Книга Логово, страница 21. Автор книги Дин Кунц

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Логово»

Cтраница 21

Теперь, через две недели после того как Вассаго покончил с ней, Маргарет Кампион застыла в вечной коленопреклоненной молитве на бетонном полу демонтированного Ада. В вертикальном положении ее тело удерживал стальной штырь, воткнутый им в специально для этой цели просверленное в бетоне отверстие. К нему она и была притянута бечевками. Ее обнаженное тело располагалось спиной к поддельному дьяволу-гиганту. Хотя в жизни Маргарет была баптисткой, в ее мертвые руки Вассаго втиснул распятие, так как оно нравилось ему больше, чем простой крест; распятие было повернуто головой вниз, и терновый венок Христа указывал в землю. Голова Маргарет была отрезана, а затем с маниакальной точностью заново пришита к телу, и, хотя само тело было повернуто спиной к Сатане, лицо девушки смотрело прямо на него, символически отвергая распятие, неуважительно, ногами вверх, зажатое в руках. Поза ее воплощала лицемерие и ханжество, высмеивая ее религиозные убеждения, ее веру в любовь и вечную загробную жизнь.

Несмотря на то, что Вассаго получил больше удовольствия от того, что сделал с Маргарет после смерти, чем когда убивал ее, он все же был рад, что познакомился с ней. И, хотя ее смерть из-за ее упрямства, глупости и лживой самоотреченности удовлетворила его в гораздо меньшей степени, чем хотелось бы, ему, во всяком случае, все же удалось погасить то исходившее от нее сияние, которое привлекло его в баре. Оскорблявшая чувства Вассаго жизненная энергия покинула ее тело навсегда. Живыми оставались теперь только мириады копошившихся могильных червей, пожиравших ее тело и постепенно превращавших ее в такую же высушенную скорлупу, как и Дженни, официантка, чьи останки располагались по другую сторону коллекции.

Пока он рассматривал Маргарет, внутри его проснулось знакомое желание. Спустя некоторое время желание это переросло в непреодолимое влечение. Резко повернувшись, он зашагал прочь от коллекции обратно через пещеру к наклонному каналу, ведшему наверх к выводному тоннелю. Обычно поиск экспоната, процесс его умерщвления и придания ему эстетически наиболее удовлетворительной позы на целый месяц насыщали Вассаго эмоциями и успокаивали его. Но на этот раз не прошло и двух недель, как ему снова потребовалось найти другую, более подходящую жертву.

Поднимаясь по наклонному каналу вверх к загрязненному ароматами жизни воздуху, он с сожалением покидал очищающий душу запах смерти, как вампир, вынужденный охотиться за живыми, но предпочитающий оставаться с мертвыми.

13

В десять тридцать, спустя почти час после того, как Харрисон был возвращен к жизни, он все еще оставался без сознания. Температура у него была нормальная. Все другие показатели также были положительными. Альфа– и бета-волны были аналогичны тем, какие обычно бывают у крепко спящего человека, но это отнюдь не являлось беспамятством коматозного состояния.

Когда Джоунас объявил наконец, что пациенту пока не угрожают никакие осложнения, и приказал отвезти его в отдельную палату на пятом этаже, Кен Накамура и Кари Доуэлл решили отправиться по домам. Оставив с пациентом Хелгу и Джину, Джоунас сначала вышел вместе с неврологом и терапевтом в предоперационную, затем пошел проводить их до входных дверей на служебную автостоянку. По пути разговор у них сначала в основном вертелся вокруг Харрисона и процедур, которые он должен будет пройти утром, но потом незаметно перекинулся на не связанные с ним темы: о планах расширения больницы, об общих знакомых – словно они не были свидетелями и участниками чуда, напрочь отметавшего саму возможность обмена такими банальностями.

За стеклянной дверью ночь казалась холодной и неприветливой. Шел дождь. Лужи быстро заполняли все щели и выемки в асфальте и в отраженном свете фонарей на автостоянке выглядели как мириады острых серебристых осколков огромного, вдребезги разбитого зеркала.

