Поскольку чехословацкая армия самостоятельно не могла оказать серьезного сопротивления, то руководство республики вынуждено было смириться с мюнхенскими решениями.
Когда Чемберлен прилетел из Мюнхена в Лондон, то он, указывая на соглашение, заявил, что привез мир.
Ошибка Чемберлена стала очевидной для всех меньше чем через год. Другой политик Британии, У. Черчилль, противник уступок Гитлеру, сразу же после Мюнхена заявил, что мюнхенскими соглашениями не часть Чехословакии, а вся Чехословакия отдана Германии. И действительно, уже в марте 1939 года Гитлер приказал оккупировать всю Чехословакию.
Поскольку за год до этого к Германии была присоединена Австрия под лозунгом национального воссоединения всех немцев, то Германия превратилась в огромную империю, которая распоряжалась экономическими ресурсами и промышленным потенциалом трех развитых стран Европы. Таким образом, политика людей, подобных Чемберлену и Даладье, привела к очень быстрому усилению мощи Германии, находившейся под властью национал-социалистической диктатуры.
Стремление политиков Европы удовлетворить претензии Гитлера на часть Чехословакии ради того, чтобы избежать тяжестей войны, привели в итоге к жесточайшей войне с тем же Гитлером, поскольку этот маньяк, воодушевленный своим успехом в Мюнхене, стал готовиться к новым захватам. Примечательно, что великий русский писатель, нобелевский лауреат А. Солженицын указывал на Мюнхенское соглашение как на величайшую ошибку политиков Европы, надеявшихся на умеренный аппетит маньяка Гитлера и его приверженцев. Солженицын в своей Нобелевской речи резко осудил дух Мюнхена, под которым он понимал готовность потакать диктаторам в их агрессивных планах и действиях:
Оробелый цивилизованный мир перед натиском внезапно воротившегося оскаленного варварства не нашел ничего другого противопоставить ему, как уступки и улыбки. Дух Мюнхена есть болезнь воли благополучных людей
[111].
После захвата Чехословакии для всех политиков, даже для Чемберлена, стало очевидно, что мирный договор с Гитлером бессмыслен. Впрочем, для этого достаточно было прочитать «Mein Kampf». Из этой книги следовало, что следующими жертвами агрессии может стать и Франция, но скорее всего это будут славянские страны или же, пользуясь терминологией Гитлера, земли, населенные славянами, – Польша, а также западная часть Советского Союза.
Очевидность будущей гитлеровской агрессии привела многих политиков к осознанию необходимости объединить усилия для военного противостояния Гитлеру. Летом 1939 года стало очевидно, что следующий объект агрессии – Польша, захват который создал бы непосредственную угрозу СССР, поскольку гитлеровская армия подошла бы к территории Советского Союза на большой протяженности границы. Поэтому руководители Великобритании, Франции и Советского Союза приняли решение о начале переговоров в Москве, на которых военные специалисты должны были договориться об условиях совместных военных действий против Германии в случае ее нападения на Польшу. Переговоры в Москве проходили с определенными трудностями, поскольку у их участников не было ничего общего, кроме противника, но тем не менее переговоры продолжались, и их завершение могло привести Гитлера к краху уже в 1940 году.
Гитлер прекрасно понимал это, и он принял неожиданное решение, целью которого было сорвать переговоры в Москве. 19 августа 1939 года Гитлер сделал И. Джугашвили примерно такое же предложение, которое за 170 лет до этого король Пруссии Фридрих II сделал австрийской императрице Марии-Терезии и российской императрице Екатерине II. Фридрих II предложил им не воевать с ним из-за Польши и других земель, а просто поделить Речь Посполитую. Как Екатерина II не устояла перед предложением Фридриха II, так и диктатор И. Джугашвили не устоял перед предложением диктатора Гитлера.
Переговоры с представителями Франции и Великобритании были внезапно прерваны. 23 августа в Москву прилетел министр иностранных дел Гитлера И. Риббентроп (признанный впоследствии военным преступником). После дружеских рукопожатий между отныне дружественными политиками был заключен особый договор – советско-германский пакт о ненападении. Формально советскую делегацию на переговорах возглавлял народный комиссар иностранных дел В. Молотов. Но решения такого стратегического характера могли быть приняты только самим И. Джугашвили, ставшим к этому времени всесильным диктатором коммунистической партии и страны в целом. Но в то время Молотов был и председателем СНК, то есть являлся главой правительства страны, занимал высший государственный пост в СССР.
Сутью подписанного договора, который современники назвали пактом Риббентропа – Молотова, было обязательство Германии и Советского Союза не нападать друг на друга и соблюдать нейтралитет в случае, если какая-то из этих двух стран вступала в военный конфликт с третьей страной. Но основной смысл этого договора заключался не в его официальной опубликованной части, а в секретных протоколах, прилагаемых к договору, в которых устанавливалось, что Польша будет поделена на германскую и советскую зоны. То есть, Джугашвили и Гитлер через своих министров договорились, что если Германия начнет военный захват Польши, Советский Союз не будет этому препятствовать и даже сможет получить часть Польши.
Кроме того, в протоколе говорилось о зонах влияния Германии и Советского Союза в других частях Европы. Например, Советский Союз мог распространять свое влияние на страны Балтии, фактически захватить их при содействии Германии.
Этот договор, если оставить в стороне его аморальный характер, казалось, был выгоден Советскому Союзу, поскольку увеличивалась территория страны, присоединялись западные части Украины и Белоруссии, и страна в перспективе получала морские порты Балтийского моря Ригу и Таллин. Джугашвили мог чувствовать себя Екатериной II и Петром I одновременно. Но с точки зрения безопасности страны договор был невыгоден и даже губителен. Морские порты Балтии могли быть легко захвачены германским флотом, а раздел Польши просто-напросто приближал к границам Советского Союза мощную германскую армию, подчиненную нацистской диктатуре. Почему же Джугашвили пошел на это? Почему на это согласилась вся верхушка коммунистического режима?
Во многом это объясняется и просчетами коммунистического руководства, но во многом и главной целью коммунистического режима – победой коммунизма во всемирном масштабе. Этот договор способствовал вовлечению в сферу влияния коммунизма новых территорий, и требования благоразумия и безопасности были отодвинуты на задний план.
Была и другая важная причина, по которой Джугашвили и его окружение столь быстро откликнулись на дружеское предложение Гитлера. Они надеялись, что в войне, которую неминуемо должны были начать Великобритания и Франция против Германии (в случае нападения последней на Польшу), ведущие страны Западной Европы взаимно истощат друг друга, а Советский Союз будет усиливаться в мире и спокойствии. Эта точка зрения была изложена В. Молотовым на чрезвычайной сессии Верховного Совета СССР, созванной в самом конце августа 1939 года специально для ратификации советско-германского пакта.
