В беспорядочном шорохе и постукивании ударяющихся одна о другую пальмовых ветвей Дасти слышалось приглушенное ритмичное тиканье часов. Он слышал его и пока они шли по набережной, в шелесте крыльев декоративной трехфутовой ветряной мельницы, стоявшей в патио одного из глядящих на океан домов, мимо которого они прошли, слышал и в таких коротких промежутках между ударами своего сердца. Время шло.
ГЛАВА 55
Дэйви Крокетт
[42]
храбро оборонял Аламо, но на сей раз ему помогали не только его постоянные сподвижники. Он пользовался поддержкой Элиота Несса и множества агентов ФБР.
Можно было ожидать, что автоматы, попав в руки стойких защитников Аламо, изменят результат исторического сражения, состоявшегося в 1836 году. В конце концов, пушка Гатлинга, явившаяся первой, очень сырой версией пулемета, будет изобретена лишь через двадцать шесть лет. Да и автоматических винтовок тогда еще не существовало, а самые лучшие ружья, которыми могли пользоваться воюющие стороны, заряжались с дула.
К несчастью для защитников Аламо, на сей раз их осаждали не только мексиканские солдаты, но и банда безжалостных гангстеров времен «сухого закона», имевших свои собственные автоматы. Бандитская хитрость Аль Капоне и стратегический талант генерала Санта-Анны, собранные воедино, оказались не по зубам Крокетту и Нессу.
Доктор немного подумал, не стоит ли усложнить это эпическое сражение, введя в него астронавтов и оружие будущего из его коллекции «галактических командос». Но все же устоял перед этим ребяческим искушением, поскольку опыт неоднократно доказывал ему, что чем большее количество анахронистических элементов он объединяет на доске, тем меньше удовлетворения приносит игра. Для того чтобы игра стала захватывающей, он должен был сдерживать свою великолепную фантазию и строго следовать сценарию, базирующемуся на одной выдуманной, но правдоподобной концепции. А заставить сражаться рука об руку или друг против друга пионеров южных штатов, мексиканских солдат, агентов ФБР, гангстеров да еще и астронавтов было бы попросту глупо.
Облаченный в удобную черную пижаму в стиле «ниндзя» с алым шелковым поясом, босой, доктор медленно прохаживался перед доской, вдумчиво анализируя позиции противостоящих армий. Закончив разведку, он взял стаканчик с парой игральных костей и принялся с грохотом трясти их.
Его огромная игровая доска фактически являлась большим, со стороной в восемь футов, квадратным столом, стоявшим посреди комнаты. Эти шестьдесят четыре квадратных фута ландшафта можно было составлять заново для каждой новой игры, используя большую коллекцию сделанных для него по особому заказу топографических элементов.
Кроме стола, в большой — тридцать на тридцать футов — комнате были кресло и маленький столик, на который можно было поставить телефон и закуски. Вдоль всех четырех стен возвышались от пола до потолка узкие шкафы-витрины, в которых хранились сотни пластмассовых игровых наборов в фабричных коробках. Большинство коробок было совершенно новыми или почти новыми, да и все прочие были в превосходном состоянии. В каждом из наборов содержались все до одной фигурки, крохотные макеты зданий и прочие принадлежности.
Ариман приобретал только игровые наборы, выпускавшиеся Луисом Марксом в 1950-1970-х годах. Миниатюрные фигурки в этих наборах были красивы, все их детали были очень тщательно проработаны. Правда, и стоили они сотни, а то и тысячи долларов. Помимо битвы при Аламо, у него были наборы «Приключения Робина Гуда», «Американский патруль», «Танковая атака», «Бен Гур», «Поле битвы», «Капитан Талант из Иностранного легиона», «Форт Апач», «Родсо Роя Роджерса», «Космическая академия Тома Корбетта» и множество других, многие по два и по три экземпляра, что позволяло ему населять свою игровую доску огромным количеством действующих лиц.
Этим вечером доктор пребывал в совершенно великолепном настроении. Игра на доске обещала получиться очень интересной. Но еще больше обещала его другая, большая игра, которую он вел вне этой комнаты; она, похоже, становилась интереснее час от часу.
Мистер Родс взялся читать «Маньчжурского кандидата». Скорее всего, Дастину не хватит ни воображения, ни интеллекта для того, чтобы найти все ключи, содержащиеся в этом романе, понять истинное качество и масштаб сети, в которую он угодил. Перспективы спасения для него и его жены просматривались весьма смутно, хотя, конечно, были несколько лучше, чем до тех пор, пока он не раскрыл книгу.
Только безнадежно самовлюбленный человек, человек, страдающий манией величия или каким-то иным психическим заболеванием, стал бы год за годом участвовать в любых спортивных соревнованиях, точно зная заранее, что обязательно победит. Для настоящего — и, конечно, уравновешенного — игрока элемент сомнения, по крайней мере намек на волнение об исходе, требовался обязательно, иначе и играть не стоило бы. Он должен проверять свои навыки и бросать вызов вероятности; нет, не быть справедливым по отношению к другим игрокам — справедливость — это забава для дураков, но держать себя в тонусе и оставить самому себе возможность для дополнительных развлечений.
Доктор всегда усложнял свои сценарии, расставляя ловушки на самого себя. Как правило, западни были не насторожены, но все равно смутно вырисовывавшаяся на горизонте возможность бедствия подбадривала его и требовала ловкости. Ему нравилось в себе это проявление озорства, и он поощрял его сам в себе.
Так, например, он разрешил Сьюзен Джэггер замечать сперму, которую оставлял в ней. Он мог дать ей команду забыть об этом неприятном свидетельстве прошедших событий, и она выбросила бы его из головы. Позволяя ей обнаруживать следы своих посещений и направив подозрения в сторону покинувшего ее мужа, доктор дал возможность личности Сьюзен обзавестись мощными мотивами к действиям, последствия которых он не мог предсказать. Так и оказалось: он никак не мог вообразить себе ловушки с видеозаписью.
К числу таких ловушек в этой игре относился и «Маньчжурский кандидат». Он вручил книжку Марти, приказав ей забыть, от кого она получила ее. Он внедрил ложную память, согласно которой в течение каждого из сеансов Сьюзен Марти понемногу читала роман, хотя на самом деле она вообще не раскрывала его; он время от времени поддерживал это внушение, сообщая ей несколько фраз совершенно общего характера, которыми она могла бы охарактеризовать историю, если Сьюзен или кто-нибудь еще станет расспрашивать ее о книге. Если бы бестолковое, невразумительное, деревянное описание книги, столь нехарактерное для Марти, удивило Сьюзен, то она могла бы сама заглянуть в нее, обнаружив в тексте связь с реальными проблемами своей жизни.
Самой Марти не было поставлено строгого запрета читать роман, лишь внушено нежелание делать это, которое она, в общем-то, вполне могла преодолеть в самый неожиданный для Аримана момент. Но вместо этого по неведомой причине удить рыбу в книжке принялся мистер Родс.
