился, но реальность этого факта и его объяснение пока неочевидны). Руки начали приобретать трудовой комплекс – набор морфологических приспособлений для изготовления каменных орудий труда, хотя он ещё не сформировался до конца, несмотря на прошедший миллион лет орудийной деятельности; всё же для отбора нужно много времени. Размеры и пропорции тела при этом оставались австралопитековыми – коренастыми и расширенными, с длинными руками и явными остаточными адаптациями к древолазанию.
1,65–1,45 млн л. н. «люди работающие» Homo ergaster уже приобрели рост и пропорции современного человека, а главное – надёжно закрепили уровень «мозгового рубикона», а их кисть окончательно стала трудовой. Одновременно на черепах начали увеличиваться надбровные дуги. В это же время люди стали изготавливать новые формы орудий – каменные рубила и кливеры, обрабатывая их со всех сторон, а не только вдоль рабочего края. С этого времени хоть и редко, но люди начинают использовать огонь, хотя уникальность таких свидетельств говорит о том, что добывать его они вряд ли умели и никак от него не зависели.
1,45–0,4 млн л. н. «люди прямоходящие» Homo erectus – образцовые питекантропы – морфологически дошли до среднего размера мозга в килограмм и географически – по всей тропической зоне южной Евразии до Явы включительно. Черепа питекантропов становятся гипермассивными – с самыми впечатляющими надбровными и затылочными валиками. В это же время в удалённых областях начинают ответвляться странные варианты человечества.
400–50 тыс. л. н. в Африке Homo rhodesiensis известны также как H. helmei, а иногда даже считаются «архаичными H. Sapiens»; для самых поздних представителей, отличающихся от нас лишь повышенной массивностью, предложены названия H. sapiens palestinus и H. s. idaltu. Эти люди почти и уже достигли современных значений мозга, а их лица, поначалу ещё страшные, становились всё более современными. К концу этапа на нижней челюсти сформировался подбородочный выступ. В плане культуры в этом интервале произошли самые мощные изменения: люди дошли до идеи составных орудий, собранных из нескольких элементов, научились целенаправленно добывать огонь, стали иногда делать что-то не для пользы, а для удовольствия, например украшать себя ракушками, совершать какие-то ритуалы, погребать умерших.
Homo rhodesiensis
Последние полсотни тысяч лет – время нашего вида и подвида Homo sapiens sapiens. В это время люди, только теперь уже современного облика, в очередной раз вышли из Африки и расселились по всей планете, поглощая, вытесняя или даже истребляя по пути остатки предыдущих внеафриканских человечеств. Конечно, закономерности биологической эволюции и тут никто не отменял, так что наш вид начал уже в который раз разделяться на варианты – расы; правда, срок в 50 тысяч лет слишком мал, чтобы расы слишком уж отличались друг от друга. В последнее же время миграции и метисация стали, похоже, и вовсе преобладать над изоляцией, так что разнообразие в будущем, возможно, будет только уменьшаться.
Homo sapiens
Маленькая тонкость
Сейчас у нас уже есть достаточно полная последовательность ископаемых людей, весьма плавно перетекающих из формы в форму, настолько непрерывная, что это создаёт проблемы для выделения видов. Удобно было в конце XIX и начале XX века, когда был известен один питекантроп, один гейдельбержец, пара неандертальцев и несколько кроманьонцев! Жизнь антропологов была прекрасна: находки стройно ложились в единый логичный ряд (справедливости ради стоит отметить, что уже в момент появления первых находок были выдвинуты все возможные гипотезы отношения их друг к другу и к современным людям, так что следующим поколениям учёных оставалось лишь отвергать одни и подтверждать другие). Нынче же, когда число окаменелостей исчисляется тысячами и каждый отдельный антрополог обычно даже не знает о существовании каждой, древние люди слились в одну огромную эволюцию, в потоке которой невозможно прочертить объективные границы видов. Крайние формы надёжно отличаются, а промежуточные изменяются слишком постепенно. Не было, например, момента, когда бы папа и мама питекантропы родили дочку или сыночка гейдельбергенсиса. К тому же с некоторого момента люди стали расселяться по планете, и география добавляет своих сложностей. Например, африканские питекантропы морфологически надёжно индивидуально неотличимы от яванских, то есть, если у антрополога в руках окажется череп, про место находки которого ничего не известно, то лишь по строению определить это место находки нереально. Однако статистически те же африканские питекантропы всё же несколько иные, нежели синхронные яванские.
