— В Мукаттамской, — уточнил Петров.
— Там же происходила шлифовка и полировка камня, — продолжал Быков. — Критерий был один: чтобы между блоками невозможно было просунуть лезвие ножа. Когда их погружали на салазки и тащили, под полозья лили воду, чтобы уменьшить трение…
— В воду добавляли масло!
«Хорошо еще, что он не уточняет, какое именно, — иронично подумал Быков, — оливковое или коровье. Скрупулезный, черт! И дотошный! Но мне в нем это как раз нравится…»
Быкова уже начала увлекать эта игра. Конечно, он не являлся специалистом, но неужто ему не хватит эрудиции, чтобы оставить Петрову возможность лишь для мелких придирок и поправок?
— А как затаскивали глыбы наверх? — осведомился Петров, тоже вошедший в раж. — Есть предположения?
— Насыпали земляные валы и сооружали платформы, я думаю. Затем разрушали. И так сколько понадобится. Отделку начинали сверху и постепенно спускались к основанию. — Быков плавно повел рукой. — Вряд ли ошибусь, если предположу, что вокруг пирамид возникали поселки, в которых жили строители.
— Есть забавная деталь, — сказал Петров, забывший при этом улыбнуться. — Подражая фараонам, строители — я имею в виду инженеров, архитекторов, чертежников — сооружали пирамиды и для себя, только маленькие. Даже рисунками их украшали.
— А мумии? — удивился Быков. — Их бальзамировали?
— Нет, конечно, — ответил Петров. — Горная ароматическая смола ценилась не меньше золота. Кстати, в Европе тоже. Когда началось разграбление усыпальниц, некоторые деятели вывозили мумии из Египта и продавали их аптекарям, которые потом торговали целебной смолой и наживали на этом состояния. Сами европейцы произвести нечто подобное не сумели. Секреты бальзамирования оберегались пуще государственной тайны. Жрецы передавали их по наследству.
— Но Геродоту удалось проведать некоторые моменты, — возразил Быков. — Не берусь за точность формулировок, но писал он примерно следующее: «Сперва извлекали через ноздри мозги. Затем очищали мертвеца от внутренностей, оставляя сердце и почки. Тело промывали пальмовым вином и растирали благовониями. Заполняли пустой живот благовониями, зашивали и держали труп в растворе соды неделю. После чего бинтовали просмоленным полотном и укладывали в саркофаг. На подготовку тела и бальзамирование уходило около двух месяцев».
— Ого! — оценил Петров. — Отличная память. Даже я не смог бы процитировать точнее.
Быков улыбнулся:
— Будем считать экзамен законченным?
— Это был не экзамен, Дима. Признаюсь, ты меня приятно удивил. Я приглашаю тебя принять участие в моей экспедиции. Ты этого достоин. Я смогу платить в месяц полторы тысячи долларов, независимо от результатов поисков. Все расходы на питание и проживание за мой счет. Снаряжение тоже мое. В случае успеха можешь рассчитывать на приличную премию, Дима. Устраивает?
— Могу я узнать, что мы, собственно говоря, будем искать?
— Я расскажу об этом на общем собрании.
Быков встал.
— Спасибо за доверие, Сергей. И за познавательную беседу. До сегодняшнего дня я не мог взять в толк, куда девались все эти египетские мумии, которых должно быть гораздо больше, чем их существует.
— Причина этого заключается не только в хищениях, — произнес Петров, улыбчиво дернув уголком губ.
— В чем еще? — пожелал узнать Быков.
— Некоторые оживали, — был ответ. — Если верить свидетельствам очевидцев. А у меня нет оснований подвергать их утверждения сомнению.
Быков слегка поежился, будто ощутив холодное дуновение сквозняка, которого в комнате не было и быть не могло, учитывая жаркую безветренную погоду.
— Ты серьезно? — спросил он.
— Я похож на шутника? — в свою очередь спросил Петров.
Нет, он нисколько не походил на любителя шуток и розыгрышей.
— Если я скажу, что не верю в оживших мумий и прочую загробную мистику, то буду исключен из состава экспедиции? — поинтересовался Быков.
— Нет, — успокоил его Петров. — Вовсе нет. Твои внутренние убеждения меня не касаются. К тому же у тебя появится возможность пересмотреть свои взгляды, Дима. В самом ближайшем будущем. Так что жду на собрании. А теперь…
Последовал выразительный взгляд на дверь. Быков развернулся и вышел.
2
Комната для совещаний была выдержана в том же духе, что и само здание, помнящее времена британского владычества. Камин с канделябрами на мраморной полке, несколько потемневших от времени полотен на стенах, отделанных дубовыми панелями, овальный стол под тяжело нависающей хрустальной люстрой. Сидели присутствующие на не очень удобных квадратных полукреслах, сдвинуть которые с места женщины не могли без помощи мужчин. Под ногами у них лежал толстый персидский ковер, расстеленный поверх паркета. Мобильные телефоны, выложенные на стол, смотрелись странно. Мужчин хотелось переодеть в твидовые сюртуки с выпирающими крахмальными манжетами, вручить каждому по трости и сунуть им в пальцы дымящиеся сигары. На женщинах неплохо смотрелись бы длинные платья с зауженной талией, дополненные всякими чепчиками и панталонами, или что там еще они носили в девятнадцатом веке.
Всего, считая Серджио Петроу, в комнате находилось восемь человек, причем стол был настолько велик, что все они сидели на приличном расстоянии друг от друга, не соприкасаясь локтями. Люстра, сиявшая над головами, отбрасывала глубокие тени на лица.
Стараясь не тревожить компаньонов слишком пристальным взглядом, Быков осторожно присматривался к ним.
Начальник экспедиции выглядел еще более бесстрастным и невозмутимым, чем во время недавнего собеседования. Перед совещанием он принял у себя каждого из новичков и, похоже, одобрил все кандидатуры, раз собрал их вместе за одним столом. Как он сам отметил в беседе с Быковым, это означало высочайшую степень доверия к Сабрине.
Она сидела по правую руку от Петрова, собранная, официальная и деловитая. Ее волосы были зачесаны назад и собраны там в такой тугой узел, что голова казалась непропорционально маленькой в сравнении с плечами, расширенными деловым костюмом. Она была красива той стандартной красотой, которая всецело зависит от времени и моды. Художники прошлого нашли бы ее рот слишком большим, а нос — слишком маленьким. Быкову она нравилась. И в глубине души он жалел, что так поспешно отдал предпочтение Норме. Сабрина казалась ему более глубокой и цельной натурой. Кроме того, Быкову импонировало то, как много она знает о деле, которому посвятила свою жизнь. Она была не просто женщиной — она была ученым, и общение с ней, несомненно, было бы куда более интересным и познавательным, чем общение с ее младшей подругой.
Правда, Норма обладала такими несомненными качествами, как задор, отвага и пренебрежение к общепринятым рамкам морали. С ней было легко и весело. Она была как праздник. Но долго ли вы способны находиться в праздничном настроении? Оно не для ежедневного потребления. Еще только когда эта женщина пришла в гостиничный номер Быкова, он знал, что это всего лишь приключение, а не что-то большее. Норма честно предупредила его об этом и ничего не требовала взамен. Означало ли это, что их не вполне партнерские отношения закончены? Быкову хотелось на это надеяться. Было бы мальчишеством продолжать встречаться с Нормой в полевых условиях, где жизнь каждого участника экспедиции на виду. Вряд ли это понравилось бы Петрову, да и остальных подобный роман только сбивал бы с толку и наводил бы на всякие ненужные и даже вредные мысли.
