Живучесть: 150.
Сила: 115. Ловкость: 163.
Атака: 115. Защита: 232.
Выносливость: 62.
Стойкость: 18.
Обновилось задание, ради которого группа провела столько сражений.
Задание: Пропавшая племянница – изменено!
Верните Аллие Венец Алых Рек, чтобы получить ее согласие на возвращение в Велегард.
Награда: неизвестно.
Требования: запуск Великих Часов Древних.
Уровень сложности: базовый.
Базовый уровень сложности – это легкотня. Немногим сложнее, чем передать записку от одного непися другому, живущему по соседству.
Если забыть о том, что «мифы» (а Венец именно «миф» и есть) в игре заявлены, как редчайшие предметы. Нет грейдов «старше», выше мифического. Красивые, «круглые» числа в описании Венца – то еще искушение.
Впрочем, после шага искушения – испытания Бестий – Венец смотрелся блекло. Тогда Хэйт довелось яйцо Лавового Дракона в руках подержать. И кристалл мгновенного переноса, чтобы с тем яйцом телепортироваться в любую из известных мирных зон.
Так что ребятам было сказано просто: Венец добыт, осталось отнести его Аллие.
Потом пообсуждали обновки: все получили по одному предмету экипировки и по Дневнику Мудреца.
– Мы его запустили, – задумчиво произнес Рюк. – Остановить обратно сможем?
Знаки-пирамидки после запуска механизма смотрелись единым целым с выступающей частью, где их размещала по мере добывания глава Ненависти.
– Разбить? – приподняла брови орчанка, меняя оружие на дубину. – Крушить – это я люблю.
– Ломать не строить, – фыркнул Вал. – Сыграть на атаку?
– Изменения основа прогресса, – Хель покачала головой. – Я против.
– И я против, – поддержала ее Хэйт.
Без обоснований, как у танцовщицы. Просто разрушать то, что с такими усилиями запустили – это было не по ней.
– Против, – высказался и Кен. – Можно нарваться на существенные штрафы.
– Баба-денс против, баба-бафф против и баба Яга против, – вздернула подбородок орчанка. – Скучные вы. Тогда на выход, а то вскормленная в неволе орлица младая в темнице сырой и промозглой томиться устала.
Та лестница, что привела их в зал с механизмом несколько дней назад и пропала, теперь, с запуском Часов, заново открылась.
– Тренировка! – тоном, не терпящим возражений, выпалила Хель.
Обломала крылья младой орлице. Заставила сначала проскакать полтора часа с редкими перерывами, и только потом одобрила выход из подземелья в открытый мир.
Правда, на том их путешествие и закончилось. Сорхо попросил не ломиться через полную мобов локацию в Бэнтпасс, дотерпеть до завтра. Прямо сейчас ему с парнями не вырваться, сложный бой.
Так что там, у скалы, распрощались и разошлись. Обозначив время общего сбора, чтобы к их входу группа Сорхо уже их встречала.
– Выход, – с таким приятным чувством завершения очередного этапа озвучила команду Хэйт.
Вероника успела поужинать, пообщаться с «орлом и орлицей».
Она листала форум, когда к ней ввалился взъерошенный музыкант. Он выглядел так, будто недоедал и недосыпал с неделю, а то и больше.
«Какое-то поветрие или обострение», – художница припомнила Стаса с синяками под глазами и Рэя с яростью во взгляде. – «Распространяется, похоже, только на особей мужского пола».
– Соседушка, покормить? – спросила участливо девушка. – Кофе? Может, молока? Сгущеного?
Она как-то разошлась в экспериментах с кулинарной книгой. Блинов получилось много для нее одной. Нормальная еда на ужин, если очень хочется сладкого, и есть банка сгущенки…
Вал отмахнулся от всех предложений. Спросил:
– Есть, где музыку с диска воспроизвести?
Не без сомнений Вероника указала одной рукой в сторону зала, другой – туда, где кабинет.
«Это что за музыка такая, что ее надо срочно воспроизвести? Отказавшись от кофе и пищи?..»
Сосед разулся, потопал в кабинет.
– Включи, пожалуйста, – протянул он диск. – Там одна композиция. Это было мое домашнее задание от Барби: написать песню про кого-то из нашей игровой компании. Кого-то, кого мы оба знаем. И чтобы это была не Хель, так как: «Попрут все эти розовые сопли, у меня пойдет кровь из ушей». В смысле, не у меня, а у нее, у Барби, кровь пойдет.
Вероника вставила диск в старенький музыкальный центр. Тот редко использовался, только если хотелось что-то фоновое и ненавязчивое послушать в процессе живописи.
– В игре не мог набренчать? – спросила удивленно.
– Нет, не мог, – он зажмурился, то ли от усталости, то ли от яркого света. – Песня получилась под двухголосое исполнение. Она про тебя. Знаю про внутреннюю несогласованность. И вообще она какая-то странная вышла, сам не понимаю, как. Но Барби мне ее зачла.
Хозяйка позаботилась о путано изъясняющемся госте, приглушила освещение. И только потом запустила звук.
Куплет скорее начитывал, чем пел, проговаривал мужской голос. Знакомый голос – вокалист «Мизантропии», которая «наше все», группы, в которой играл Вал. Голос был низкий, будто шершавый.
Когда дошло до первого припева, Вероника замерла, как испуганная птица. Эти части исполняла та же девочка, что пела «Лети». Девочка с шикарными – занебесными – высокими нотами и пронизывающим голосом.
Парень наговаривал спокойно, отстраненно. Девушка взрывалась эмоциями на грани плача. Пронзительно, болезненно, ярко.
Не все путешествия стоят того,
Чтобы мы на них тратили время.
И то же с людьми, их таких большинство.
Они тянут нас вниз, как бремя.
А бывает и так: ты бредешь не спеша,
Ты шагаешь по мутным лужам.
И находишь такое, чем дорожат
Что красивей внутри, чем снаружи.
Боль всегда с тобой.
Не укрыться в ночи.
Целый шар земной
Меньше страха. Кричи!
Страх стоит впритык,
Не уйти никуда.
Самый громкий крик
Тише шепота, да?..
Много странных вещей, бесполезных на вид,
Удивят. Разгляди их поближе.
Что послужит, порадует, что – вдохновит.
А на что-то шипишь: «Ненавижу!»
Красота не в обертках, ты знаешь о том.
Каждый шаг – лишь смещенье в пространстве.
Иди сложным, тернистым иди путем.
Или вовсе на месте останься.
Ты построишь дом:
Вместо стен – тишина.
Спрячешь под стеклом
Тех, кого лишена.
Выбросишь ключи.
Не найти чтоб потом.
Хочешь, помолчим?
Или лучше – споём?
О любимых – споём…
О любимых – споём.
Завершающие строки исполнили в два голоса. Пропели, затем проговорили. Поставили точку.
