На поиски нужного варианта у меня ушёл весь следующий день. Но уже через сутки я встречал рассвет в море, ёрзая задом по истёртой деревянной скамье потрепанного жизнью и волнами рыбацкого баркаса, оставшись без денег и без провизии. На дне котомки сиротливо болталась краюха хлеба и погрызенное с одного конца полукольцо копчёной колбасы. Хотелось бы сказать, что вовсю наслаждался морским путешествием и запахами моря, но… Баркас так сильно пропитался вонью тухлой рыбы, что даже поддувающий в спину свежий ветер не мог его выдуть. Так что не до наслаждения мне было, приходилось терпеть.
Над головой весело хломотал что-то своё такой же ветхий парус, а измочаленный форштевень с хлюпом резал серо-зелёную волну пролива Святого Георга. Волна резаться не особо хотела, возмущалась, выталкивала юркую и лёгкую лодчонку на свой покатый гребень, откидывала назад за спину и отплёвывалась в отместку солёными до горечи брызгами.
Так что вскоре я был мокр с головы до ног. Спина ещё оставалась кое-где сухой, что несколько примиряло с суровой действительностью. А потом лодочник не выдержал моих мучений, пожертвовал кусок древнего брезента. Только почему-то я уверен, что он больше за свой кораблик испугался – побоялся, что тот от вибрации рассыплется, слишком уж сильно меня трясти от холода начало…
Я думал, да что там думал! Я просто уверен был, что у меня отличный и тренированный вестибулярный аппарат! Действительность преподнесла неожиданный сюрприз…
Ночь-то я ещё нормально продержался, но с рассветом волна усилилась, и мой организм начал потихонечку бунтовать. И ведь разбунтовался, гад этакий, опозорил перед стариком. Хорошо хоть борт лодки был совсем рядом, оставалось лишь уцепиться руками покрепче в привальный брус и наклониться вперёд…
Однако, сколько же можно? Желудок уже давно пустой, даже желчь всю выплевал, а позывы так и не прекращаются. Я уже даже за борт не цепляюсь, распластался камбалой на банке, щекой на лохматый причальный брус навалился, плечом в доски борта упёрся. И шевелиться сил нет, только и успеваю рот открывать, мекать, да воздух в себя втягивать. Вперемешку с солёными брызгами. И всё это под сочувствующее бурчание лодочника…
Так что понимаете мою искреннюю радость при виде показавшегося к вечеру берега? Пусть он ещё далеко, и дойдём мы до него уже ночью, но сам вид тонкой тёмной черты прибавил сил и даже желудок перестал взбрыкивать, успокоился вроде бы как. Вот только сил уже не осталось. Соскользнул вниз, свернулся калачиком на дне лодки, брезентухой накрылся и задремал. Ну а то, что подо мной вода в решетчатых пайолах плещется, так я и сам насквозь мокрый. Литр туда, литр сюда… Главное, вода эта не снизу поступает, а сверху, брызгами налетает и на дне лужицами скапливается…
Зато с каким облегчением я сошёл на берег! Не знаю, радовался ли ещё кто-то так сильно твёрдой земле, как я? Только вот не совсем она твёрдая – почему-то так и продолжает раскачиваться подо мной. И небо туда-сюда мотыляется! Словно плавание продолжается. Пришлось присесть прямо на песок. Ничего, скоро всё пройдёт. Всё, отныне море я люблю только с берега… Или с борта самолёта…
Подошедший дед стянул с меня брезентуху, что-то буркнул, вроде бы как попрощался, развернулся и оттолкнул лодку от берега. Вот тебе и дед… Ему же сейчас в обратную сторону столько же идти, причём против ветра… Да ещё наверняка у своего острова сети поставит, недаром они у него с собой взяты…
После такого примера у меня и силы откуда-то враз появились! Поднялся, отряхнулся от песка и потопал к огням большого города чуть в стороне. Ну и что, что денег нет? Выкручусь как-нибудь, не впервой… Ну и время уже на исходе. Вот-вот должно восстание начаться!
Ну и стоило ступить на твёрдую землю, как желудок моментально пришёл в себя и ещё и возмутился своей пустотой, потребовал в срочном порядке эту пустоту чем-нибудь заполнить. Тут и пригодились хлеб с колбасой. Хорошо, но мало. Придётся терпеть до утра, а уж утром… Утром я обязательно что-нибудь придумаю!
Ладно, пора идти потихонечку. Заодно просохну на ходу и согреюсь. Движение вроде бы как жизнь? Да уж, особенно в моём разбитом состоянии. Вдобавок сильно хотелось пить.
Воду я нашёл почти в центре города. Окраина ничем не порадовала, из ближайшего канала просто не рискнул пить, какой-то он даже на первый взгляд грязный, поэтому пришлось брести дальше, до большой реки. Из неё и напился, радуясь, что темно и не видно, чистая ли на самом деле вода в этой самой реке. Уже не до переборов мне было. Тут же неподалёку и устроился на ночлег. Забрался в подворотню и прислонился к холодному камню, где и забылся до утра в зыбком сне.
Проснулся от громких голосов на улице, от топота ног по мостовой. Неужели началось? Отлепился от камня, с кряхтением встал сначала на колени, выпрямил затёкшую за ночь спину, потом только кое-как сумел поднять себя на ноги. Так, придерживаясь рукой за стену, простоял с минуту, окончательно приходя в себя. Пошевелил плечами, осторожно наклонил голову в одну сторону, в другую, разминая затёкшие мышцы спины и шеи. И сделал несколько шагов в сторону улицы из полусумрака подворотни к дневному свету.
Хорошо, что сразу не стал вываливаться на улицу, а задержался на выходе. И ошибся я с дневным светом. Это просто глаза ещё к свету не привыкли. На самом-то деле солнце только-только собирается вставать. По крайней мере, облака на небе самую малость окрасились снизу в розовый цвет. А почему хорошо, что задержался? Так очень уж плотная толпа народа по улице целеустремлённо куда-то идёт. Смели бы враз. Причём среди этой толпы много людей с оружием.
Интересно… Никуда пока не пошёл, решил осмотреться. Ну, потому что народ начал из домов выходить и к этой толпе присоединяться. Не все, конечно, большинство недоумевали, что это такое происходит? И вот этот факт здорово меня озадачил и поразил. Ну какое же это народное восстание, когда сам народ о нём ничего не знает?
Вроде бы как оклемался, пришёл в себя окончательно. Ну и потянулся вдоль улицы за спешащими горожанами, стараясь никого не обгонять, а как бы и наоборот, приотставая понемногу. Ну а как мне не приотставать, если они всё время в мою сторону косятся? Сначала не сообразил, в чём такой пристальный интерес, только потом дошло. Они же все в смешных таких круглых шляпах. А я нет. Хорошо хоть вопросов пока никто не задавал. Весело бы было, если бы мой французский в ответ услышали. Ну не на русском же здесь разговаривать… Интересно, куда идём-то?
Ответ получил на площади. Когда увидел республиканские флаги над почтамтом и мэрией. Ну и когда митинг начали проводить, окончательно уверился в этом. Кричат что-то неразборчивое с балкона, народ тем самым якобы воодушевляют.
Это они зря здесь так надолго зависли. Лучше бы тем временем форт захватили или порт с железнодорожным вокзалом! Английские войска же никуда из города не делись!
И я не удержался, не сумел остаться равнодушным к этой чужой для меня заварушке – попытался сразу же после митинга пробиться к руководству, да куда там! И близко чужака не подпустили… Ладно, тогда буду действовать сам…
Пристроился к волонтёрам, записался добровольцем, но оружия не получил, нету лишнего. Начал потихоньку знакомиться с личным составом отряда, наводить мосты. Поначалу здорово мешало незнание языка, а потом как-то приловчился, начал более или менее сносно разговаривать. Но, скорее, это они ко мне привыкли. Ко мне и к моему ужасному акценту.
