Вондрачек промолчал. Рушич забыл о его существовании. Сейчас для него существовал только вертолет, летевший навстречу. Оценив скорость и траекторию приближающейся боевой машины, Рушич дождался нужного момента и, подхватив гранатомет, сорвался с места, чтобы броситься навстречу.
Пулеметная очередь обрушилась сверху с некоторым запозданием. Уловка сработала: невидимый стрелок растерялся, не зная, какую из двух целей выбрать.
Ра-та-та-та-та.
Стальные болванки пропахали борозду на волнистой песчаной поверхности. Свистящий грохот вертолета почти заглушал очередь, но зато было очень хорошо видно, как сливаются в сплошную полосу фонтанчики песка. Рушич проскочил под днище «Апача» невредимым. Замешкавшегося напарника пули настигли в шаге от грузовика. Вондрачек заплясал, задергался и упал, продолжая вздрагивать, будто его били разряды электрического тока.
Рушич не испытал ни жалости, ни гнева, ни страха. Все это были абстрактные понятия, совершенно бесполезные в бою. В целом мире остался только он и «Апач», начавший разворот над его запрокинутой головой. Шквал ветра бил Рушичу в лицо, норовя сорвать кожу, выдавить глаза, вывернуть наизнанку переполненные легкие. Он не чувствовал этого. Он не слышал оглушающего грохота. Зато он видел, как перед его слезящимися глазами возникает борт накренившегося вертолета.
Борт с отодвинутой дверью. С черным проемом, за которым угадывался силуэт седоголового мужчины.
Припавший на одно колено Рушич не сводил с него взгляда, пока его руки продолжали начатую работу. Покрывало было сорвано с зеленого ствола. Граната нырнула в ненасытное жерло. Сознание отметило щелчок ее фиксации, не слышимый ухом. Гранатомет нацелился в открытый проем, палец надавил на спусковой крючок. Хлопнул детонатор. Взлетевшая под углом сорок пять градусов граната исчезла внутри вертолета.
Секунды до взрыва показались вечностью, но он все же прозвучал, короткий, торжествующий, как рык хищника, добравшегося до добычи. Дробная очередь, хлестнувшая из-под вертолетного брюха за мгновение до этого, была не громче детской трещотки.
Накренившийся на один бок «Апач» понесло в сторону моря, и было ясно, что теперь управляют им не руки пилота, а совсем другие силы, не подвластные человеку. А еще в небе летел предмет поменьше: это был быстро перебирающий ногами мужчина в дымящейся камуфляжной форме «пустынной» расцветки. Казалось, он мчится куда-то на невидимом велосипеде или пытается бежать по воздуху, но иллюзия длилась недолго.
Никуда не добежал мистер Олдхэм, а попросту рухнул вниз, как того и требовал закон земного притяжения. Его падение с двадцатиметровой высоты было беззвучным, хотя перед самым приземлением генеральный консул успел издать отчаянный вопль.
Полминуты спустя рухнул потерявший управление вертолет. Эхо от громоподобного взрыва еще долго гуляло по пустыне, но не этот результат был главным. Гораздо важнее, что детонация окончательно разрушила подземный завал, годами подмываемый морскими водами. Тугой поток хлынул в образовавшееся отверстие, расширяя его с каждой секундой, пока все море не ворвалось внутрь тоннеля и не понеслось стремительно на запад, туда, куда ушли товарищи Влада Рушича. Он ничего не знал об этом и никогда не узнал. Пулеметные болванки оторвали ему обе руки по самые плечи, и теперь он умирал от боли и потери крови, лежа на горячем песке под ярким солнцем Египта. Он еще существовал для мира, а мир для него — нет.