Кари прильнула к Джоунасу, поцеловала его в щеку и, прижавшись к нему, на какой-то миг задержалась. Казалось, она что-то хотела сказать, но не нашла нужных слов. Отстранившись от него, она подняла воротник пальто и быстро шагнула в дождь.

Немного помедлив после ее ухода, Кен Накамура проговорил:

– Думаю, вам и без меня ясно, что вы прекрасно смотритесь вместе.

Сквозь залитые дождем стеклянные двери Джоунас молча наблюдал, как она быстрым шагом, почти бегом, направлялась к своей машине. Он бы солгал себе, если бы сказал, что никогда не думал о Кари как о женщине. Высокая, с жестким характером, длинноногая, она, тем не менее, была очень женственной. Иногда он поражался утонченной изящности ее рук и нежной лебединой шее, казавшейся слишком тонкой, чтобы удерживать ее голову. Она была гораздо умнее и эмоциональнее, чем это могло показаться с первого взгляда. Иначе как бы смогла она пробиться сквозь столько препятствий и избежать стольких подножек, прежде чем ей удалось продвинуться в медицине, всецело пока еще отданной на откуп мужчинам, у которых – правда, не у всех – шовинизм по отношению к женщине, если и не присущ им как людям, является своеобразным, едва ли не обязательным символом веры.

– Вам и предпринимать ничего не надо, Джоунас, просто возьмите и предложите ей руку и сердце, – сказал Кен.

– Но я не свободен, – ответил Джоунас.

– Нельзя же вечно оплакивать Мэрион.

– Но ведь прошло всего два года.

– Да, верно. Но надо же когда-нибудь возвращаться в реальную жизнь.

– Еще не время.

– Когда же?

– Не знаю.

Снаружи, на стоянке, Кари Доуэлл уже садилась в свою машину.

– Не будет же она вас ждать вечно, – сказал Кен.

– Спокойной ночи, Кен.

– Намек понял.

– Ну вот и отлично, – сказал Джоунас.

Невесело улыбнувшись, Кен рванул на себя дверь, и порыв ветра тотчас бросил на выложенный серой плиткой пол алмазную россыпь дождинок. Немного согнувшись вперед против ветра, Кен выскользнул в ночь.

Джоунас повернулся и, пройдя несколько переходов, оказался у лифтов. Нажал кнопку пятого этажа.

Ему незачем было говорить Кену и Кари, что проведет ночь в больнице. Они и так знали, что после более или менее удачной реанимации он всегда там оставался. Для них реанимационная медицина была новым, неизведанным полем деятельности, захватывающей побочной сферой приложения их профессиональных знаний и навыков, способом расширения и углубления их умственного багажа; любой успех приносил глубокое удовлетворение, служил напоминанием правильно сделанного ими выбора профессии, основной целью которой было лечить человека. Но не это считал главным Джоунас. Каждое воскрешение из мертвых было победой в бесконечной битве со Смертью, не просто исцелением, а вызовом, брошенным судьбе, грозящим кулаком, поднесенным к ее лицу. Реанимационная медицина была его любовью, его страстью, открытием самого себя, единственным, что поддерживало в нем желание жить в этом мире, утратившем для него все свои краски и ставшем ему неуютным.

Он разослал свои предложения и ходатайства в различные университеты, предлагая взамен читаемого им на медицинских отделениях курса лекций организовать под его руководством при каждом университете научно-исследовательские группы по реанимационной медицине, причем львиную долю финансирования этих групп он брал на себя. Его хорошо знали и уважали как известного хирурга по сердечно-сосудистым заболеваниям и как крупного реаниматолога, и он был уверен, что получит все, чего добивается. Но ему не хватало терпения. Джоунасу уже мало было заниматься только практической стороной реанимационного процесса. Он хотел глубже изучить эффект воздействия кратковременной смерти на клетки человека, понять механизмы, лежащие в основе свободных радикалов и их нейтрализаторов, испытать на практике свои теории и изыскать новые способы изгонять Смерть из тех, в ком она уже успела прочно поселиться.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация