— Что именно? — удивился вопросу. И здесь какие-то непонятные делишки творятся!
— Вот это… — Игорь выдвинул ящик стола, достал распечатанный конверт и положил его перед собой. Посмотрел на него как на нечто противное и кончиком карандаша подтолкнул в мою сторону.
— А что это? — перевёл взгляд с конверта на Сикорского.
— А то ты не знаешь… — скривился мой товарищ.
— Можно посмотреть? — не спешу брать пакет в руки.
— Не смешно! — вновь скривился Сикорский.
Х-м. Беру конверт, достаю листочек. Текст, сразу видно, коротенький, на пару абзацев. Разворачиваю и вчитываюсь. Смысл прочитанного с первого раза не улавливаю, читаю ещё раз и ещё. Розыгрыш? Да не может быть! Тогда что? Поднимаю голову и медленно проговариваю:
— Я этого не мог написать. Это подлог. Обман. Кто-то хочет ввести тебя в заблуждение. Кому-то нужно внести разлад в нашу компанию.
Игорь внимательно слушает и смотрит мне прямо в глаза, словно пытается за словами увидеть нечто недосказанное. А я продолжаю говорить, потому что и сам опешил от прочитанного, растерялся до такой степени, что даже не знаю, как реагировать на такое. И тяну время. Мне нужно все осмыслить и прийти в себя.
Как нельзя вовремя приезжает Второв, и я получаю так необходимую мне в этот момент передышку.
Николай Александрович хлопает за собой входной дверью, быстрыми стремительными шагами проносится по кабинету, плюхается на противоположное от меня кресло и всё это проделывает молча. Даже не здоровается с нами. Смотрит на меня, переводит взгляд на Сикорского:
— Что решили? Как договорились?
Я вообще теперь ничего не понимаю, перевожу ошалевший взгляд с одного на другого. Они что, вот ЭТО всерьёз восприняли? Так и держу злополучный листок бумаги в руке. Опускаю глаза, ещё раз прочитываю коротенький текст и аккуратно кладу лист на стол. Пора брать ситуацию под контроль. Потому что в отличие от своих товарищей и компаньонов, я точно знаю, что не писал этих слов.
— Доброе утро, Николай Александрович!
— Да какое оно доброе! — хмурится Второв. И не выдерживает, с ехидной, едва заметной усмешкой кривит бледные губы, выплёскивает на меня собственное раздражение. — А поведай-ка мне, Сергей Викторович, какая муха тебя укусила, что ты так срочно решил свою долю из компании забрать и с нами разбежаться? Или решил магаданским золотом лично заняться?
Если до этого момента я ещё собирался что-то нормально объяснить, как-то воздействовать на здравый смысл собеседников, то после упоминания о золоте у меня срывает планку:
— А ты, Николай Александрович, кроме как о золоте больше ни о чём думать не можешь?! По себе меня меряешь? Так зря! — перевожу взгляд на Игоря. С силой шмякаю ладонью о лакированную столешницу. Оба моих, смею надеяться, товарища вздрагивают от неожиданности. А я громко прихлопываю рукой злополучное письмо. — Дай чистый лист!
Сикорский достаёт из стола бумагу, пихает в мою сторону. Планирует вниз листок, скользит по лакированному дереву столешницы, сбивает чуть в сторону конверт. Тянусь за ручкой, одновременно резким жестом затыкаю собиравшегося что-то сказать Второва. Рука подрагивает от злости и перо с силой втыкается в чернильницу. Да и ладно! Корябаю на листе точно такой же короткий текст, царапая листок и разбрызгивая по сторонам мелкие фиолетовые капельки. Пофиг! — На, смотри! Сличай!
Толкаю оба листка Игорю и откидываюсь на спинку стула.
Мой, не хочу пока думать иначе, товарищ наклоняется над столом, сравнивает два одинаковых текста и явно над ними зависает.
Не выдерживает затянувшейся паузы Второв, вскакивает с места, склоняется над столом и тянется рукой к листочкам. Но не хватает их, отдёргивает пальцы в самый последний момент, словно обжигается. Шумно плюхается назад… Жалобно кряхтит под ним венское кресло, скрипит гнутыми ножками по деревянному полу. А Второв выдавливает:
— Ну?! Что там?
— Сам смотри, — отталкивает от себя листки Игорь. И поднимает голову, смотрит мне глаза в глаза. — Это как так?
— А вот так! — и из меня в этот момент словно выпускают весь воздух. Растекаюсь на стуле. Хорошо ещё, что стул со спинкой и есть какая-то подпорка для спины. Неужели засомневались? Э-эх!
Но и оставлять подобное недоверие просто так нельзя. Это сейчас я удивительно вовремя в столице оказался. А если бы нет? Если бы вот в такой подобный момент где-нибудь в Забайкальских или Европейских ебе… Г-м. Далеко находился? Тогда что? Всё?
Поэтому собираюсь с духом и выпрямляюсь на стуле. Ну, держитесь, дорогие компаньоны:
— Удостоверились? А вот скажи мне, друг мой разлюбезный, ты вот так легко любой бумажке якобы от меня верить будешь? А если какой-либо сволочи в голову придёт написать, что я, например, немецкий шпион? Ты тогда что? К жандармам побежишь? Погоди, — остановил жестом собравшегося что-то возразить Игоря. И развернулся к Второву. — А у тебя только золото на уме? Ты за его блеском вообще больше ничего и никого не видишь? Не ожидал я от вас подобного недоверия…
Дальше оправдываться не стал. Уехал. Потому что мог наговорить всякого разного. Как ещё остановился, не знаю. Вышел за проходную, собрался было выругаться да сплюнуть на мостовую, но остановился. Люди же вокруг. Негоже позорить неподобающим поведением офицерский мундир…
А в гостинице сразу же портье подскочил, подносик с ещё одним конвертиком протягивает. А у меня при виде очередного конвертика чуть глаз не задергался. И практически сразу же смех разобрал, как только сообразил о своей опаске. Насилу от хмыканья удержался. Конвертик принял, портье чаевыми за услугу отблагодарил и, перепрыгивая через ступеньку, быстренько по лестнице на этаж поднялся и в номер прошёл. Как только дверь за собой захлопнул, так сразу и прочитал очередное послание. Прочитал и выдохнул с облегчением. Потому что в последнее время меня вот такие конвертики стали настораживать. И Лизавета как-то подозрительно поглядывает… Пришлось коротко посвятить супругу в детали утренней встречи с компаньонами.
А письмецо оказалось от адъютанта Батюшина. Предлагалось мне незамедлительно прибыть в Управление. Ну уж нет! Хватит! Сначала в Царское Село съезжу…
Посмотрел на Лизу, вздохнул тяжко и… Сначала чаю выпил. С баранками.
Остыл и за телефонную трубку взялся. Попросил соединить с Управлением. А уже там меня переключили на приёмную генерала. Доложил о приглашении.
Батюшин всё-таки настоял на немедленном визите, а взамен пообещал после разговора лично отвезти в пригород. Согласился, куда я денусь…
Внизу по моей просьбе к гостиничному входу мигом подогнали извозчика, и я медленной скоростью в одну лошадиную силу поехал на ещё одну встречу. Буду надеяться, что у Батюшина меня подложными письмами не обрадуют. Но рассказать о них нужно Николаю Степановичу обязательно. И Джунковскому хорошо бы ещё поведать о произошедшем во всех подробностях. Посмотрим, кто из них что мне присоветует…