6
Сабрина никогда не испытывала такого беспросветного, всепоглощающего ужаса, как в гробнице Ахаменкхара. Время, казалось, остановилось для нее. Все происходило очень медленно и неотвратимо, будто в каком-то тягостном кошмаре. Когда Петров взялся за крышку саркофага обеими руками, ища зазор, чтобы просунуть пальцы, ей почудился звонкий смешок. Словно колокольчиком звякнули. Она поняла, что дух большеголового мальчика, погребенного здесь, хочет и ждет, чтобы они нашли способ поднять крышку.
Похоже, Быков тоже почувствовал это.
— Не спеши, Сергей, — сказал он, подходя ближе, чтобы лучше было видно потолок над саркофагом. — Ты не заметил? Почему-то камни осыпались только в центре. Остальной пол абсолютно чистый.
Петров взглянул себе под ноги и дернул плечами.
— Какая разница? — буркнул он.
И не оставил попыток открыть саркофаг. Не справившись с крышкой, он зашел с торца и радостно воскликнул:
— Вот же ручка! Странно. Никогда прежде не видел такой.
Он протянул руку, и Сабрина опять услышала детский смех.
— Не трогай, Серджио! — попросила она. — Он смеется.
Петров уставился на нее:
— Кто?
— Ты тоже слышала? — спросил Быков у Сабрины.
Почти утратившая голос, она молча кивнула.
— Вы сговорились? — взвизгнул Петров. — Я уже жалею, что не взял вместо вас кого-то другого.
Выругавшись, он опять взялся за ручку саркофага, которую отпустил, когда товарищи обратились к нему с просьбой остановиться.
— Не дергай ее, — увещевающе произнес Быков. — Не надо, Сергей.
— Да пошел ты!..
Петров дернул ручку на себя. Крышка скрипнула, но не поддалась. Сверху посыпался какой-то мусор. В лучах фонарей заклубилась потревоженная пыль.
Сабрина задрала голову. Это было все, на что она была способна. Тело перестало подчиняться ей. Она хотела бежать и не могла. Ее мышцы и волю парализовало.
— Ага, — пробормотал Петров себе под нос. — Нужно на себя.
Он потянул. Раздался низкий гул, сопровождаемый скрежетом. Как будто гром прокатился наверху.
Быков схватил Сабрину за плечи, вынуждая ее отступить вместе с ним. Какое-то мгновение она видела перед собой Серджио Петроу, продолжающего держаться за ручку саркофага, а потом его не стало. Из разверзшегося потолка обрушился грохочущий поток.
Это выглядело так, будто посреди комнаты внезапно образовался дымящийся каменный столб. Пыль заполнила все пространство. Электрический свет утонул в этой серой мгле. Все, что было видно, это желтые ореолы вокруг рук, держащих фонари.
— Серджио! — крикнула Сабрина и не услышала собственного голоса.
Камни продолжали сыпаться сверху, громоздясь в огромную кучу и откатываясь в стороны. Начальник экспедиции никак не мог уцелеть в этой дробилке, и все же Сабрина сделала движение вперед, словно собираясь остановить камнепад или броситься прямо в него, чтобы вытащить своего шефа.
Слишком многое связывало их, чтобы вот так просто предать его, предоставив ему погибать прямо у себя на глазах. Да, в последние дни Сабрина взбунтовалась и стала выходить из-под влияния Серджио Петроу, на что имелись свои причины, и причин этих было немало. Однако в этот момент все разногласия и недоразумения забылись.
Если бы Быков не удержал Сабрину, то для нее такой порыв мог закончиться очень плохо. Но он не только удержал, а еще и поднял ее на каменную скамью, обхватив за талию обеими руками, и запрыгнул на скамью вместе с ней. Это было очень правильное и очень своевременное решение. Куча, образовавшаяся поверх саркофага (и несчастного первооткрывателя), уже рассыпалась. Камни, кувыркаясь, раскатывались по всему помещению, грозя переломать ноги людям, ослепшим от пыли. Осколки и щебень разлетались по сторонам, как шальные пули. Поскольку Быков, держащий Сабрину на руках, как бы прикрывался ею, то большинство кровоподтеков и царапин доставалось ей.
