— Будешь прыгать? — вместо ответа обратился к Скиту хозяин.
— Где прыгать?
— С моей крыши.
— Не хочу тебя обидеть, — ответил тот, — но нет: она слишком низкая.
— А стреляться?
— Нет, только не это, — пообещал Скит.
— Ладно, — согласился Пустяк, сделав маленький глоток сливового сока.
Этот этап прошел легче, чем ожидала Марти.
— Пустяк, — сказала она, — мы знаем, что это уже нахальство, но не мог бы ты найти место еще и для Валета?
— Собаки?
— Да. Он настоящий милашка: не лает, не кусается и прекрасный товарищ, если…
— Гадит?
— Что?
— В доме, — уточнил вопрос Пустяк.
— О нет, никогда.
— Ладно.
Марти взглянула в глаза мужу. Вероятно, совесть терзала его не меньше, чем ее самое, потому что он тут же сказал:
— Пустяк, нужно все сказать тебе прямо. Я думаю, что кто-нибудь будет искать Скита. Возможно, и несколько человек. Надеюсь, что они не найдут его здесь, но если найдут… Они опасны.
— Наркотики? — спросил Пустяк.
— Нет. С наркотиками это никак не связано. Это… — Дасти умолк, пытаясь найти слова, которые достаточно ясно обрисовали бы их тяжелое положение и в то же время не заставили бы Пустяка усомниться в его рассказе.
Марти почувствовала его напряжение.
— Это может показаться просто безумием, но мы все каким-то образом оказались объектами эксперимента по управлению сознанием, какого-то заговора.
— Иностранцы? — поинтересовался Пустяк.
— Нет, нет. Мы…
— Существа из другого измерения?
— Нет. Это…
— Правительство?
— Возможно, — согласилась Марти.
— Американская психологическая ассоциация?
Марти на мгновение лишилась дара речи.
— Как ты добрался до них? — удивленно спросил Дасти.
— В таком деле могут быть только пять подозреваемых, — ответил Пустяк.
— И кто пятый?
Хозяин наклонился над столом; его розовое, круглое, как пирог, лицо приобрело самое торжественное выражение, на которое было способно, прозрачные серые глаза были исполнены всегда присущей им печалью по плачевному состоянию человечества.
— Билл Гейтс, — провозгласил он.
— Хороший сок, — сказал Скит.
* * *
Голый актер. Пустой человечишка из киномира. Слава и позор.
Ужасно. Если уж красивые женщины далеко не всегда вдохновляли доктора на то, чтобы достигнуть высот поэзии, то этот трагик с изготовленным хирургом носом и увеличенными коллагеном губами вряд ли мог претендовать на то, чтобы стать объектом бессмертного хокку.
Поднявшись с кровати, глядя в спокойное лицо, на котором лишь глаза подрагивали в быстром сне, Ариман продолжал:
— Когда ты откусишь нос, то не станешь жевать его, а сразу же выплюнешь. Он должен быть в таком состоянии, чтобы бригада первоклассных хирургов смогла пришить его на место. Цель здесь — не убить и не обезобразить на всю жизнь этого человека. Есть люди, которые хотели бы послать президенту сообщение — предупреждение, если угодно, — которое он не сможет проигнорировать. Ты — простой посыльный. Скажи мне, действительно ли ты все понял.
— Я все понял.
— Повтори мои инструкции.
Актер повторил инструкции слово в слово. Он говорил с гораздо большим чувством, чем когда-либо читал свои реплики из многочисленных сценариев.
— Хотя ты не причинишь президенту больше никакого вреда, все остальные присутствующие, естественно, не будут знать об этом. У тебя останется единственный выход — сбежать.
— Я понимаю.
— Всеобщее замешательство даст тебе шанс ускользнуть от агентов секретной службы до того, как они опомнятся.
— Да.
— Но они уже через несколько секунд пустятся за тобой в погоню. После этого ты будешь делать все возможное… исходя из того, что ты не должен попасть к ним в руки живым. Ты можешь представить себя Индианой Джонсом, окруженным нацистскими головорезами и их кровожадными прислужниками. Будь изобретательным и устрой как можно больший погром, используй обычные предметы в качестве оружия, пробивайся из зала в зал до тех пор, пока тебя не застрелят.
Эту милую работенку с актером Ариман проводил по контракту, согласно которому он был обязан время от времени проводить подобные акции. Это была цена, которую он платил за возможность использовать методы управления людским сознанием для собственного развлечения, практически без риска угодить за решетку в том случае, если какая-то из игр закончится неудачей.
Если бы это была одна из его собственных игр, то сценарий, конечно, не был бы таким простым. Но все же, несмотря на недостаток сложности, и эта маленькая игра была достаточно забавной.
Запрограммировав актера, чтобы в его управляемых и доступных гипнозу областях памяти не осталось никаких следов от их общения, если можно так назвать происшедшее этой ночью, Ариман проводил своего пациента в гостиную его палаты-люкс.
Первоначально доктор намеревался затратить по меньшей мере час, диктуя напыщенные и сбивчивые психотические речи, которые актер должен был бы записывать в свой личный рукописный дневник, словно собственные темные фантазии. Они уже занимались этим во время нескольких предыдущих сеансов, и теперь почти две сотни страниц в толстенной тетради были заполнены выражениями лихорадочного параноидального ужаса, ярой ненависти и апокалиптическими пророчествами. Все они были связаны с президентом Соединенных Штатов. Актер не помнил о том, как писал все это; больше того, он мог открыть свой дневник лишь по указанию психиатра. Зато после нападения на президентский нос, когда злоумышленник получит смертельную пулю, власти обнаружат этот кошмарный документ, зарытый в кучу женских трусиков, которые знаменитый актер хранил на память о легионах совращенных им женщин.
Но сегодня Ариман, встревоженный похищением Скита из клиники, которое чета Родсов осуществила в безупречном стиле командос, решил пропустить диктант. Имевшиеся две сотни страниц и так окажутся достаточно убедительным свидетельством и для агентов ФБР, и для читателей бульварных газетенок.
Точно выполняя команду, актер ловко, как двадцатилетний гимнаст, вновь встал на голову у стены в гостиной напротив телевизора.
— Начинай считать, — приказал Ариман.
Досчитав до десяти, актер возвратился из часовни сознания в полный разум. По его представлениям, психиатр лишь сейчас вошел в комнату.
— Марк? Что вы тут делаете в такое время?
