Некоторые из них считали, что в России должны быть относительно самостоятельные профсоюзы, которые могли бы защищать права и интересы служащих, рабочих, крестьян перед их работодателями: директорами, начальниками – хозяевами предприятий. Другие лидеры компартии, в первую очередь Ульянов, полагали, что профсоюзы должны находиться в полном подчинении коммунистической партии с тем, чтобы в России не выросли организации, претендовавшие на выражение интересов работников помимо коммунистических организаций. Как всегда, победила точка зрения Ульянова, выраженная в формуле «Профсоюзы – школа коммунизма».
В итоге в России, а затем в Советском Союзе сложилась парадоксальная ситуация: в стране существовали массовые организации, называемые профсоюзами, в которые входило несколько десятков миллионов человек, во главе этих организаций стоял ВЦСПС – Всесоюзный центральный совет профессиональных союзов. Но реально это были псевдопрофсоюзные организации, которые находились в двойной зависимости – от директора и от коммунистической организации. Эти псевдопрофсоюзы на практике стали отделами при администрациях предприятий. Они занимались распределением путевок в санатории, дома отдыха, билетов на детские утренники и тому подобные мероприятия, не имевшие абсолютно никакого отношения к защите трудовых прав работников. В профсоюзных билетах на каждой странице был вписан лозунг «Профсоюзы – школа коммунизма».
С этими билетами псевдопрофсоюзы России дожили до конца XX века, а все трудящиеся России были лишены реальной возможности защищать свои трудовые и социально-экономические права. Правда, оставался так называемый народный суд, но этот суд был в руках государства, точнее, в руках коммунистического режима, представители которого являлись работодателями на всех предприятиях России и Советского Союза.
Таким образом, именно в стране рабочих и крестьян рабочие потеряли право на забастовки, право требовать улучшения условий труда. Забастовки в стране рабочих и крестьян стали уголовно наказуемым правонарушением против государства, попросту говоря, государственным преступлением. И в рабочей среде родилась горькая присказка: за что боролись – на то и напоролись.
2. Коллективизация. Второй великий голод
В исследовании французских историков «Черная книга коммунизма» коллективизация была названа войной государства против своего народа, второй крестьянской войной
[103]. Французских историков нельзя упрекнуть в преувеличении. Первой войной коммунистического режима против крестьянства французские историки считают период военного коммунизма с его продовольственной диктатурой и массовыми репрессиями против сопротивляющихся крестьян.
Следует помнить, что крестьянство в то время составляло большую часть населения, поэтому квалификация коллективизации как войны коммунистического государства против своего народа более чем оправдана. Итоги этой войны были ужасны: 5–7 млн человек, погибших от голода, ставшего прямым итогом коллективизации; около 2 млн человек, у которых было отнято имущество и которые были изгнаны из своих домов и регионов проживания. Самое ужасное, что коммунистами изгонялись и дети, и старики, и больные люди. Значительная часть этих несчастных погибла во время переезда в места их ссылки.
По замыслу руководителей коммунистического режима целью коллективизации являлась ликвидация свободного крестьянского хозяйства, права крестьян владеть своей землей, конфискация крестьянской земли в пользу государства, точнее, в пользу коммунистического режима. В соответствии с «Апрельскими тезисами» В. Ульянова земля должна была находиться в ведении крупных коллективных хозяйств, но при этом землей должен был распоряжаться не коллектив, а соответствующие комитеты коммунистической партии, которые назначали руководителей, председателей этих коллективных хозяйств – колхозов.
Почему коммунистический режим пошел на эту войну против крестьянства, которая с очевидностью наносила урон не только жителям деревни, но и экономике страны в целом? Некоторые историки считают, что непосредственным поводом для проведения коллективизации стали события с хлебозаготовками на рубеже 1927–1928 годов. В этот период многие крестьяне стали придерживать зерно, уклоняться от сдачи зерна государственным органам в первую очередь из-за уже упоминавшейся искусственной диспропорции между ценами на сельскохозяйственную продукцию и ценами на промышленные товары. В этих условиях коммунистический режим оказался перед дилеммой – или идти на экономические реформы, или прибегнуть к насильственным методам. Режим, как всегда, предпочел репрессии.
Коллективизация началась в 1929 году, но ее основные события пришлись на 1930–1931 годы (массовый голод последовал в 1932-1933 годах). Непосредственному процессу создания колхозов предшествовал процесс раскулачивания, суть которого сводилась к тому, что наиболее зажиточные крестьяне без суда и следствия объявлялись преступниками и ставились вне закона вместе с членами их семей. Все имущество этих людей – земля, дома, скот, орудия труда, мебель, утварь, одежда – отбиралось, и они в течение 24 часов насильственно изгонялись из своих сел. Затем они помещались в грузовые вагоны эшелонов и под военной охраной отправлялись в места своей ссылки. В этих «путешествиях» погибли сотни тысяч людей.
Это были антизаконные действия даже с точки зрения законов самого коммунистического государства, и они вызвали тотальные и крайне негативные последствия для последующей судьбы сельского хозяйства и экономики России в целом. Зажиточные крестьяне, которых коммунистический режим предпочитал называть кулаками, были, как правило, наиболее энергичными, трудоспособными, волевыми работниками, выносливыми людьми и хорошими организаторами. Эти качества, как правило, передаются по наследству, связаны с генетической природой. В процессе коллективизации из народа, из общества был вырван и частично уничтожен лучший генетический фонд российского крестьянства в лице самых инициативных и энергичных людей, поскольку именно эти люди в большинстве своем и оказались «кулаками». Часть отобранного имущества, прежде всего орудия труда, часть домов передавалось колхозам, а часть имущества, например одежда, распределялась между односельчанами раскулаченных. Этот процесс хорошо описан в романе нобелевского лауреата по литературе Шолохова «Поднятая целина».
В романе есть эпизод, когда один коммунист, проводящий раскулачивание своих односельчан, Разметнов, не выдерживает и говорит другому коммунисту: «Раскулачивать больше не пойду… Я с детишками не обучен воевать». На эти слова другой коммунист, Нагульнов, любимый герой автора романа, отвечает: «Гад!.. Как служишь революции? Жа-ле-е-ешь? Да я… тысячи станови зараз дедов, детишков, баб… да скажи мне, что надо их в распыл… Для революции надо… Я их из пулемета всех порешу!». Вот такие-то люди, безжалостные даже к детям, и проводили коллективизацию в России.
Процесс раскулачивания поддерживала и та часть односельчан, кому доставалось имущество изгоняемых людей. Эта ситуация способствовала нравственному разложению оставшихся крестьян, поскольку делала их соучастниками преступления, грабежа. Эта ситуация способствовала усилению правового нигилизма, то есть негативного отношения к праву и закону: все понимали, что любые законы могут быть перечеркнуты решением верхушки коммунистической партии.
