В июне 2016 года республиканец Пол Райан, спикер Палаты представителей, говорил о России с конгрессменом-однопартийцем. Глава республиканского большинства Кевин Маккарти выразил мнение, что Дональд Трамп находится на содержании у россиян. В ответ Райан попросил “не выносить сор из избы”. Так внутрипартийные неурядицы оказались важнее нарушения суверенитета страны. Вероятность того, что кандидат республиканцев (еще не утвержденный партией) на пост президента – креатура зарубежного государства, показалась им менее опасной, чем пресс-конференция, на которой республиканцы сообщили, что они не доверяют самим себе. Слепота, когда врагом кажется конкурирующая партия, а весь остальной мир в расчет не принимается, порождает слабость, которой с удовольствием пользуются злоумышленники извне. В следующем месяце Россия начала публиковать похищенную переписку функционеров и активистов Демократической партии. Если Москва рассчитывала, что лидеры республиканцев не поспешат защитить коллег от иностранных хакеров, то эти предположения оправдались.
Когда республиканцы поняли, что Россия напала на США, их предельная пристрастность сменилась отчаянным отрицанием, а следом – соучастием в бездействии. В сентябре 2016 года Макконнелл, ознакомившись с докладом разведслужб о российских кибератаках, усомнился в его достоверности. Неизвестно, что именно сообщили руководители разведслужб, но вряд ли это заметно отличалось от их публичного заявления, обнародованного позднее: “Мы считаем, что российский президент Владимир Путин отдал приказ об операции влияния, направленной против президентских выборов в США. Россия избрала своими целями подрыв доверия общества к демократическому процессу в США, очернение госсекретаря Клинтон, причинение ущерба ее «избирабельности» и уменьшение вероятности избрания на пост президента”. Макконнелл дал понять, что республиканцы расценят оборону США от российских кибератак как попытку помочь Хиллари Клинтон. К тому времени Россия уже более года действовала в США. После того как Макконнелл счел российские атаки вопросом партийной политики, их масштаб увеличился. Именно тогда началась массированная атака российских ботов.
В решающий момент было неясно, кто пользуется большим влиянием в Республиканской партии: ее лидеры, то есть люди из плоти и крови, – или компьютерные программы. Когда появились бесспорные свидетельства того, что Трамп считает приемлемыми сексуальные домогательства по отношению к женщинам, Макконнелл предложил ему извиниться. Но российские боты и тролли немедленно выступили в защиту Трампа и переключили внимание американцев на публикацию похищенной переписки. Москва атаковала, а Конгресс отказался защищать свою страну. Правительство Обамы могло действовать, однако опасалось обострения межпартийных противоречий. “Нас как будто придушили”, – выразился один чиновник. Россия победила, и это означает, что победил Трамп. Став президентом, он назначил жену Макконнелла Элейн Чао министром транспорта.
Конечно, кое-кто из республиканцев указывал на Россию как на угрозу национальной безопасности. Еще в 2012 году Митт Ромни, кандидат в президенты от Республиканской партии, едва ли не единственный в обеих партиях считал Россию серьезной проблемой. Имеющий представление о восточноевропейской политике губернатор Огайо Джон Кейсик, претендовавший в 2016 году на выдвижение кандидатом от республиканцев, скоро указал на связь Трампа с Путиным. Другой республиканец, боровшийся за выдвижение в 2016 году – флоридский сенатор Марко Рубио, – заявил, что нерешительная внешняя политика Обамы провоцирует российскую агрессию.
Обвинение Рубио (вполне справедливое) скрывает более серьезную проблему. Хотя реакция Обамы на российское вторжение на Украину в 2014 году оказалась в самом деле очень сдержанной, в 2016 году он по крайней мере признал, что вмешательство России в выборы стало проблемой всей Америки. Да, Кейсик и Рубио выступили против российской внешней политики. Однако сильнейшие из законодателей-республиканцев сложили оружие перед организаторами российских киберопераций. Они предпочли отстаивание независимости США удовольствию унизить чернокожего президента.
Вот так и проигрывают войны.
Дорога к несвободе пролегает от “политики предопределенности” к “политике вечности”. Американцев к “политике вечности” подготовила их собственная вера в “предопределенность”. Призыв Трампа “вернуть Америке величие” нашел отклик у тех, кто, как и он сам, считал, что “американская мечта” умерла. Россия первой пришла к “политике вечности” и сумела подтолкнуть американцев в том же направлении.
Привлекательность “вечности” для растленных богачей, бесконтрольно распоряжающихся в неправовом государстве, очевидна. Они не в состоянии предложить соотечественникам движение вперед и должны найти иное направление. Вместо того чтобы дискутировать о реформах, адепты “политики вечности” ищут угрозы. Вместо будущего, перспектив и надежд они предлагают вечное настоящее с заданными врагами и специально организуемыми кризисами. Но чтобы это подействовало, граждане должны быть уже на полпути к “вечности”. Смирившиеся с бессилием изменить что-либо, граждане должны согласиться с тем, что смысл политики заключается не в перестройке управления, а в ежедневно испытываемых сильных чувствах. Им придется оставить мысли о лучшем будущем для себя и своих друзей, предпочтя взамен постоянную апелляцию к славному прошлому. Во всех социальных слоях имущественное неравенство обеспечивает впечатления и чувства, питающие “политику вечности”. Когда в 2017 году российское ТВ изобразило Ильина отважным контрреволюционером, это было неспроста: надежда на прогресс есть “дьявольское искушение”.
В 2016 году банк Credit Suisse, исходя из показателей распределения богатства, счел Россию страной с наибольшим неравенством. После распада СССР хоть сколько-нибудь крупный доход получили лишь те россияне, которые сумели попасть в верхние 10 % его получателей. Российские олигархи появились в 1990-х годах, а при Владимире Путине клептократы объединились в один клан и подмяли государство под себя. По оценкам Credit Suisse, в 2016 году верхнему децилю населения России принадлежало 89 % совокупных активов домохозяйств. (По мнению авторов доклада, американские показатели сопоставимы с российскими: 76 %, причем заметна тенденция к росту.) Как правило, в мире миллиардеры распоряжаются 1–2 % национального богатства. А в России примерно ста миллиардерам принадлежит около 1/3 богатства. Вершину уродливой перевернутой пирамиды занимают Путин и его друзья. Они сделали состояние, не прилагая почти никаких усилий: продавая за границу газ и нефть. Один из друзей Путина, виолончелист [Сергей Ролдугин], необъяснимо стал миллиардером. Привлекательность “политики вечности” для этих людей совершенно понятна: разумнее “заморозить” страну и “подогреть” мир, чем рисковать потерей столь многого.
Внимание к виолончелисту-миллиардеру (и вообще к олигархам) привлекли журналистские расследования. В 2010-х годах некоторые из лучших журналистов показали (например, на материале Panama Papers и Paradise Papers), как бесконтрольный международный капитализм организует каналы оттока национального богатства. Сначала тираны утаивают и легализуют награбленное, а затем расходуют эти деньги на упрочение своего положения на родине или на “экспорт” авторитаризма за границу. Деньги устремляются туда, где их не видно, и в 2010-х годах это были офшорные зоны. Проблема офшоров имеет глобальный масштаб: вне досягаемости налоговых органов осело уже от 7 до 21 трлн долларов. Соединенные Штаты – особенно благоприятная среда для россиян, желающих отмыть деньги. Значительная доля богатства России, теоретически предназначенного для обустройства страны, в 2000–10-х годах через подставные компании попала в офшоры (многие из них – американские).
