Он услышал, как рядом женский голос сказал:
– Меня зовут Лиза. А тебя?
Он повернул голову и увидел блондинку. Стараясь не отставать от него, она быстро шагала бок о бок с ним.
Вместо ответа он опрокинул в рот бутылку, высосал из нее остатки пива и отшвырнул прочь.
– Меня зовут…
… Он вздрогнул, когда выплеснувшаяся из упавшей на пол банки холодная пена обожгла его босые ноги. Гравий исчез. По покрытому персикового цвета плиткой полу кухни растекалась, поблескивая, большая лужа пепси-колы.
* * *
Усевшись рядом с Вассаго в "понтиак" Редлоу, Лиза сказала, что надо выбраться на скоростное шоссе и затем ехать в южном направлении. Пока он в тумане рыскал по улицам города в поисках выезда на шоссе, она достала из аптечки в сумочке таблетки наркотика, и они запили их остатками пива из ее бутылки.
"Пыльца ангелов" официально по своим фармакологическим свойствам относилась к разряду транквилизаторов для животных, но на людей действовала совершенно противоположным образом, возбуждая их до беспредела, порой доводя до саморазрушительного исступления. Интересно будет понаблюдать, размышлял Вассаго, какое воздействие окажет этот наркотик на Лизу с ее змеиной натурой, при полном отсутствии у нее элементарных понятий о норме поведения и морали, смотревшую на мир с ненавистью и презрением, не ведавшую сострадания, чье чувство собственного превосходства и силы исключало у нее даже саму мысль о том, что и она может стать чьей-либо жертвой, что кто-то окажется сильнее ее; на Лизу, которая уже настолько была переполнена скопившейся в ее душе нерастраченной нервной энергией, что, казалось, эта энергия вот-вот взорвется внутри нее и выплеснется наружу. Он надеялся, что "пыльца ангелов" поможет ему здорово позабавиться, наблюдая, до каких крайностей может дойти ее жестокость; каким освежающим душу кровавым зверствам он станет благодарным свидетелем и верным помощником.
– Куда ехать? – спросил Вассаго, когда они помчались по шоссе в южном направлении. Свет фар буравил белую пелену, напрочь скрывшую от них мир и словно предоставившую им самим решать, что бы им хотелось увидеть впереди и какое будущее себе пожелать.
– Эль-Торо, – сказала она.
– Он там живет?
– Да.
– Кто он?
– Тебе что, обязательно знать его имя?
– Нет, мэм. А за что вы хотите его убить?
Она внимательно оглядела его с ног до головы. Затем лицо ее постепенно, словно было раной, в которую медленно вонзали невидимый нож, расплылось в улыбке. Мелькнули маленькие хищные острые зубки. Зубы пираньи.
– Ты правда это сделаешь? – спросила она. – Вот так войдешь и шлепнешь его, чтобы доказать, что мы с тобой пара?
– Ничего я не собираюсь никому доказывать, – сказал он. – Я просто собираюсь доставить себе маленькое удовольствие, я же говорил вам…
– Что начинать надо со смерти. Сначала организуем небольшую смертушку, а потом можно и любовью заняться, – докончила она за него.
Он не перебивал ее, давая ей возможность выговориться и тем самым проникнуться ж нему большим доверием. Затем спросил:
– Он живет в квартире или в собственном доме?
– Какое это имеет значение?
– В дом легче пробраться незамеченным, да и соседей нет поблизости, и шума меньше.
– У него собственный особняк.
– Почему вы хотите его убить?
– Он хотел меня, а я его нет. Но он решил, что может взять меня силой.
– Не думаю, что это ему легко далось.
Глаза ее стали еще холоднее.
– У той скотины все лицо потом было пластырем оклеено.
– Но своего он все же добился?
– Он парень здоровый.
Она отвернулась и стала смотреть на дорогу.
Теперь туман уже не пластался ленивыми клубами по шоссе, а, гонимый западным ветром, быстро несся через него, змеясь и вздымаясь, словно дым от огромного костра, объявшего пламенем все побережье, словно в огне этом горели и рушились целые города и над их руинами, извиваясь и крутясь, клубился дым.
Вассаго, изредка бросавшему косые взгляды на ее повернутое в профиль лицо, очень хотелось поехать с ней в Эль-Торо, чтобы посмотреть, как далеко может зайти ее месть. А потом он уговорит ее отправиться с ним в его убежище, и там она по собственному желанию присоединится к его коллекции. Сама того не сознавая, она жаждала смерти. И несомненно будет благодарна ему за сладостную боль, которая станет ее пропуском в мир проклятых. С бледной, почти отсвечивающей на фоне ее черной одежды кожей, до краев наполненная свирепой ненавистью к миру, готовая в любую минуту полыхнуть зловещим огнем, она предстанет во всем своем великолепии, когда пойдет навстречу своей судьбе мимо экспонатов его коллекции и с благодарностью примет смертельный удар, тем самым принеся себя в жертву ради того, чтобы он смог поскорее возвратиться в Ад.
Но в глубине души он знал, что фантазиям его не суждено сбыться, что она, хотя и желает умереть, никогда не умрет ради него. Она умрет только ради себя, когда решит, что именно смерть и есть то, чего ей больше всего хочется.
Как только она поймет, чего он от нее добивается, то тотчас выпустит когти. С ней будет гораздо труднее справиться, чем с Неон, и она успеет наделать много вреда. Обычно он предпочитал привозить каждое новое приобретение в музей живым, чтобы предать его смерти под злобным взглядом потешного Люцифера. Но с Лизой этот номер у него не пройдет. Ее не так-то легко будет утихомирить, даже нанеся ей неожиданный удар. А упусти он возможность захватить ее врасплох, она окажет ему дикое сопротивление.
Его не страшили увечья. Ничто, даже грядущая боль, не в состоянии было его испугать. Более того, каждый ее удар, каждая рана, которую она ему нанесет, могли вызвать в нем только восхитительный трепет истинного наслаждения.
Его волновало, однако, что она может оказаться достаточно сильной, чтобы вырваться и сбежать от него, а этого он никак не мог допустить. Не потому что опасался, что она заявит на него в полицию. Секта, к которой она себя причисляла, с нескрываемым подозрением и лютой ненавистью относилась к фараонам. Если ей удастся вырваться из его рук, он потеряет возможность сделать достойное приобретение для своей коллекции. А он был убежден, что именно ее перехлестывающая через край порочная энергия и есть то последнее и самое изысканное подношение, которое и откроет перед ним врата Ада.
– Ну как, подействовало? – спросила она, все еще не отрывая взгляда от клубящегося тумана, в который они врезались на сумасшедшей скорости.
– Немного, – ответил он.
– А на меня ни чуточки. – Она стала рыться в сумочке, вытаскивая на свет новые таблетки и пилюли, отыскивая нужные. – Надо бы найти чего-нибудь, что заставило бы сработать эту пакость.
Пока Лиза была занята поисками стимулятора для "пыльцы ангелов", Вассаго, оставив на руле левую руку, правой достал из-под сиденья револьвер, реквизированный им у Мортона Редлоу. Она подняла на него глаза как раз в тот момент, когда он прижал его дуло к ее левому боку. Даже если она и успела понять, что происходит, она не выказала никакого удивления. Он выстрелил подряд два раза, убив ее наповал.
