Расточительство она объяснила желанием разместить побольше мастерских: в своих домах можно было разгуляться в установке оборудования с бонусами, каких в мастерских общего пользования не найти. Были бы финансы – удовольствие не из дешевых. Обеспечение мастерских всем необходимым Массакре брала на себя. Не сразу оптом, а поэтапно, по мере получения прибылей от мануфактуры.
Очевидно, торжественное определение Маськи на должность кланового казначея было воспринято со всей серьезностью.
Хэйт пошла дальше и дала назначения всем основателям Ненависти. Рэй стал военачальником клана (при отсутствии войн и желания в них вступать), Кен – дипломатом и «мозгом». Дипломат – звание системное, мозг – самопальное. Предусмотренные системой позиции заместителей главы на этом закончились, и остальным участникам пришлось довольствоваться выдуманными должностями. Монк стал совестью клана (его Хэйт вообще-то хотела назначить вместо Рэя «вармастером», но монах отбивался изо всех сил). Хель получила должность инструктора (или тренера, как кому нравится), Вал теперь значился клановым горнистом. Бард возмутился, за что ему было предложено зваться баянистом. Оказалось, он готов освоить горн. Для Барби функцию было найти непросто (называть орчанку официально «длинный язык» было бы неловко). Глава выкрутилась, создав должность виночерпия. Рюку не удалось отделаться от клейма бога смерти (авансом, так сказать, потому как пока смертушку он нес, аки боженька, только мелким насекомышам с их личинками). А Локи был назван темной лошадкой. Не потому, что на нем собирались ездить или пахать, а потому, что о нем никто ничего толком не знал.
Кроме уровня, класса, характеристик и того, что до вступления в Ненависть он был одиночкой, ни к кому не прибиваясь с начала игры. Еще то, что он был идейным противником доната, но только касательно личной игры. Позиция других по этому вопросу его тревожила мало. Это все со слов самого Локи.
О лошадках: казначей оформил всем новичкам аренду все тех же милейших лошадок Туф-Туф, дабы не тормозить при перемещениях. «Ненависть мчит на копытах Туф-Туф: они так быстры, у них турбонаддув!» – иронично-поэтично высказалась одна зеленая физиономия, за что получила напоминание о глубочайшем позоре: постройке пугала из доспехов после проигрыша озерному неписю. И обещанием повесить картину в полный рост в главном зале будущего кланхолла с этой позорницей в бронетрусах и бронелифчике возле того пугала. Если глава и кисть клана откажется писать картину – внимательная к деталям и памятливая гномка-казначей обратится в гильдию художников со скринами. Там точно согласятся: такой сочный материал для творчества! И всем новобранцам Ненависти будут показывать сей портрет за подписью: даже улитки ржали до слез.
Словом, Мася на Барби обиделась. Потом они мирились – в чатике. Многословно и эмоционально, причем обеих жрали подземные мобы. Где-то пыхтел монах. Где-то приходилось отвлекаться от набросков адептке. Но все выжили и даже пришли к мировой.
Кстати, дела у «младшей» группы шли настолько бодро, что им вскоре предстояла смена места прокачки – это они уже почти переросли. Процессу существенно поспособствовала песнь остановки времени, которую Вал переработал, чтобы добиться превосходного исполнения. Бард разок исполнил полную версию перед всей группой, когда совещание про альбомы закончилось, а разбежаться еще не разбежались. Потренировался, так сказать, на кошках.
Там, где пенные гребни летят среди скал,
Где рождается всякий рассвет,
Дева знает: ее никогда не искал,
Не искал я скитаний и бед.
Дева стонет и плачет, рыдает навзрыд,
Но безжалостен алый дракон.
Дева знание тайное вечно хранит:
Будет крепок чудовища сон.
В Беломорье, в безвременье
Тают звуки и сомненья.
Тают мысли, расстоянья,
Спи и ты, теряй сознанье.
Я ее не искал, но однажды возник
Под ногами во тьму провал.
И лишь шаг – и паденье, и сдавленный крик,
И мечусь я в волнах среди скал.
Дева белую длань протянула ко мне:
– Славный путник, окончен твой путь.
Как дракон на камнях, упокойся во сне,
И герою пора отдохнуть.
В Беломорье, в безвременье
Тают звуки и сомненья.
Тают мысли, расстоянья,
Спи и ты, теряй сознанье.
Здесь нет ран и нет боли, и выхода нет,
Здесь лишь отзвуки эха звучат.
О, герой, что в преданьях и одах воспет,
Здесь ты встретишь лиловый закат.
Небеса догорают, рука так близка.
И прозрачно, как тот алмаз:
Понимание – тянется смерти рука,
Дева эта не примет отказ.
В Беломорье, в безвременье
Тают звуки и сомненья.
Тают мысли, расстоянья,
Спи и ты, теряй сознанье.
Голос музыканта обволакивал и укачивал на волнах фантазии: да, силы особой в голосе Вала не было, но для ровной бардовской песни природных данных парня хватало за глаза. Или за уши – слушателей. Приятный был голос, и игра на лютне была хороша. Неудивительно, что система засчитала эту музыкальную композицию как превосходное исполнение.
Как поделилась потом уважающая рифмоплетство Барби, эффект от данного исполнения был «бомбический»: с самых первых аккордов на противников вешалось замедление, кроме того, в процессе исполнения на монстров с неплохим шансом проходил еще и пятиминутный сон, а также – со значительно меньшим шансом, чем усыпление – могло случиться мгновенное убийство.
Вал был признан «опасным парнишей», хотя сам текст (цитируя все ту же Барби) не помешало бы еще подчистить.
Кстати, колыбельная эта чудодейственным образом усыпляла их – Барби с Кеном – пушистую игрунью-полуночницу. Уже за одно это орчанка преисполнилась дружеских чувств к новичку.
Столь же дружеских чувств преисполнился Рюк – по отношению к демонице. Бонусы от ее танцев были заметны только членам группы, оттого как-то менее выделялись, а они, эти бонусы, давали не детский прирост к статам. Не детский прирост – в смысле, не равный бонусам стандартного исполнения, а значительно их превышающий. Что тоже, само собой, существенно ускоряло разбор мобов на ингредиенты (в основном алхимические).
В «старшей» же группе прокачивались только питомцы. Детенышу гидры, саламандре и василиску выдавались отдельные монстры, и опыт за их убийство (при условии невмешательства в процесс хозяевами питомцев) шел полностью им. Василиск Василий принадлежал авантюристу. Получил он его яйцом за второе место в турнире. Алая саламандра Салли и синий василиск Василий замечательно смотрелись вместе. Услыхав созвучные имена петов, кинжальщик заулыбался, протянул руку для пожатия Локи, прибавил: «Точно сработаемся».
Росли петы отменно. Салли получила новый активный скилл с впечатляющей визуализацией и не менее впечатляющим эффектом: «ярость пламени». В момент активации махонькая ящерка превращалась в пламенного ящера ростом с орка и выдувала конус огня: пять метров в длину и до трех метров в ширину в дальней от огнедышащей пасти части конуса. Пламя было настолько мощное, что чуть не насмерть прожаривало гномочку, теста ради вставшую на пути огня. Это же был и недостаток – пламя практически не разделяло своих и чужих, оно жгло всех, кроме самой Салли и ее владельца. Вторым минусом был откат – полчаса реального времени. Зато раз в полчаса Маська могла собирать толпу слабеньких мобиков из тех, что уже были отрисованы художницей, и аккуратно подвести под виртуальный напалм. С таких «паровозов» экспа питомцам текла рекой.
