Вопль ужаса, гнева и боли, вырвавшийся из горла Хатча, оборвал телепатическую связь. Он снова был на заднем дворе, держа правую руку у лица и в панике уставившись на нее, словно с пальцев его на землю и вправду капала кровь Регины.
Круто развернувшись, он помчался, огибая дом, к главному входу.
Тишину вокруг нарушали только громкие удары его собственного сердца. Видимо, некоторых из соседей вообще не было дома. Другие не услышали ничего подозрительного, что могло бы заставить их выскочить наружу.
Хатч готов был взвыть от царившего в их квартале безмятежного спокойствия. И хотя у него на глазах его собственный мир, разлетевшись на куски, низвергался в тартарары, у него мелькнула мысль, что видимость нормальности была именно видимостью, а не естественным порядком вещей. Одному Богу известно, что творится за стенами некоторых из этих домов, какие ужасы сродни, а может быть, и пострашнее, тому, что выпало на их долю, совершаются там, и не кем-нибудь, а членом семьи по отношению к другим несчастным ее членам. Человечество обладает способностью порождать чудовищ, наделяя их талантом искусно скрываться за убедительнейшей из всех масок в мире: за маской благоразумия и здравомыслия.
Когда Хатч добежал до газона перед фасадом дома, Линдзи там не оказалось. Он побежал но дорожке, влетел в открытую дверь и обнаружил ее в "логове" у стола с телефонной трубкой в руке.
– Нашел? – спросила она.
– Нет. Ты что тут делаешь?
– Звоню в полицию.
Вырвав из ее рук и бросив на рычаг трубку, он прошипел:
– Пока они приедут, выслушают нас и начнут что-то делать, он сбежит и упрячет Регину так глубоко, что нам никогда ее не сыскать, пока кто-нибудь где-нибудь случайно не наткнется на ее труп.
– Но нам нужна помощь…
Хатч схватил со стола автомат, сунул ей в руки и властно приказал:
– Едем вдогонку за этой падалью. Рег у него в машине. Насколько успел заметить, кажется, "хонда".
– А номер машины запомнил?
– Нет.
– А ты, случайно, не заметил…
– Я вообще ничего не видел, – нетерпеливо проговорил он, дергая на себя ящик стола и выгребая из него коробку с патронами для автомата, передавая ее Линдзи, сознавая в отчаянии, как уходит драгоценное время. – Я его снова ощущаю, правда не постоянно, а временами, но связь довольно стабильная. – Он вытащил из замка связку ключей, которую оставил в нем, когда вынимал из ящика журнал. – Мы сядем ему на задницу, если не дадим далеко оторваться… – Уже в передней, на бегу, докончил: – Но надо действовать.
– Хатч, подожди!
Он остановился и, обернувшись, оказался лицом к лицу с последовавшей было за ним Линдзи.
Она быстро заговорила:
– Ты поезжай за ним один, если считаешь, что так лучше, а я останусь здесь, дождусь полиции и направлю их по…
Отрицательно мотнув головой, он отчеканил:
– Нет. Ты мне нужна, чтобы вести машину. Эти… эти видения, как нокаут, полный провал памяти, когда вижу их, совершенно отключаюсь от действительности. И запросто могу ухнуть с дороги. Отнеси автомат и патроны в "мицубиси". – И, перепрыгивая через две ступени, он побежал вверх по лестнице, крича на ходу: – Да не забудь прихватить с собой фонарики.
– Зачем?
– Не знаю. Могут пригодиться.
Хатч говорил неправду. Он и сам удивился, когда прокричал ей про фонарики, но понял, что сейчас находится во власти подсознательного, и интуитивно знал: понадобятся обязательно. В своих кошмарах, преследовавших его в течение нескольких последних месяцев, он часто проходил по огромным пещерообразным комнатам и лабиринтам бетонированных коридоров и переходов, в которых как-то различал окружающее, хотя не замечал, чтобы в них были окна или какие-либо другие источники света. Один из тоннелей, резко обрывавшийся вниз в сплошной мрак, особенно нагонял на него ужас, и сердце его всегда начинало биться с такой силой, что чуть не выпрыгивало из груди. Вот поэтому им и нужны будут фонарики – им придется спуститься туда, где он бывал только в своих кошмарах, в самое сердце этих кошмаров.
Взлетев по лестнице на второй этаж и уже забегая в комнату Регины, он вдруг сообразил, что и сам не знает, что привело его именно сюда. Остановившись на пороге, посмотрел вниз на разбитую ручку, опрокинутый стул, перевел взгляд на стенной шкаф, в котором кучей валялась сорванная с плечиков одежда, затем на открытое окно, где ночной ветерок затеял игру со шторками.
Что-то… что-то очень важное. Именно здесь, именно сейчас, в этой самой комнате, что-то очень и очень необходимое.
Но что?
Переместив браунинг в левую руку, Хатч вытер мокрую от пота ладонь правой о джинсы. Пока он тут теряет время, эта сука в черных очках уже успел завести мотор и едет с Региной по их кварталу, скорее всего, уже сворачивает на бульвар Краун Вэлли Паркуэй. Дорога каждая секунда.
И, хотя у Хатча теперь возникло ощущение, что наверх он побежал скорее с перепугу, а не за чем-то очень важным и необходимым, как ему показалось вначале, он решил еще раз довериться наитию, заставившему его сделать именно это. Подойдя к угловому письменному столу, медленно обвел глазами книги, карандаши и тетради. Книжный шкаф у стола. Рядом с ним на стене – картина Линдзи.
Ну же, ну! Что-то же привело его сюда… что-то очень и очень необходимое, как фонарики, как автомат и патроны к нему. Что-то очень важное.
Хатч обернулся и, увидев на стене распятие, быстро шагнул к нему. Вскочив на кровать Регины, сорвал его со стены над изголовьем.
Спрыгнув на пол, он пулей вылетел из спальни, помчался по коридору и вниз по лестнице, правой рукой крепко сжимая крест. Хатч вдруг сообразил, что держит его не как предмет религиозного поклонения, а как оружие – томагавк или мачете.
Когда вбежал в гараж, большие двустворчатые ворота уже ползли вверх. И, разогреваясь, ровно гудел мотор машины, запущенный Линдзи.
Хатч бухнулся рядом с Линдзи на пассажирское место, и она, бросив взгляд на распятие, спросила:
– А это зачем?
– Понадобится.
Подавая машину задним ходом из гаража, Линдзи снова не удержалась:
– Для чего именно?
– Пока не знаю.
Когда выехали на улицу, она с любопытством взглянула на Хатча.
– Распятие?
– Кто его знает, может и сгодится. Когда я соединился с ним, он… он возносил хвалу всем силам Ада, во всяком случае, именно об этом он думал, расточая похвалы силам Зла за то, что ниспослали ему Регину. – Он указал налево. – Сюда.
Ужас последних десяти минут сразу на несколько лет состарил Линдзи. И в тот момент, когда, переключив скорость, она сворачивала влево, глубокие морщины отчетливо проступили на ее лице.
